ем конечный продукт. А это и есть вы. И вы мне очень нужны.
— Но почему я? — спросил Брайан. — Почему именно я? Потому что я выиграл Двадцатые? Не верю. Говоря объективно, нет большой разницы между мной и десятком побежденных. Почему вы не попросите одного из них? Они могли бы выполнить вашу работу так же, как и я.
— Нет, не могли бы. Позже я скажу вам, почему вы единственный человек, которого я могу использовать. Время уходит, и я должен вначале убедить вас кое в чем еще, — Айджел взглянул на часы. — В нашем распоряжении еще три часа. Я за это время должен убедить вас добровольно присоединиться к нам.
— Трудная задача, — сказал Брайан. — Вам следует начать с объяснения, кто эти таинственные «мы».
— Основание Культурных Взаимоотношений (ОКВ). Неправительственная организация, действующая тайно, существующая для поддержания мира и обеспечения благосостояния независимых планет… так, чтобы процветала добрая воля.
— Звучит как цитата, — сказал Брайан. — Невозможно экспромтом произнести такое.
— Это и есть цитата из устава нашей организации. Все это хорошо в общем, но сейчас я имею в виду конкретное дело. И именно вас. Вы — продукт высокоразвитого общества. Ваши индивидуальные способности объясняются тем, что вы выросли в обществе с таким малым населением, что даже отдаленная форма правительственного контроля не нужна. Обычное анварское образование превосходно, а подготовка и участие в Двадцатых дали вам такое образование, равного которому нет во всей Галактике. И будет очень жаль, если вы забудете все свои знания и проведете свою жизнь на одной из деревенских ферм.
— Вы очень высоко меня оцениваете. Я собираюсь учиться…
— Забудьте Анвар! — Айджел хлопнул руками по столу. — Этот мир будет продолжать успешно вращаться без вас, как и с вами. Вы должны забыть о нем, подумать о его сравнительной незначительности в масштабах всей Галактики, подумать о других мирах, где страдают миллиарды людей. Вы должны подумать о том, как помочь им.
— Но что я могу сделать как личность? Давно прошли те времена, когда один человек — Цезарь или Александр мог менять историю человечества.
— Верно — и в то же время неверно, — возразил Айджел. — Существуют люди, которые, оказавшись в центре борьбы, действуют, как катализатор, который помогает начаться реакции. Вы один из таких людей, ноя должен быть честным и должен сказать, что не могу доказать этого. Поэтому, чтобы не тратить больше времени на бесконечные обсуждения, я взываю к вашему чувству долга.
— Долга перед кем?
— Перед человечеством, конечно, перед теми миллиардами мертвецов, которые крутили машину, пока вы не получили вашу долгую, удобную и счастливую жизнь, которой вы сейчас наслаждаетесь. То, что они дали вам, вы должны дать другим. Это краеугольный камень гуманистической морали.
— Согласен. Это хороший аргумент в долгом споре. Но все же он не соблазнит меня покинуть эту кровать.
— Частичный успех. Вы согласились с главным доводом. Теперь я обращаюсь лично к вам. Вот утверждение, которое я собираюсь доказать. Существует планета с населением в семь миллионов человек. Если я не предотвращу катастрофы, все население будет уничтожено. Моя задача — предотвратить разрушение, и я туда отправлюсь. Я хотел бы выполнить задание один, но мне необходимы вы. Никто другой, только вы, вы один.
— У вас остается мало времени для убеждений. Позвольте мне вам помочь. Работа, которая вас ждет, эта планета, неотвратимая опасность, нависшая над людьми — все эти факты, очевидно, существуют. Это не выдумка, и я согласен, что, если вам дать время, вы докажете истинность ваших слов. Таким образом, мы возвращаемся ко мне. Как вы можете доказать то, что я единственный человек в Галактике, который может вам помочь?
— Я могу доказать это присущей только вам способностью, наличие которой я у вас определил.
— Способностью? Я ничем не отличаюсь от других людей моей планеты.
— Вы ошибаетесь. Вы — воплощенное доказательство эволюции. У вас редкая способность «вчувствования», проникновения. На Анваре сменилось два поколения с тех пор как появилась эта способность, и я следил за ней все время.
— Что такое вчувствование? И как вы определили это, когда встретились с ним? — засмеялся Брайан: разговор становился нелепым.
— Я могу узнать эту способность, поскольку сам ею обладаю — другого способа нет. А вот как действует это вчувствование, вы сами продемонстрировали немного раньше, когда ощутили эти необычные мысли об Анваре. И пройдет немало времени, пока вы полностью овладеете этой способностью, но она ваша прирожденная черта. Это мысленное проникновение в чувства или, если можно так выразиться, в душу человека. Вчувствование — не мыслительный процесс, его скорее можно описать как проникновение в эмоции, чувства, отношения. Вы не сможете солгать натренированному вчувствителю, ибо не сможете скрыть того, что чувствуете, за лживыми словами. Даже ваш поразительный талант оказал вам неоценимую услугу в Двадцатых. Вы знали о намерениях противника до того, как он начинал действовать. Вы согласились со мной, ни о чем не спрашивая.
— Но откуда вы знаете? — это было тайной Брайана, никто другой этого не знал.
Айджел улыбнулся.
— Только догадка. Но вспомните, я тоже выиграл Двадцатые, и в то же время я ничего не знал о вчувствовании. Вдобавок к нашей обычной тренировке это дает удивительное преимущество. Это возвращает меня к доказательству, о котором вы говорили мне минуту назад. Вы сказали, что будете убеждены, если я докажу, что вы и есть та единственная личность, которая может мне помочь. Я верю, что так оно и есть, и солгать не могу. Можно солгать о чем-нибудь на словах, убедить в ложной вере. Но солгать себе в чувствах невозможно.
И что особенно важно — невозможно солгать вчувствителю. Хотите узнать, что я чувствую? «Узнать» плохое слово, наш лексикон еще не имеет нужного обозначения. Лучше так: хотите объединиться со мной в чувствах? Разделить мои чувства, воспоминания?
Брайан хотел возразить, но было поздно. Дверь его чувств широко раскрыта, и чувства Айджела заметили это.
— Дис, — громко сказал Айджел. — Семь миллионов людей… водородные бомбы… Брайан Бренд. — Это были ключевые слова, приметы ассоциации. С каждым словом Брайан ощущал волны эмоций собеседника.
Здесь невозможно было солгать, в этом Айджел был прав. Это был сырой материал, из которого сделаны чувства.
Дис… Дис… Дис… Этот мир, эта планета, это слово гремит, как гром, гром, гром…
Планета смерти, где жизнь есть смерть, и смерть гораздо лучше жизни.
СМЕРТЬ.
Смерть семи миллионов обгоревших трупов, они навсегда очернят твои сны, навсегда!
ВОДОРОДНЫЕ БОМБЫ.
Ждут, чтобы убить их, если… если… если… ты, Айджел, их не остановишь, ты, Айджел, (смерть), ты (смерть), ты (смерть), один не можешь (смерть), тебе должен помочь
БРАЙАН БРЕНД.
Он один в Галактике может завершить это дело…
Когда поток эмоций прекратился, Брайан осознал, что лежит, откинувшись на подушку, влажный от пота, истощенный восприятием волны чувств. Айджел сидел, закрыв руками лицо. Когда он поднял голову, Брайан увидел темные круги его глаз.
— Смерть, — сказал Брайан. — Это ужасное чувство смерти. Это не смерть людей Диса. Это что-то гораздо более личное.
— Это я, — сказал Айджел, и за этим простым словом стало воспоминание о той ночи, когда Брайан впервые осознал свою способность. — Моя собственная смерть, она уже близка. Это ужасная цена, которой приходится расплачиваться за свою способность. Предчувствие будущего — неотъемлемая часть вчувствования. Это часть всего неизвестного феномена Пси, который, по-видимому, подчинен времени. Смерть так ужасна, что бросает свое отражение назад во времени. Чем ближе я к ней, тем яснее ее ощущаю. Это не точное знание даты, а лишь глубокая ориентировка во времени. И в этом весь ужас. Я знаю, что умру вскоре после прибытия на Дис и задолго до того, как работа будет закончена. Я знаю, что работа должна быть сделана, и я знаю единственного человека: который, возможно, завершит начатую мною работу. Теперь вы согласны? Вы пойдете со мной?
— Да, конечно, — сказал Брайан. — Я пойду с вами.
4
— Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь сердился так, как доктор, — сказал Брайан.
— Его нельзя винить в этом, — Айджел склонился над приборным щитком и вел кодированный разговор с корабельным мозгом. — Он быстро нажал ключ и прочел на экране ответ. — Вы лишили его возможности прославиться. Вряд ли еще раз в жизни ему представится случай вернуть здоровье истощенному Победителю Двадцатых.
— Да, вряд ли. Но как вам удалось убедить его, что вы и корабль позаботитесь обо мне не хуже, чем персонал его госпиталя?
— Я и не убеждал его в этом, — сказал Айджел. — Но у меня и у ОКВ есть влияние на Анваре. Могу признать, что я немного пережал. — Он наклонился и прочитал ленту указателя курса по мере того, как она выползала из печатающего аппарата. — У насесть немного времени в запасе, но я предпочитаю ждать на другом конце пути. Мы стартуем, как только я закреплю вас в статис-поле.
Сложность статис-поля не оставляет следа в теле или в мозгу. В нем нет веса, нет давления, нет боли — нет вообще никаких ощущений. Когда Брайан пришел в себя, Айджел отстегивал ремни с легкостью, которая достигается многолетней тренировкой. В корабле ничего не изменилось, но за иллюминаторами была красная темнота, характерная для движения в джамп-режиме.
— Как вы себя чувствуете? — спросил его Айджел.
Корабль, очевидно, интересовался тем же самым. Из прибора, установленного возле генератора статис-поля, выскочил датчик и прикрепился к руке Брайана. Доктор на Анваре дал медицинской секции корабля подробные инструкции. Быстрое обследование дюжины показателей метаболизма Брайана свидетельствовали о том, что все в норме. Очевидно, все шло очень хорошо, потому что единственной реакцией корабля была инъекция витаминов и глюкозы.