– Мне все еще не нравится идея врать Леону, – морщится Джек, – но ладно, помогу.
Тыковка смотрит на него щенячьими глазами и тянется вперед.
– Скажи, что хочешь поехать в Китай за идеями. Вроде как посмотреть продукты и адаптировать под себя.
– Гениально, – подпрыгивает тот. – Джек! Джеки Джек! Мой любимый Факбой!
– Подожди. Это не только рабочая версия для Леона. Нам правда стоит так сделать.
– Ну, может, тут мои справятся. Воруют они, как художники.
Джек косится на время: до шести еще два часа. Кажется, этот понедельник никогда не закончится.
Хотя ему какая разница? Его все равно никто не ждет, кроме работы и заняться-то нечем. Книги, фильмы, даже «Нетфликс» и тот теперь вызывает воспоминания о Флоренс. А «Портрет Дориана Грея» вообще хочется выбросить в окно.
– Я пойду ему сообщу. – Тыковка подскакивает и несется к выходу.
– Подожди, – окликает Джек. – Хорошо бы и правда что-то придумать. Если начинаем воровать идеи, значит, мы в кризисе.
– Не волнуйся. Мы тебя еще удивим.
– Лишь бы не размером счетов.
– Как же без этого, – подмигивает Тыковка, заходится кашлем и вылетает из кабинета.
– Надеюсь, не только этим, – произносит Джек ему вслед.
Глава 41
Цветочек
Третий день Флоренс не может выйти из дома. Не помогает ничего: ни вино, ни попытки внушить себе, что жизнь продолжается. Как только она вспоминает о Джеке, слезы начинают литься сами собой.
Моника говорит, что нужно время. Почему так много? Ни Гэри, ни Грег не выбивали ее из колеи настолько, чтобы не появляться на работе. Наоборот, она уходила туда, отвлекалась, погружалась в собственный мир… Который теперь напоминает о Джеке.
Они были чем-то большим, чем друзьями. Даже большим, нежели парой, хотя официально этого не признали. Словно смотрели в одну сторону и могли понять друг друга с полуслова во многих вопросах… Не считая прерафаэлитов. Теперь все хочется разделить с ним. С тем, кто посмотрит ей в глаза и прочтет мысли.
Джек все это время был настолько открытым, что Флоренс чувствует между ними родство. Честность, граничащая с хамством. Художественный взгляд. Ощущение, будто он создан для того, чтобы помочь ей стать честной с самой собой.
Стук в дверь заставляет обернуться. Флоренс никого не ждет. Она даже думает не открывать, но внутренняя ответственность вынуждает подняться с постели. Наверное, кто-то из соседей. Может, Бен готов…
– Это уже слишком! – Палома врывается в квартиру и недовольно оглядывается. – Почему я узнаю от Моники?
– Привет, – машет Флоренс и устало возвращается в спальню. – Именно из-за этого.
– Тебе тут не помешает уборка.
– Потом, – укладывается она обратно в постель. – Я не в настроении.
– Флор, – Палома садится рядом с ней и аккуратно кладет ладонь ей на голову. – Это не первое твое расставание.
– Знаю.
– Что с тобой?
– У меня не получилось, – перекатывается на спину Флоренс, – не получилось относиться, как к воздушному шарику.
Палома вздыхает и гладит ее по волосам. Ей теперь тоже нечего сказать: так бывает. Ты пытаешься весело провести время, но влюбляешься не в того парня.
Джек никогда не был тем, за кого нужно выходить замуж. Слишком легкий, чтобы нести ответственность в отношениях. Слишком самовлюбленный, чтобы ценить кого-то. А его репутация? Разве что на Аляске найдется девушка, которая о ней не знает.
И все же Флоренс захотелось серьезных отношений с самым несерьезным парнем. И это казалось бы совсем безнадежным, если бы Джек не разделял этих желаний. Господи, он даже сказал, что любит ее!
Палома поднимается при новом стуке в дверь.
– Кто это? – спрашивает Флоренс.
– Бри. Моника ей тоже позвонила.
Забавно: Монике она первой смогла рассказать, что произошло. Хотя их отношения с Джеком были именно такими, какими Флоренс их представляла. Чудесные выходные, еще один ужин и безболезненное осознание, что им не по пути.
– Я знаю чувака, который может его отмудохать! – Бри врывается в спальню с бутылкой вина наперевес.
– Бри, ну и выражения, – морщится Флоренс.
Скорее, так бы говорил Гэри: от сленга несет Манчестером.
– Я знакома с парнем, который может его избить, – поправляется та. – Про «отмудохать» это Маттео предложил.
– Мне не нравится идея с насилием, – мягко вставляет Палома, – но если это тебе нужно…
– Я не хочу, чтобы его кто-то бил, – отвечает Флоренс.
– Без проблем, можем сами. – Бри бросает сумку на пол. – Открою вино. Ло?
– Буду.
– Отлично.
– Она раньше не была такой бешеной, – шепчет Палома, – что-то случилось?
– Была, – улыбается Флоренс, – просто ты не видела.
То, с какой яростью Бри относится к ее бывшим, заставляет что-то в душе теплеть. Если бы Флоренс не остановила, та и флаг «Манчестер Сити» у Гэри сожгла бы без малейших угрызений совести.
Грег до сих пор ее побаивается: ему досталось больше всех.
– Значит, – возвращается с бокалами Бри, – он тебя обидел.
– Немного не так, – успокаивающе произносит Флоренс. – Никто никого не обижал. Мы просто расстались, и это было… обоюдное решение.
Последние слова даются особенно тяжело: Джек ушел сам, но она его оттолкнула. И чем больше проходит времени, тем больше кажется, что все могло закончиться не так, если бы она взяла себя в руки.
Но это значило бы смириться с его прошлым, что слишком сложно. Он ведь и сам с ним не смирился – и что они делали бы с огромным слоном в комнате?
– У меня есть план. – Бри ставит бокал Флоренс на прикроватную тумбу. – Сейчас идешь в душ, а мы с Ло немного здесь приберемся. На тебя смотреть страшно.
– Это хороший вариант, – аккуратно добавляет Палома. – Тебе пора приходить в себя.
Флоренс пытается представить, насколько плохо выглядит, если они обе так настойчиво отправляют ее в душ. Она сползает на пол, открывает шкаф, чтобы достать чистое полотенце и свежую домашнюю одежду. Они на нижних полках, справа от…
Взгляд цепляется за платье, которое он подарил, и по щекам снова начинают струиться слезы. Господи, когда это уже прекратится? Флоренс делает глубокий вдох, вытирает лицо и запрещает себе реветь, пока не доберется до ванной.
Нужно что-то придумать: не сможет же она жить в слезах вечно. Это на нее не похоже: всегда удивлялась тому, как легко некоторые девушки начинают плакать. Даже подозревала, с ней что-то не так – не могла и слезинки выдавить без серьезного повода.
Джек Эдвардс – самый серьезный повод, судя по всему.
Заглянув в зеркало, Флоренс понимает, о чем говорила Бри. Волосы спутаны, лицо опухло от слез, глаза красные… Если бы Джек увидел ее сейчас, он бы снова ушел. В ужасе.
Так жить нельзя. Запустить себя из-за парня? Ей двадцать восемь, а не шестнадцать. Она взрослая и самостоятельная, и уход Джека никак не повлиял ни на ее жизнь, ни на работу. Флоренс все еще может найти себе парня, который не угонял машины и не убивал людей. В конце концов, она из-за Грега столько не плакала!
Мочалка оставляет на распаренной коже красные следы: нужно смыть с себя все. И стыд от того, что Флоренс набросилась на Джека с требованиями, и его историю, такую же грязную, как все манчестерское прошлое. И три дня в постели тоже.
Сейчас она расскажет Бри и Паломе, что произошло, и больше не будет вспоминать о Джеке Эдвардсе никак, кроме как об очередном бывшем. Подумаешь, не получилось. Они даже года вместе не продержались. И это все еще не были отношения!
Флоренс выходит с полотенцем на голове и видит, что Палома заканчивает перестилать ей постель, пока Бри грохочет посудой на кухне.
– Ло, не нужно было.
– Нужно. Все, усаживайся поудобнее. – Она, как мама, взбивает подушки и приглашает Флоренс вернуться в постель. – Мы сейчас дождемся Бри с едой, и ты спокойно все расскажешь.
Палома разворачивает на ее голове тюрбан из полотенца и начинает аккуратно подсушивать кончики волос.
– Ты так делала, когда я была маленькой, – улыбается Флоренс.
– Ты для меня всегда маленькая. Даже когда тебе стукнет шестьдесят, ты будешь моей младшей сестрой.
– И ты приедешь ко мне из Нью-Джерси, чтобы оплакивать мое очередное расставание?
– Боже, надеюсь, что нет, – с ужасом произносит Палома. – Не будет же тебе всегда так не везти.
– В холодильнике нет нормальной еды. – Бри заносит в спальню поднос с тарелкой. – На выбор у тебя яичница со шпинатом… И она же.
– Спасибо, – Флоренс снова еле сдерживает слезы, – вам обеим.
– На здоровье. Вот тебе вилка, поднос на колени… И, – подхватывает она бокал за ножку, – твое вино.
Они с Паломой усаживаются по обе стороны от Флоренс. Слева Бри придирчиво смотрит на желтоватое вино на просвет. Шардоне – значит, Маттео не знает, где она.
Еда оказывается божественной после трехдневной винной диеты. Ну, хотя бы от этого расставания она не поправится – скорее, лишние килограммы Флоренс набирала именно в отношениях.
В дружбе. В дружбе с Джеком она поправлялась.
– У тебя там что-то течет под раковиной, – замечает Бри.
– Знаю, – пожимает плечами Флоренс, – лендлорд не очень торопится что-то с этим делать. В прихожей лампочка перегорела, трубы текут, соседи продолжают устраивать вечеринки – правда, теперь они переехали к Гуфи. А лендлорд вспоминает обо мне, только когда нужно забрать арендную плату.
– А ты ему не отдавай, пока не починит, – поворачивается та. – И не болтай. Ешь.
– Если хочешь, могу прислать Тристана, – предлагает Палома.
– Это работа лендлорда! – возмущается Бри. – Тут и без того слишком дорогая аренда с такими соседями.
Когда Флоренс доедает последний лист шпината, Палома забирает тарелку и уносит на кухню.
– Уже лучше, – сообщает Бри, – чистота и сытость тебе к лицу.
– Не знаю, что бы я без вас делала.
– Лежала бы и рыдала еще неделю.
– Не начинайте без меня, – доносится из кухни.