Чейбл, как только смог, ответил на вопросы, потом он закрыл заседание. На этот раз никто не протестовал. Нита и Сэм вернулись назад в лабораторию. Они прошли в открытые двери одного из залов, где вплотную друг к другу лежали больные.
Нита повернула голову.
— Сэм, я боюсь. Мне кажется, что все выскользнуло у нас из рук. Эта болтовня о бомбах и радиоактивности практически означает завершение нашей исследовательской деятельности. Это значит, что все эти больные и все, кто заразился вирусом Рэнда, уже мертвы.
— Они уже мертвы. Принятое решение превращает нас из врачей в могильщиков. Но несмотря на это все, с точки зрения остального мира, люди боятся и готовы принести жертву, чтобы спасти себя. Сделано так, что погибнет только крошечная часть населения Земли, чтобы остальные могли выжить. Это, кажется, единственное решение, и звучит оно не так уж неразумно. Оно страшно только для этой крошечной части. Но я считаю неразумным не это решение, против которого я ничего не могу поделать, а то, что внутрь «ПЕРИКЛА» не пускают больше никого. Это акт страха и больше ничего. Ответ на происхождение этой эпидемии может находиться в корабле. Может случиться даже так, что все эти больные будут спасены.
— Ты не сможешь этого сделать, дорогой. Ты слышал, что сказал Чейбл. В корабль не должен больше входить никто. Таким образом, мы должны искать решение здесь, в лаборатории.
Она, словно утешая его, положила свою руку на его правую руку. Глаза Сэма расширились, глубокая морщина пролегла между его бровями. Он подошел к ящику с инструментами и взял измеритель функций организма. Нита, покачивая головой, наблюдала за ним.
— Зачем тебе понадобился этот инструмент?
— Вероятно, это чушь, но температура моего тела понизилась из-за недостатка сна, так что твоя левая рука показалась мне слишком теплой.
Он приладил прибор к ее запястью.
Стрелка термометра сейчас же показала тридцать восемь и восемь.
— Вероятно, это обычный грипп, — сказал он. Он старался, чтобы его голос звучал спокойно. Хотя не существовало никакой терапии болезни
Рэнда, существовали методы ее распознавания, и они были надежны. Не нужно было никаких дополнительных проверок.
Пятью минутами позже они уже знали, что эпидемия из космоса нашла себе новую жертву.
10
Больной врач — только пациент. Он не отличается от других больных и не имеет никаких привилегий. Сэм смог добиться только того, чтобы Ниту поместили в маленькую палату, где находилась только одна свободная койка. Никто не побеспокоился сказать ему, что произошло с пациентом этой койки.
Он сам сделал Ните инъекции, среди которых было сильное снотворное, и когда он покинул палату, девушка уже крепко спала. Дверь позади него тихо закрылась, и он знал, что судьба Ниты была решена. Она была мертва уже теперь, как будто в ее сердце попала пуля. Не существовало никакого лечения болезни Рэнда.
Сделать можно было только одно.
В кабинете дежурной сестры был видео.
Сэм вызвал исследовательскую группу и попросил его соединить с профессором Чейблом, если тот еще не покинул госпиталь. Экран оставался темным, и Сэм взглянул через плечо дежурной сестры на экраны мониторов, при помощи которых можно было наблюдать сразу за всеми палатами. Пациенты спали, и в палатах была полная тишина. Но инфракрасное освещение позволяло сестре видеть всех находившихся в палатах так, если бы они были освещены ярким дневным светом.
Исследовательская группа все еще не отвечала на вызов Сэма. Он взял трубку, набрал номер койки Ниты, и на экране монитора появилось ее изображение и данные о функционировании ее организма. Ее состояние заметно ухудшилось, она ослабела.
— Профессор Чейбл ответил, доктор.
Сэм взял трубку и повернулся к аппарату.
— Профессор Чейбл, мне нужно с вами поговорить, это неотложно.
— Я только что хотел покинуть госпиталь.
— Я долго не задержу вас, только несколько минут, если это вам не помешает.
Чейбл глядел на него с маленького экранчика, словно хотел прочитать мысли Сэма.
— Ну, хорошо, если вы на этом настаиваете. Немедленно приходите ко мне. Я в комнате 3911.
Пока лифт мчал его вниз, Сэму пришло в голову, что эта комната была кабинетом доктора Мак-Кея. Таким образом, это значило, что там будет присутствовать также и Перкинс. Этого нельзя было изменить, дело было слишком срочным. Секретарша тотчас же провела его в кабинет. Чейбл стоял за письменным столом и засовывал толстую пачку бумаг в портфель. Перкинс стоял у стола, казалось, интересовался только своей сигаретой.
— Что у вас там? — спросил Чейбл без обиняков.
— Мне нужно разрешение войти в «ПЕРИКЛ». Корабль нужно обследовать и…
— Это же невозможно. Это вам известно. Вы же слышали решение.
— К дьяволу это решение! Мы здесь, и это наши проблемы. Мы не можем следовать решению конференции, состоявшейся в Стокгольме. Там боятся возможных опасностей, а наша задача — предотвратить эти опасности уже теперь. Я могу один войти в воздушный шлюз. Вы же помните, я уже был там, и со мной ничего не случилось. Я ничего не коснусь, даже стальная плита герметически закроется за мной и отрежет меня от остального мира. Все, что мне нужно, это телефонная связь, чтобы передавать информацию внешнему миру. Разве вы не видите, что в этом нет никакой опасности. Я могу оставаться в корабле и сообщать вам о том, что я там найду. Я могу оставаться там, внутри, столько, сколько это будет нужно.
— Вы хотите один решить проблему всего мира? — холодно спросил Перкинс.
— Это исключено, — сказал Чейбл. — Все слова излишни. Решение уже принято.
— Мы не должны успокаиваться на этом решении, дело слишком серьезно…
— Вы постепенно начинаете впадать в истерику, — сказал Перкинс. — Вы помните о моем предупреждении? На этого человека нельзя положиться.
— На меня нельзя положиться? — сердито спросил Сэм. — Очень странно слышать это из ваших уст, Эдди. Вы никогда не сможете заменить Мак-Кея и не должны принимать участие в делах, связанных с защитой общих интересов. Вы рассказали профессору Чейблу, что вы отказались предпринять необходимые шаги, когда доктор Мендель сообщила вам о заражении собаки и получении вируса Рэнд-гамма?
— Достаточно, доктор, — недовольно перервал его Чейбл.
— Я боялся, что это произойдет, — сказал Перкинс.
Он не глядел на Сэма.
— Я вас предупреждал об этом, До сих пор я молчал, потому что с этим надо что-то делать.
— С этим что-то надо делать, Эдди, в отношении вас, а не меня, — сказал Сэм.
Он с трудом сдерживал свое раздражение.
— Вы допустили ошибку и лжете, чтобы скрыть свой промах. Вы, может быть, хороший хирург, но вы абсолютно ненадежны, когда речь заходит об административных делах.
Оба мужчины повернулись к нему спиной, словно больше не хотели слышать его слов.
Чейбл подошел к маленькому микрофону за письменным столом, нажал кнопку и сказал:
— Пригласите сюда служащих.
Сэм сразу понял, что должно было произойти, когда открылась дверь, чтобы пропустить лейтенанта полиции.
— Я делаю это очень неохотно, — сказал Чейбл, — но у меня нет выбора. Мне очень жаль, Сэм, но я надеюсь, что вы поймете меня. Лейтенант, не арестовывайте его, а только возьмите под свое покровительство ради его собственной безопасности. Вы сами меня вынудили к этому, — сказал он. — Существуют легковерные, которые могут вам поверить. Любая попытка проникнуть в корабль может привести к печальным последствиям.
Сэм больше не слушал его. Он повернулся с опущенной головой и обвисшими плечами и направился к двери. Он надеялся, что они забыли об одном факторе. У открытой двери он замедлил шаги, и лейтенант взял его за руку.
Сэм скрыл свой триумф. Они забыли об этом! Прихожая, за исключением секретарской, была пуста. Лейтенант, мужчина лет сорока, с голым черепом, пришел один, чтобы арестовать врача, который не был согласен со взглядами других врачей, за политический проступок, который в военное время наказуем. Сэм повернулся к нему.
— Спасибо, Эдди, — иронически сказал он.
Потом он начал действовать.
Они забыли, что он десять лет был солдатом и участвовал в боях.
Лейтенант не ожидал такого сопротивления, он был совершенно не готов к этому.
Сэм схватил его за запястье и приемом дзю-до кинул его обратно в кабинет. Лейтенант налетел на ничего не подозревающего Эдди Перкинса, с лица которого отхлынула вся кровь. Краем глаза Сэм увидел, как двое мужчин упали на пол. Он закрыл дверь и, пройдя мимо перепуганной секретарши, вышел в коридор.
Как много у него времени? Коридор был пуст, и когда он побежал вдоль него, он попытался обдумать свой следующий шаг. Он знал, что преследователи начнут действовать через несколько секунд. У него не было времени ждать лифт. Он открыл дверь пожарной лестницы и стал спускаться по ней, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Двумя этажами ниже он снова вышел в коридор.
Он быстро пробежал его и прошел сквозь открытые двери в старое крыло. Что теперь? Лейтенант полиции, вероятно, выбежал в коридор и, не обнаружив там Сэма, снова вернулся в кабинет. Ни у Перкинса, ни у Чейбла не хватило духа что-нибудь предпринять, пока лейтенант находится снаружи, а теперь они, конечно, свяжутся по видео с кем следует, сначала с постом полиции у главного входа, потом с другими постами, и, наконец, по всему госпиталю будет объявлена тревога. В его комнате тоже будут ждать их люди. Итак, он не может переодеться. Как далеко он уйдет в своем белом халате, когда покинет госпиталь?
Двери лифта распахнулись перед ним, и он вошел в кабину.
— Что вы делаете, Сэм? Может быть, вы хотите установить новый рекорд в беге на одну милю? Вы же весь мокрый, как мышь.
Позади него вошел доктор Рассел.
— Что вы можете, собственно, знать, Кон? Вы же были снаружи в машине скорой помощи.
— Бешеная ночка.
Рассел покачал головой.
— Я потерял вас из виду на мосту. Что произошло?