Никто из ниджордцев, даже циник Хис ничего не добавили к этим словам. Но сам Брайан ощущал их чувства, теплоту, их облегчение, счастье. Это чувство он никогда не забудет.
— Больше нет войны, — объяснил Брайан Ульву, зная, что тот ничего не понял из разговора. И, говоря это, он понял вдруг, что в рассказе есть пробел. — Вы не могли сделать это, — сказал он внезапно. — Вы приземлились до того, как получили мое сообщение из крепости. И значит вы ожидали, что магты сбросят бомбы на Ниджорд, и все-таки приземлились, несмотря на это?
— Конечно, — ответил Крафт, удивленный непониманием Брайана. — Что же еще мы могли сделать? Ведь магты — больные!
Хис громко рассмеялся, увидев, как оторопел Брайан.
— Вы начинаете понимать психологию Ниджорда, — сказал он. — Когда дело касается войны или убийства, моя планета никогда не согласится с разумными действиями. Война так чужда нашей философии, что ее вряд ли даже понимают правильно. Плохо быть вегетарианцем в Галактике хищников. Вы будете легкой добычей для первого же вцепившегося вам в спину. Любая другая планета давно бы уже сбросила бомбы на магтов. Мы же чуть на погубили оба мира. Ваши мозговые паразиты отдернули нас от края пропасти.
— Не понимаю, — сказал Брайан.
— Вопрос определения. До вашего появления мы никогда не имели дела с магтами на Дисе. Они действительно были для нас чужими. Все, что они делали не имело смысла — и все, что делали мы, не давало ни малейшего эффекта. Но вы обнаружили, что они больны, а тут мы уже знаем, как действовать. Мы снова вместе: моя мятежная армия объединилась с ниджордскими силами во временный союз. Доктора и медицинские сестры уже в пути. Вся планета теперь едина и усиленно трудится.
— Поскольку магты больны — заражены местной формой жизни? — переспросил Брайан.
— Вот именно, — сказал профессор Крафт. — В конце концов, мы цивилизованные люди. Не думаете же вы, что мы будем воевать с больными соседями?
— Ну… конечно, не будете, — сказал ему Брайан, тяжело садясь. Он поглядел на Ульва, для которого все эти разговоры были непонятны.
— Хис, — позвал Брайан, — переведите все это на дисанский и объясните Ульву. Я не осмеливаюсь.
18
Дис превратился в сверкающий золотой шар, похожий на школьный глобус в космическом пространстве. Ни одно облако не закрывало его поверхность, и с такого расстояния планета казалась теплой и привлекательной на фоне холодной тьмы. Брайан, дрожа от холода, в своем тяжелом теплом пальто, искренне хотел бы снова очутиться там. Он думал, скоро ли его организм решится включиться в другой режим. И надеялся, что переход не будет таким резким, таким внезапным и драматическим, каким он был на Дисе.
Легкое, как снотворное, в пространстве рядом с планетой возникло отражение Леа. Она стояла за ним, только теплое дыхание и отражение в иллюминаторе выдавали ее присутствие. Он быстро обернулся и взял ее руки в свои.
— Вы выглядите значительно лучше, — сказал он,
— Надеюсь, — ответила она, бессознательным движением отбрасывая назад волосы. — Я ничего не делала, только лежала в госпитале, пока вы весело проводили последнюю неделю. Вам пришлось облететь всю планету, стреляя в магтов.
— Всего лишь усыпляя их, — сказал он. — И ниджордцы никого не могут убить, даже если им самим угрожает смертельная опасность. Им пришлось удерживать дисан-цев во главе с Ульвом. Те с радостью убивали всех магтов, как умедвирков.
— Что они собираются делать с этими безумными замороженными магтами?
— Они еще не знают. Вначале они хотят посмотреть, что будет со взрослым магтом, если его мозговой паразит будет удален или убит. С детьми значительно проще. Если остановить болезнь вовремя, паразита можно уничтожить раньше, чем он причинит значительный вред.
Леа осторожно прижалась к нему.
— Я еще слаба. Давай посидим.
Напротив иллюминатора стоял диван: с него они по-прежнему могли видеть Дис.
— Мне не нравится мысль о магте, лишенном мозгового симбионта, — сказала Леа. — И если его организм вынесет шок, мне все же кажется, что не остается ничего другого, кроме безмозглого тела. Я не хочу быть свидетелем этой серии экспериментов. Надеюсь, что ниджордцы найдут наиболее гуманное решение.
— Я уверен в этом.
— Ну, а как насчет нас? — смущенно спросила она, прильнув к нему. — Должна сказать, что у вас самая высокая температура из всех, к кому я притрагиваюсь. Это и действует возбуждающе.
Это смутило Брайана. Он не обладал ее способностью забыть ужасы прошлого, заменяя их сегодняшними удовольствиями.
— Да, что же несет нас? — повторил он.
Она улыбнулась.
— Той ночью в госпитале вы так не смущались. Мне помнится, что вы там кое-что говорили. И делали. Вы не можете относится ко мне совершенно равнодушно, Брайан Бренд. Я спрашиваю вас, как спросила бы анварская девушка. Что мы сделаем? Поженимся?
Было необыкновенно приятно держать в руках ее стройное тело и чувствовать, как ее волосы касаются его щеки. Они оба чувствовали это, и слова его звучали еще более беспомощно.
— Леа, дорогая! Вы знаете, что вы для меня значите… но вы должны понять, что мы не можем пожениться.
Тело ее напряглось, она рывком отодвинулась.
— Эй, вы, большой жирный, эгоистический кусок мяса! Что вы этим хотите сказать? «Вы мне нравитесь, Леа, мы прекрасно провели время вместе, но вы не принадлежите к тем девушкам, которых я могу привести домой и представить своей матери?»
— Леа, подождите. Вы лучше подумайте, чем так говорить. То, что я сказал не имеет никакого отношения к моим чувствам к вам. Но брак предполагает продолжение рода, а вы биолог и знаете, что земные гены…
— Глупая деревенщина! — закричала она, царапаясь. Он не двигался и не пытался остановить ее. — Я ожидала от вас больше с вашими претензиями на понимание! Но все, о чем вы можете думать, это ужасные рассказы об изношенных генах Земли. Вы такой же, как и остальные фанатики с фронтирных планет. Я знаю, как вы смотрите на наш маленький рост, наши аллергии и остальные слабости, которые сохранены в нас поколениями. Вы ненавидите…
— Но я вовсе не это имел в виду, — прервал он ее, шокированный. — Ваши гены гораздо прочнее — это мои приносят смерть потомству. Мой ребенок при естественном рождении убьет себя и мать, если доживет до срока. Вы забываете, что вы подлинный хомо сапиенс. Я же — недавняя мутация.
Леа застыла от его слов. Они содержали в себе правду, о которой она знала, но над которой не задумывалась.
— Земля — это дом, это планета, на которой развилось человечество. За последние несколько тысяч лет в генетическом бассейне Земли могли появиться какие-то слабости. Но это ничто по сравнению с сотнями миллионов лет, которые, потребовались для развития человечества. Сколько новорожденных на Земле доживает до года?
— Ну… почти все. Какая-то доля процента умирает -я не могу сказать точно, сколько именно.
— Земля — это дом, — мягко повторил он. — Когда люди покидают дом, они могут приспособиться к различным планетам, но дорого платят за это. Ужасная цена — мертвые дети. Успешная мутация живет, неудачная же умирает. Естественный отбор действует очень жестко. Глядя на меня вы видите удачу эволюции. У меня есть сестра — тоже удача. Но у моей матери было шесть других детей. Все они умерли еще младенцами. И еще несколько не успели родиться. Ведь вы знали об этом, Леа?
— Я знаю, знаю, — она плакала, закрываясь руками. Он держал ее в руках, она не вырывалась. — Я знаю все это как биолог, но я так устала быть только биологом. Я думаю о вас, как женщина. Я нуждаюсь в вас, Брайан, вы очень нужны мне, потому что я вас люблю. — Она помолчала и вытерла глаза. — Вы отправляетесь домой? Назад на Анвар? Когда?
— Я не могу ждать слишком долго, — сказал он с несчастным видом. — Помимо своих личных желаний, я чувствую, что я часть Анвара. Когда вспоминаешь о том количестве людей, которые страдали и умерли — или приспособились — для того, чтобы я мог сидеть здесь… это пугает. Я понимаю, что в этом нет логики, но я чувствую себя в долгу перед ними. Все, что я делаю теперь и буду делать в ближайшие годы, не так важно, как возвращение на Анвар.
— Я хотела бы вернуться с вами. — И это было утверждение, а не вопрос.
— Нет, вы не можете. На Анваре для вас ничего нет.
Леа через иллюминатор глядела на Дис, и глаза ее были сухими.
— В глубине души я всегда знала, что этим кончится. Если вы думаете, что ваша лекция о происхождении человека сообщила мне что-то новое, то вы ошибаетесь. Просто она напомнила мне о вещах, о которых я старалась забыть. И я завидую вашей будущей жене и вашим счастливым детям. Но не очень. Я очень рано привыкла к мысли, что на Земле нет ни одного мужчины, за которого я бы хотела выйти замуж. У меня тоже были девичьи мечты о герое из космоса, который заберет меня, и я думаю, что приписала его черты вам, не сознавая этого. Я достаточно взрослая, чтобы понять, что люблю свою работу больше, чем банальное замужество. И, вероятно, кончу как суровая целомудренная старая дева с большим количеством знаний и титулов, чем вы смогли бы запомнить.
Глядя в иллюминатор, они заметили, что Дис отодвигается в сторону. Их корабль поворачивал от него, направляясь к Ниджорду. Они сидели теперь, не притрагиваясь друг к другу. Оставляя Дис, они оставляли что-то, объединяющее их. Они вместе были чужеземцами в этом чужом мире. На короткое время линия их жизни пересеклась. Это время кончилось.
— Вы не выглядите счастливыми, — сказал Хис, ковыляя им навстречу.
— Упадите мертвым и сделайте меня более счастливой, — горько выпалила Леа.
Хис игнорировал кислый тон ее слов. Он сел на диван рядом с ними. Перестав командовать мятежной ниджордской армией, он стал гораздо добродушней.
— Продолжите работать для Основания Культурных Взаимоотношений, Брайан? — спросил он. — Вы человек того сорта, что нам нужен.
Глаза Брайана расширились, когда до него дошел смысл последних слов.