– Ты будто не со мной. Да, мне тоже иногда кажется, что ты тот айсберг. – В ее голосе появляется больше напора. – Я как будто один из твоих друзей-приятелей. Тот же уровень отношений. Когда я рассказала тебе о своей интрижке, я думала, что ты уйдешь.
– Если уж на то пошло, – голос Андре становится жестким, лицо каменеет, – я и сам не знаю, почему не ушел. Не знаю, почему мы до сих пор вместе. Ты вечно злишься, а я… Ну раз мы оба сходимся во мнении, что я холодный айсберг…
Он разводит руками и смотрит на жену с застывшим, как камень, лицом.
Андре, который только что попытался приоткрыться, услышав обвинения, снова становится в оборонительную позицию, прикрывая ею свое чувство беспомощности. Страх отвержения полностью захватывает его. Он закрывается, и Клео едва удается сохранять равновесие, глядя на его неподвижное лицо. Краткий миг безопасной связи снова утрачен. Его отступление, конечно же, вызовет у нее жаркий протест. Если бы он мог сейчас настроиться и осознать свои глубинные эмоции, он обнаружил бы, что уже оплакивает свой неудавшийся брак и потерю. Проще сдаться сразу.
– И что ты хочешь этим сказать?! – Клео начинает плакать и срывается на крик. – Мы не можем решить наши проблемы, потому что ты даже не пытаешься. Ты просто сливаешь. Вот и сейчас. Если тебе не понятно, что ты здесь делаешь, может быть, тебе просто уйти? Уходи! Чего ты ждешь?! Я задолбалась вечно вытряхивать из тебя хоть какую-то реакцию на себя.
Кажущаяся способность Андре легко отказаться от их отношений задевает больную мозоль Клео – ее страх отвержения, – и она впадает в ярость. Все самые худшие ее страхи подтверждаются. Она кричит от своей нестерпимой боли, пытаясь донести до мужа, что ей плохо.
– Ну ты же нашла способ вызвать мою реакцию, – он говорит тихо и как будто спокойно. – Первое реальное испытание нашего брака, впервые нам пришлось ненадолго разлучиться, и ты тут же залезла в чужую койку – на неделю. И тут же объявила мне, что это у вас любовь и ты уходишь. А у меня было чувство, что меня держат на мушке. И надо либо бороться, либо все потерять.
Мы знаем, что за кажущимся спокойствием Андре скрывается эмоциональная и физиологическая буря; в этот момент он словно заново переживает ту боль, что испытал, думая, что потерял свою жену. Метафора «мушки» – выбора между жизнью и смертью – типична для таких ситуаций. Такие травмы привязанности, если не залечить их, будут постоянно срабатывать на любые триггеры и бесконечно запускать патологические циклы в паре. Такие травмы не зарастают сами. Не начинают меньше беспокоить со временем. Единственный выход – прожить и отпустить.
– Я не хотела этого делать. – Клео бессильно оседает на кухонный стул. – Не планировала. Это просто случилось. Я ведь все равно была не нужна тебе. А теперь ты не можешь меня простить, и мы обречены. – Она резко оборачивается и повышает голос. – И не надо теперь во всем винить меня, твоей ответственности в том, что произошло, не меньше!
– А мы же планировали заводить ребенка. – Он поворачивается спиной, говорит спокойно и выдержанно. – Откуда мне было знать, что моя жена собирается сбегать от меня к другому? Или, может, ты просто хотела сделать мне больно? А теперь ты у нас еще и самая несчастная… Какой-то частью я понимаю, что надо быть идиотом, чтобы оставаться. Что надо просто надеть куртку и…
– И пусть я буду наказана! – Голос Клео звучит зло, но на лице ее читается боль. – Так, да? У нас были проблемы. Проблемы с близостью. Проблемы с сексом. Как будто мы оба все время ждали, когда другой сделает первый шаг – проявит желание. Мы заказали ту книгу о преждевременном семяизвержении, но так ее и не прочитали. Я была в депрессии, а ты просто отказывался это обсуждать. Та связь показалась выходом из всего этого.
Слишком много эмоционально заряженных сообщений, слишком быстро. Все сигналы неоднозначны и искажены. Ей больно, но выражает она гнев. Он видит и реагирует только на сигналы ее гнева. Ее замечание, что роман стал для нее способом справиться с отчаянием и одиночеством, – также типично и верно.
– Я делал шаги. Может быть, для тебя они были слишком неявными. Но ты их не замечала, и я сдался. А теперь твой «выход» совершенно разрушил все, на чем строились наши отношения, – убил доверие между нами. И я не знаю, что я могу с этим сделать. Ничего я не могу. Ты явно дала мне понять, что тебя больше ничего во мне не привлекает. Я с этим жить не смогу. Я не могу сделать тебя счастливой. Давай просто на этом закончим.
Возможно, Андре прав. Его «брачные игры» были недостаточно понятны Клео и не разжигали в ней желание. Сейчас мы знаем, что женское сексуальное влечение и желание часто носят характер реактивный. Если вы верите, что «ничего не можете сделать», чтобы удовлетворить своего партнера, чувство собственной несостоятельности будет сокрушительным. Андре борется с этим оглушающим чувством единственным известным ему способом – отворачиваясь и пытаясь выразить свою беспомощность. Но Клео видит и слышит в этих попытках лишь угрозу, что он собирается ее бросить. Эмоции через край – мчим на всех парах. Пытаясь справиться с чувством собственной уязвимости, каждый партнер все ближе подталкивает другого к пропасти.
– Ты не пытаешься. – В голосе Клео явно слышатся обвиняющие нотки. – Я никогда не чувствовала себя желанной. Ты не захотел поддерживать огонь в очаге, а я теперь виновата, что не смогла обойтись без человеческого тепла. – Она рыдая выбегает из кухни.
Что только что произошло? Если бы я спросила у Клео и Андре, они бы помотали головами и сказали бы, что не знают. Шаги в их танце подтверждают худшие страхи и опасения каждого партнера и заставляют поверить, что делиться своими чувствами и эмоциями – опасно. Каждый новый круг все сильнее уводит из-под ног пары почву, на которой должны расти доверие и сочувствие. Возлюбленный начинает казаться врагом. Но если мы сможем разглядеть истинную природу закружившего нас танца, понять, как наши шаги выводят партнера из равновесия, и если мы знаем, как построить безопасную гавань вместе с возлюбленным, все еще можно изменить.
Четыре месяца спустя Андре и Клео открыли для себя ЭФТ и начали учиться смотреть на свои отношения через призму теории привязанности. Теперь они могут взять себя в руки, заметив, что снова угодили в отрицательный паттерн, понимают, как их попытки справиться с ощущением незащищенности вызывают в партнере страхи и сомнения и повергают обоих в чувство одиночества и отчаяния. Они учатся оставаться на связи и помогать друг другу справляться с трудными эмоциями и исцелять незажившие раны. Самое время перейти к диалогу «Обними меня крепче».
Андре входит в гостиную с латте, который приготовил для жены. Он ставит чашку на стол перед ней, садится рядом и смотрит ей прямо в глаза.
– Как у нас дела? – Голос Андре звучит мягко. – В смысле – у нас как у пары.
– Лучше, мне кажется. – Клео улыбается. – По крайней мере, мы не застреваем так уж сильно в этом порочном круге из взаимных обвинений и попыток от них уклониться. И мне кажется, уже не доводим друг друга до паники, как раньше. Наверное, это появляется ощущение безопасности. [Она молчит некоторое время.] Забавно, что меня влечет к тебе гораздо сильнее, хотя в части интимной ничего не менялось – технически, я имею в виду.
Что же изменилось? Она теперь понимает, как устроен танец, из-за которого их отношения были похожи на войну – чаще холодную, а они сами были измучены неутоленной жаждой близости. Он теперь более открыт, он может сделать первый шаг и свободно говорить об их отношениях.
– Наверное, хорошо, что теперь мы можем все это обсуждать. Я всегда волновался, даже где-то смущался. Переживал, как «отработаю», смогу ли оправдать твои ожидания. У меня вечно было ощущение, будто я на минном поле, а надо быть мачо, заигрывать и вести себя непринужденно. А потом ты разочаруешься, не захочешь заниматься со мной сексом и даже флиртовать, поэтому… Мы как будто никак не могли сойтись в одно время в одном месте. Трудно быть чертовски привлекательным и горячим, если ты напуган до смерти. [Они оба смеются.] Но сейчас мне кажется, что ты начинаешь больше мне доверять.
Так гораздо лучше. Мы знаем, что возможность проговорить свои глубинные эмоции, прямо назвать их по имени позволяет успокоиться и вернуть к работе рациональный мозг, чтобы увидеть, что это просто снова начинает разворачиваться патологический паттерн.
– Угу. – Клео берет в руки чашку с кофе, ее голос мягок и расслаблен. – Я никогда не умела доверять. Слишком высоки шансы подставиться под удар. Я и защищалась. Наверное, я научилась этому в семье. Но ты, знаешь ли, тоже вечно в обороне. Не подпускаешь к себе никого. По избеганию у нас в паре главный эксперт ты.
– Мы же не собираемся сейчас обсуждать мои недостатки? – Андре непроизвольно отодвигается от нее подальше и начинает говорить быстрее. – Ты, знаешь ли, тоже можешь быть той еще критиканшей. И сейчас я, например, даже не пытался никого избегать…
Ой! Вот и сработал триггер. Эмоциям много времени не нужно, но Клео не теряет равновесия. Деструктивному циклу не удается сбить ее с ног и увлечь за собой. Так что она протягивает мужу руку и помогает ему вернуть баланс.
– Да, да. – Она кладет руку ему на плечо. – Ты прав, Андре. Сейчас ты рядом. И я совсем не хотела задеть тебя. Я в наших отношения главная по шпынянию. Цепляться к тебе проще, чем открыто говорить о своих чувствах. Я не хотела тебя критиковать. Мне очень важно и ценно все: и кофе, который ты сварил специально для меня, и то, что ты говоришь со мной о нас. Я правда это ценю. Раньше ты бы ни за что этого не сделал.
– Ты права, это точно. – Андре расслабленно откидывается на спинку стула. – Когда ходишь на цыпочках и боишься сделать любое резкое движение, не понимая, почему твоя жена вообще тебя выбрала, ведь и как муж, и как любовник ты так себе; когда думаешь, что ее уход от тебя – лишь вопрос времени… вряд ли придет в голову первому затеять разговор об отношениях.