Сэм взял теплую колбу, которую протянула ему Нита, и наполнил свою чашку.
— Ваши слова звучат обнадеживающе. Я уже видела перед собой эпидемию, которая пришла из космоса и распространилась по всей Земле.
Он задумчиво наморщил лоб.
— А как с птицами? Как они подходят к вашей теории?
— Мы еще не знаем, подходят ли они. Это, может быть, та же самая болезнь или совершенно другая. Если они заражены другой болезнью, то мы получим огромную помощь, если кто-нибудь другой будет заражен вирусом, который стоил жизни Рэнду, тогда мы будем в состоянии приготовить вакцину или даже защитные медикаменты, исключающие перенос этой болезни. Мне хочется знать, как далеко продвинулась работа в лаборатории.
— Я тоже охотно узнал бы это. Но мы должны примириться с тем, что нам придется оставаться здесь еще некоторое время. Вы патолог, у вас будет достаточно работы. А мне, как ассистенту врача, почти нечего делать. Я думаю, не стоит ли мне позвать пару друзей в этом госпитале, чтобы узнать, что происходит в мире за этими стенами.
Нита все еще была занята в маленькой, великолепно оборудованной лаборатории, находившейся в карантинном отделении.
Когда она перед обедом, наконец, сделала передышку, Сэм обнаружил ее согнувшейся над картой, которую она расстелила на столе. Она кивнула ему.
— Подойдите, посмотрите вот на это! Вот Лонг-Айленд, а вот аэропорт имени Кеннеди. ВОЗ по моей просьбе присылает мне все сообщения о птицах. Я нанесла на карту места находок птиц и их количество. Вы узнаете этот узор?
Палец Ниты быстро скользил по маленьким красным цифрам.
На первый взгляд кажется, что все места находятся вдоль южного берега, а особенно много их в Кадаркурсте, Лоуренсе и Лонг-Бич.
— Да, находки до сих пор сделаны только на южном берегу. Вы видите, что здесь в канале Рейнольдса, вблизи Лонг-Бич, найдено около двух тысяч мертвых уток. Ну., вы, случайно, не помните, в какую сторону был направлен «ПЕРИКЛ», когда он открылся?
— Нет. Я была так возбуждена, что не обратила внимания.
— Я тоже в этом не уверен, поэтому я связался с аэродромом. Открытый люк был направлен почти точно на юго-восток, вот так.
Он взял линейку, положил ее согласно стрелке компаса и провел красную линию от аэродрома через Лонг-Айленд в океан.
Когда он поднял линейку, глаза Ниты широко раскрылись.
— Эта линия проходит через Лонг-Бич, точно через центр находок. Но этого не может быть. Это может быть только в том случае, если в этом направлении дул ветер.
— Вчера, кажется, не было ветра. Вы помните? Самое большее, сила ветра составляла тогда две мили в час, и он все время менял направление.
— Вы хотите сказать, что вирус, поразивший птиц, вылетел из люка по прямой линии и заразил все, что встретилось на его пути?
— Это сказали вы, Нита, а не я. Я просто нанес цифры, полученные от полиции. Может быть, вирус распространялся так, как мы предлагаем, а, может быть, мы ошибаемся, рассчитывая на то, что чужеродные организмы будут вести себя так, как этого требуют наши правила и законы. До сих пор все это дело шло по неизвестным нам законам.
Сэм беспокойно расхаживал взад и вперед и ударял правым кулаком по левой ладони.
— И именно теперь я должна сидеть здесь, в этой западне. Если болезнь Рэнда поражает только птиц, они могут продержать нас под наблюдением весь остаток нашей жизни, потому что они никогда не будут уверены, что ни один из нас не носит в себе эту болезнь…
Загудел сигнал видео, Сэм снял трубку. На экране появился Чейбл. На его лице пролегли глубокие морщины, и голос его был так тих, что его едва можно было понять.
— На пути к вам пациент, доктор Бертолли. Пожалуйста, примите его к себе.
— Это значит…
— Да, болезнь Рэнда. Полицейский. Он один из тех людей, которые получили задание собирать мертвых птиц.
4
Нита подготовила койку для больного, а Сэм нетерпеливо ждал, пока откроется внутренняя дверь.
Замигала лампочка, показывая, что внешняя дверь открылась, потом загудели скрытые моторы, и шипение всасываемого воздуха показало, что герметический замок внутренней двери открыт. Как только дверь раскрылась достаточно широко, Сэм протиснулся в нее. Полицейский на передвижных носилках все еще был одет в мундир. Он приподнялся и оперся на локоть.
— Я не знаю, почему меня привезли сюда, док, — тихо сказал он, — просто небольшая лихорадка, озноб и все. Я не болен.
Его лицо было покрыто красными точками, которые могли превратиться в язвы.
Сэм взял прибывшую с ним медицинскую карту. Френсис Миллер, тридцать восемь лет, полицейский — эти данные были выяснены машиной. В нижней половине карты были огромные буквы: «Вирус болезни Рэнда — позитивно!».
— Ну, вы здесь потому, что мы установили, что у вас не все в порядке, — сказал Сэм.
Лицо его было неподвижным. Он снова вложил карту в предназначенное для нее место.
— Ложитесь снова, иначе вы скатитесь с носилок. Потом перейдете на постель.
Он вкатил носилки в карантинное отделение, и массивная дверь закрылась позади них.
Нита встретила полицейского лучезарной улыбкой. Она помогла ему лечь в постель, нашла, что он кажется ей голодным, и предложила пообедать. Она обнаружила в самом дальнем углу холодильника даже бутылку пива, которую полицейский с благодарностью принял у нее.
Сэм работал быстро и уверенно. Он прикрепил измеритель функций тела на сухую, теплую кожу пациента. Ему понадобилось почти четверть часа на все исследования, и за это время температура тела немного поднялась. Первые нарывы начали образовываться, когда Сэм закрыл за собой дверь палаты и набрал на видео номер Мак-Кея.
— У вас есть рекомендации по лечению? — спросил Сэм.
— Мы пока еще обсуждаем это.
— Но у вас должны же быть предложения!
Сэм стиснул кулаки, борясь с подступавшей яростью.
— Существует много различных мнений, — сказал Мак-Кей. — Поддерживающие функции организма средства, кажется, в предыдущем случае не дали никакого эффекта. Может быть, они будут действенны в сочетании с интерфероном. Препарат на пути к вам. Существуют случаи, в которых доказала свою действенность барокамера.
— Доктор Мак-Кей, — прервал я своего собеседника, — у нас здесь нет барокамеры, чтобы провести лечение в соответствии с этой рекомендацией. Вы также должны понять, что приборы показывают не все. Этот человек умирает у меня на руках. Я еще никогда не видал так быстро прогрессирующей болезни. А вы?
Мак-Кей устало покачал головой, и Сэм нагнулся к самому экрану видео.
— Вы дадите мне разрешение ввести ему антибиотики, поддерживающие функции тела средства вместе с интерфероном, чтобы воспрепятствовать распространению болезни? Я должен что-то сделать.
— Да, конечно, доктор Бертолли. В конце концов это же ваш пациент. Я согласен со всеми вашими решениями. Я уведомлю комитет обо всем, что здесь до сих пор произошло.
Когда Сэм отключил видео, он увидел Ниту, которая подошла к нему сзади.
— Вы все слышали? — спросил он.
— Да, вы приняли единственно верное решение. Они не могут этого понять, потому что у них перед глазами нет нашего пациента. Я вынуждена была дать ему суритал. Я поступила правильно? Шесть кубиков, потому что он очень беспокоен, он почти впал в истерику.
— Это должно быть правильно, потому что все, что мы делаем теперь направлено на улучшение состояния больного. Теперь посмотри, не прибыл ли интерферон.
Капсула лежала в ящике приемника, и Сэм быстро приготовил инъекцию, а Нита тем временем простерилизовала руку полицейского. Он лежал на спине, глаза его были закрыты, он тяжело дышал открытым ртом. Кожа его была усеяна красноватыми пузырьками, Сэм сделал ему внутривенную инъекцию. Ток крови разнес препарат в самые удаленные уголки тела. Потом Сэм вспрыснул небольшую дозу лекарства в один из фурункулов.
— Это мы делаем для контроля, — сказал он.
Он пометил фурункул кружком йодной настойки.
— Локальное лечение интерфероном всегда было эффективным. В сочетании с жаропонижающим нам, может быть, удастся получить позитивные результаты.
Не наступило никакого заметного улучшения, хотя температура тела упала на два градуса. Мак-Кей и его группа следили за усилиями Сэма по экрану видео и предлагали изменения курса лечения.
Коренастый полицейский был пациентом Сэма, но Сэм был против того, чтобы его рассматривали как подопытного кролика, хотя дела обстояли именно так. Если этого человека удастся спасти, значит, в будущем будут найдены методы лечения этой болезни.
Потом были еще случаи. Они были зарегистрированы в госпитале Нью-Йорка, где было много карантинных отделений и изолированных палат, которые были заняты помощниками-добровольцами. Было трудно поверить, чтобы сразу произошло столько случаев, потому что официальные сообщения врачей содержали только факты. Телевидение и радиовещание удовлетворились всеобщими призывами, которые аппелировали к морали населения.
Как это было хорошо, что у Сэма был пациент, о котором он мог позаботиться. Он отогнал мысль, что он находится в изоляции, в то время, как снаружи, может быть, распространяется ужасная эпидемия. Это было вынести не так-то легко.
— Зачем это нужно? — спросил он.
Он увидел, как Нита взяла проволочную клетку с голубями, которую передали им в приемный ящик.
Нита смахнула с лица пряди волос и указала на письменный стол.
— Я все время читала сообщения из лаборатории, которые исследовали вирус Рэнда. Но один опыт до сих пор не произведен. Это опыт, который лучше произвести в карантинном отделении, потому, что в нашем распоряжении есть пациент, который страдает болезнью Рэнда.
— И в чем заключается этот опыт?
Она покопалась на полке с бумагами и вытащила один из листков.
— Здесь первое сообщение по патологии. Тут говорится, что невозможно заразить ткани человека больными клетками тела командора Рэнда. Такой опыт был проделан перед тем, как Рэнд умер прошлой ночью. В дальнейшем вирус, находящийся в лаборатории, также не удалось привить ни обезьянам, ни морским свинкам, ни кроликам.