– Ты мне очень поможешь, – соглашается он. – Давай на этой неделе обсудим. Скажешь Энви, чтобы нашла пару часов.
– Хорошо, мистер Эдвардс. – Она понижает голос до шепота и произносит: – Спасибо, что взяли меня на эту работу.
– И напиши мне, что там у тебя за курсы. Во-первых, мы должны это оплатить, а во-вторых, – Джек не удерживает внутри смешок, – может, и мне пойти поучиться? А то в этом отделе только мы с тобой необразованные.
Марта заразительно смеется и возвращается к своему экрану. Джек идет к кабинету, чувствуя себя намного лучше.
Странно иногда получать поддержку от самых неожиданных людей. Марта, главная офисная сплетница, предлагает помощь и без чужого пинка пытается научиться тому, что он и сам делает по наитию. Леон, который в последнее время казался невыносимым, вчера смог привести его в себя и даже немного снять груз вины. Хотя ничего не может оправдать его в собственных глазах: что бы ни было сказано, Джек знает правду. Он должен был справиться не убивая.
Теперь Флоренс тоже знает. Он мог соврать, рассказать другую историю, выдумать любые подробности, чтобы оправдать себя, но это было бы слишком нечестно.
– Марта… – Он останавливается у двери своего кабинета.
– Да, мистер Эдвардс? – высовывается та из-за перегородки.
– Ты еще общаешься с Флоренс? Бывшей девушкой Гэри.
– Не особенно, – качает головой та, – в последнее время она всегда занята. Что-то нужно?
– Просто хотел узнать, как у нее дела.
– Могу ей позвонить.
– Нет-нет, – быстро отвечает он, отводя взгляд, – специально не нужно.
Вот кто его за язык тянул? Это же Марта, она теперь умрет от любопытства. Джек готов врезать самому себе за несдержанность.
– Мне кажется, если вы сами позвоните, ей будет приятно.
Джек резко поворачивается, и Марта, испуганно округлив глаза, проводит пальцами по губам, смыкая их в замок, и снова скрывается за перегородкой.
Нужно занять себя работой, чтобы отвлечься. Тем более у него скопилась гора задач: когда они только успевают падать? Вчера с Леоном так и не дошли до обсуждения приоритетов. Может, это и к лучшему.
Сверить календарь. Составить план по отчетам, которые нужны были еще в пятницу. И он обещал Гэри заняться заводом, а все никак не доберется. Стоило вчера хотя бы тизер Леону дать, заинтересовать. Как говорит Джанин, «продать идею».
Стук в дверь – что за сраная традиция? – застает в тот самый момент, когда Джеку наконец удается сосредоточиться.
– Привет, – Леон не дожидается его ответа и заходит в кабинет, – ты смог заставить Марту приходить пораньше?
– Она сама. – Джек откладывает список дел: каждому в этой компании нужно по очереди уничтожить какое-нибудь его утро. – Учится.
– Еще один пример аксиомы «руководитель влияет на людей», – довольно кивает тот. – Ты как себя чувствуешь?
– Начинаю больше понимать «Крик» Мунка.
– А похож на жертву венского акционизма[25]. – Леон садится в кресло рядом. – Но сегодня хотя бы побрился.
– Мамуль, не на работе же.
– Вчера приоритеты не обсудили. Давай сейчас по этой неделе пройдемся.
Спорить бессмысленно: судя по глазам Леона, тот успел включить директора. Джек все равно этим и занимался, так что переключаться не придется.
– Амортизация инвестиций, – цепляется глазами за первую строчку тот, – почему твоя задача? Это аналитикам.
– Они перегружены.
– Ты тоже. Но второго тебя мы не наймем, а дополнительного аналитика можем. И перегруз – вопрос растяжимый.
– В пятницу ты говорил, нам нужно сокращать фонд оплаты труда.
– Часть из него расходуется неверно в том числе из-за того, что у нас в твоей дирекции черт ногу сломит. – Леон скользит взглядом по его списку и хмурится.
– Может, тогда дело не в аналитиках? И не в учетниках, и не в бухгалтерах.
– Говори прямо.
– Давай наймем настоящего финансиста, – наконец высказывает Джек мысль, которая крутится на языке со вчерашнего дня. – А меня уволим.
Леон застывает и поднимает на него серьезный взгляд.
– Сарказм? – спрашивает он.
– Это правда хорошее решение, – пытается объяснить Джек. – Я выдохся и на самом деле нихера не знаю. Какой из меня финдир? Вспомни, ты сам мне рассказывал разницу между БДР и ДДС. Искусство и сигналки – вот мои настоящие профессии. Двух достаточно.
– Ты уже пять лет занимаешься финансами.
– И чем больше мы продвигаемся, тем меньше я понимаю. В последний год совсем перестал соображать, что делаю. Каждый раз, когда ты запрашиваешь какой-то новый отчет, мне приходится гуглить, что это вообще за хрень такая.
– Почему молчал? – с лица Леона спадает краска. – Это же решается.
– Мне пойти на курсы, как Марта?
– Ты мог спросить у меня.
Джек с трудом перебарывает желание закатить глаза. У него спросить, конечно. Это же самый свободный человек в офисе, чтобы обучать финдира азам финансового планирования.
– Мы в Нью-Йорке, брат, – отвечает он, – тут финансистов как грязи. Возьми любого. Сегодня выложишь вакансию – завтра у Джанин выстроится очередь.
– У нас был договор. – Леон хлопает ладонью по столу. – Кто получает профит, тот работает в компании. Или теперь нам всем пахать на твои дивиденды?
– Я не рассчитываю оставаться акционером. Это отдельная тема для обсуждения, но можем сейчас договориться о разделе моей доли.
– Нет.
Резко поднявшись из кресла, Леон опирается обеими руками на стол и приближается к Джеку.
– В тебе говорит истерика. Ты столкнулся с трудностями и хочешь сбежать, но я на это не соглашусь. Нужно обучение? Будет. Поддержка? Я здесь. Нужно помочь пережить то, что происходит в больной голове, – мы все у тебя есть. Но любое твое уведомление об уходе я засуну тебе же в жопу. Мы работаем вместе пятнадцать лет и пережили достаточно, чтобы теперь пережить и это.
– Леон…
– Я сказал, нет. Каждую неделю мы с тобой собираемся на два часа, где я буду тебя обучать. В календарь поставлю сам.
Он сжимает кулаки, глядя Джеку в глаза. Ноздри раздуваются, выдавая гнев и боль, и от этого становится действительно страшно.
– Давай попробуем, – выдыхает Джек. – Не думай, что я просто хочу сбежать. Я тоже вложил в эту компанию все свои силы. Если ты считаешь, что у меня получится, хорошо.
– Получится, – уверенно кивает Леон.
– Договорились.
Тот разжимает ладонь и неловко хлопает Джека по плечу.
– Пусть аналитики сделают срез рабочего дня. А список задач пришли мне на почту, поставлю приоритеты. И та встреча с Женевьев… Не приходи на нее. Сам разберусь.
Леон выпускает его и уходит. Обессиленный, Джек сползает в кресле и зажмуривается. Единственный выход, который он видел, с грохотом закрывается.
Кажется, он застрял и в Нью-Йорке, и в своей голове. И теперь придется что-то с этим делать.
Тыковку слышно издалека по хроническому кашлю курильщика. Джек иногда завидует, что тому достался единственный на этаже офис с балконом: туда можно сбежать. Самому даже в кабинете не спрятаться: повсюду стекла. Шкаф себе купить, что ли? Будет в него залезать, когда услышит тяжелые шаги Гэри или кашель Тыковки.
– Заходи уже, – недовольно зовет Джек, замечая, как тень руки заносится над дверью.
– Ты точно не меня ждал. – В приоткрывшийся проем просовывается до неприличия заросшая кудрями голова.
– Я никого не ждал, – отвечает он, – но ты кашляешь, как старый Берни. Сходил бы уже, проверился.
– Ты мне не жена так-то. – Тыковка падает в кресло и скрещивает ноги.
Кажется, он еще больше похудел – хотя куда больше? Совсем со своими идеями с ума сходит, живет, небось, на одном офисном кофе. Его хиппи-отделу стоило бы о нем позаботиться, так и копыта отбросить недолго.
– Тебе никто не жена, кроме «Индиго», – пожимает плечами Джек. – Ты там ешь вообще?
– Иногда получается. Кстати, ты когда-нибудь пробовал кимчи?
– Ким… что?
Тыковка вдруг расплывается в детской улыбке.
– Кимчи. Маринованная капуста. Я вот оторваться не могу. Вкусно – пальцы сгрызть можно. И полезно. И жирным не становишься.
– Как будто ты им был.
– Мне уже за тридцать, – выпрямляется он. – Метаболизм не тот, пузо появлялось. А вот кимчи…
– Ты пришел поговорить о еде?
– Не-а, это была минутка рекламы. Я вот что хочу: давай придумаем, зачем мне в Китай.
– А зачем тебе туда?
– Нам нужно выяснить.
– Тыковка, я сегодня тупой. – Джек устало прикрывает глаза.
– Ты и выглядишь не очень, но смотри: Леон уже достал требованиями выпустить что-то новенькое. Сам их слышишь каждый месяц. А когда мы были в Китае, я узнал: есть еще заводы, которые сами придумывают продукт и делают под бренд. Или под внутренний рынок.
– Мне не нравится, куда ты клонишь.
– Мы работаем только на домашнем рынке. Можем взять готовые штуки с одного из этих заводов, брендировать и выпустить.
– Ты двинулся? – Джек едва не падает с кресла. – Чужой продукт продавать хочешь?
– А что не так? Нам нужно чем-то торговать. К слову, многие китайские заводы выпускают продукцию куда качественнее, чем мы с нашим безруким Чжоу.
– Стой. Когда мы создавали «Феллоу Хэнд», мы хотели не этого.
– Так и я тоже. Или ты думаешь, я мечтал рисовать на детских креслах героев «Холодного сердца»?
– Нет, – поднимает руки Джек. – Нет, нет и нет. Я не буду прикрывать эту затею. Леон тебе голову отгрызет.
– Да хоть жопу.
Тыковка вздыхает и отводит взгляд.
– Мне нужно время на кое-что действительно большое. А меня раз в месяц песочат на совещании, что я не могу придумать очередной «Джей-Фан».
– У тебя огромная команда.
– У тебя тоже. И много твоей работы сделали бухгалтера?
Он прав. Сколько бы конструкторов, дизайнеров и прочих странных личностей Тыковка ни привел в компанию, он остается единственным, кто может создавать что-то стоящее. Столько раз жаловался, что нет самостоятельных изобретателей, приходится отсматривать каждую наработку. Корректировать, забраковывать, менять на корню.