<…> Ходил на лекцию Криса. О выборах Рузвельта говорил с таким трагическим видом, как будто проиграл битву при Лепанто [302] . Начал было забрасывать его вопросами, но одумался: он был явно не в форме. Пришло известие, что Мадрид пал [303] .
Мэллз,
четверг, 12 ноября 1936 года
Немного работал. Хандрил. Дурно спал.Лондон, пятница,
20 ноября 1936 года
Ездил в Лондон. Обедал с Лорой у Бульстена. Был в киностудии Корда; хочет, чтобы я написал ему пошлый киносценарий про девиц из кабаре. Обратно в Лондон меня привез Джон Сатро. Ужинал с Лорой и Мэри в Малберри-Уок. Габриэл вернулась из Испании; должна была прийти, но заболела. Должен был прийти и Фрэнсис (Ховард. – А. Л. ), но под каким-то невнятным предлогом не явился. Говорили с Мэри про Испанию – неожиданно впала в агрессию. Ушел рано; выпивал с Хьюбертом.Мэллз,
четверг, 3 декабря 1936 года
Передовица в «Таймс» про миссис Симпсон [304] .Пятница, 4 декабря – вторник, 8 декабря 1936 года Скандал с Симпсон привел всех в неописуемый восторг. В частной лечебнице «Мейди» взрослые пациенты, все как один, почувствовали себя значительно лучше. Это из тех редких событий, которые всем доставляют радость и очень мало кому – огорчение. Почти всю неделю читал газеты и слушал радио. Написал рецензию на скучные эссе Олдоса Хаксли и дотянул киносценарий до скучного и неубедительного финала. Завтра, в среду, еду в Лондон. Последнее время Мэллз повергает меня в уныние. <…>
День рождественских подарков 1936 года Охотился; на всем скаку врезался в ворота.
Среда, 13 января 1937 года В «Таймс» – объявление о помолвке (И.Во и Лоры Херберт. – А. Л. ).
Пятница, суббота, 15–16 января 1937 года Вечером ужинал с Оливией. Очень тяжелое впечатление: совершенно не в себе и постыдно пьяна. Навестил родителей.
Пятница, 22 января 1937 года
Обед в «Клонбой». Ужинал с Холлисом, Вудрафами и т.д. Брат Криса – монстр. Очень дорогой и печальный вечер. Мое предложение купить Стингвуд принято; 3350 фунтов плюс коттедж.
Отель «Истон-Корт», Чагфорд [305] ,4 февраля 1937 года
Поехал в Чагфорд, где пробыл почти до самой Пасхи. Корда прислал очень тупого американца по имени Корнелл, с которым мы вместе должны были работать над сценарием к фильму. Его вклад равен нулю, зато мне удалось отредактировать уже написанное, а потом, в Лондоне, продиктовать третий, более длинный вариант сценария. С тех пор от Корда ни слуху ни духу, и я тружусь над романом: материал хорош, а вот композиция пока хромает. Лора дважды ездила в Париж за своим приданым, а я пару раз – в Лондон с ней повидаться. Зачастил к Уиллису: купил у него каминную полку и зеркало, и то и другое в стиле Адама. А также два очень красивых резных пьедестала, которые пристраиваю к книжному шкафу за непомерные деньги.
Я назначен директором «Чепмен-энд-Холл». Инмен [306] произнес речь, и не одну, после чего мне с большой помпой вручили совершенно бессмысленный набор ножей и вилок. Разослал приглашения на свадьбу: под тем или иным предлогом отказываются почти все. Начинают приходить подарки, в основном низкого качества; исключение – Асквиты: подарили нам превосходные подсвечники и стол. <…>
Неделя в Чагфорде: держу корректуру, пишу статьи для «Нэша» и веду сложнейшую переписку с юристами, архитектором, страховой компанией и т.д. Ворвался в деревенскую лавку, где накупил массу старой мебели, каминных решеток и пр.Суббота, 17 апреля 1937 года К ранней мессе: д’Арси, Лора, Херберты и Вудрафы. Завтрак в «Сент-Джеймс»: Дуглас и Ф.Ховард; Генри пришел позже. Переоделся, пропустил у Паркина стаканчик – и в церковь, где был обвенчан с Лорой. Прием в Глостер-Гейт. Мальчишник в спальне: Генри, Фрэнсис, Дуглас, Сатро, Пери, Билли, Хьюберт. <…> Бросали рис, в Кройдоне сели в самолет, Оберон и Мэри приехали нас проводить, чуть не опоздали. В самолете Элизабет (Планкет-Грин. – А. Л. ) и ее чумазый сын. В Париже забрали свадебное платье Лоры, поужинали в Тур д’Аржан (утка под гнетом, лесная земляника), Мюсиньи 14, и минута в минуту сели в «Римский экспресс».
Портофино,
воскресенье, 18 апреля 1937 года
Спал хорошо, Лора – нет. Таможня, паспорта и т.д. – очень суматошно. Ели из бумажного пакета, проехали на запряженном лошадью экипаже из Святой Маргариты в Портофино. Прелестный день, прелестный дом, прелестная жена – чистое счастье.Понедельник, 3 мая 1937 года Лора в слезах. Санта Кьяри и Дамиано. Комары.
Четверг, 6 мая 1937 года. День Вознесения. Достопримечательности. В «Паоли» отличные cannelloni [307] . С 4.50 до 7.50 футбольный матч в маскарадных костюмах. Лора в восторге. За ужином в подвальчике выпила лишнего, купила кошку (заводную). Оркестр неистовствовал.
Пирс-Корт [308] ,
пятница, 12 ноября 1937 года
Всякий раз, когда Лора напоминает мне о недавних событиях, которые привели меня в восторг, но про которые я напрочь забыл, я искренне поражаюсь тому, какой дырявой стала моя память. Вот почему я решил в очередной раз попробовать вести дневник ежедневно.
Пошел спать, решив встать пораньше и подготовиться к выступлению. Разбудил меня Поутни, кричавший на коров, однако вместо того чтобы заняться предстоящей речью, я подремал еще какое-то время, пока меня не позвали. <…> Поездом в Лондон; собирался час-другой посидеть в «Сент-Джеймс» и собраться с мыслями; обнаружил, однако, что Эллвуд все перепутал, и книги Колдер-Маршалла в клубе нет. В результате, вместо клуба пошел в парикмахерскую, а оттуда на книжную выставку позаимствовать экземпляр книги со стенда «Чепмен-энд-Холл». Меня отвели в комнату, где «мне никто не помешает» и где в действительности мешали ежеминутно. То с выставки приходили официальные лица, то репортеры и, наконец, явился Дуглас Вудраф. Поскольку в голове у меня было пусто, я пропустил два полных стаканчика виски; рассчитывал, что спиртное прочистит мозги, оно же их окончательно парализовало. Кончилось тем, что меня проводили в огромный зал, до отказа забитый юными девами, – человек 700, никак не меньше. Заговорил об «идеологии в литературе» и не узнал собственный голос: кто-то другой мямлил и заикался. «Вот бы меня оставили в покое, дали посидеть в тишине и подумать о чем-то другом», – подумал я и вдруг понял, что потерял уйму времени. В одну из жутких пауз я мельком взглянул на часы, увидел, что уже пять, и быстро закончил выступление. Из того, что им говорилось, юные девы не поняли ни слова, но ведь они пришли смотреть, а не слушать. Как бы то ни было, выступление получилось бездарное. Вернулся на стенд «Чепмен-энд-Холл» и подписал с десяток книг – в основном для продажи. Новое издание ценой пять шиллингов – превосходно. <…>Пятница, 19 ноября 1937 года Сегодня днем, когда работал в саду, со мной произошла необычайно странная вещь: я подпрыгнул, чтобы срезать у себя над головой ветку остролиста, – и получил сильнейший удар в глаз и в нос; судя по всему – собственным кулаком. Необъяснимо. Монах приписал бы случившееся дьявольскому наваждению. Как бы то ни было, боль жуткая, да и синяк во все лицо. Алекс угостил восхитительным вином – «Шато Лафори-Пейраге 1924».
Воскресенье, 21 ноября 1937 года Все захворали. Месса в Дерсли, в Христианском союзе молодых людей. Планировка сада. Мэри уехала вскоре после обеда, и я уснул: вежливость утомительна. Копался в саду, читал воскресные газеты; шахматы.
Вторник, 23 ноября 1937 года Разметил колышками квадратную лужайку перед домом. Опять сел за роман; что-то начинает получаться.
Пятница, 10 декабря 1937 года Отлично выспался, проснулся в прекрасном настроении и, как следствие, целый день не работал; занят был единственно тем, что ублажал Лору.
Понедельник, 10 января 1938 года [309]
<…> Вожусь по дому: пытаюсь без особого успеха пристроить каминную полку в библиотеке, строю буфет в детской спальне, нанял Эванса, одного из плотников мистера Джотчмена, за три фунта пять шиллингов в неделю. В саду посадили плакучий ясень, тюльпанное дерево, лесной бук и дуб с листьями цвета пурпура; его я планирую пересадить еще раз. <…>
Работа над «Сенсацией» идет медленно, все время что-то мешает, отвлекает. Еженедельник «Ночь и день» вот-вот закроется. Мои с ним отношения складывались не лучшим образом. В последнем издании моих произведений дюжина экземпляров напечатана большим форматом, половину я уже раздарил. Умерла герцогиня Ратлендская. О боях в Теруэле [310] поступает разноречивая информация; впрочем, газеты теряют к испанской войне интерес.Пирс-Корт,
пятница, 30 июня 1939 года
В рецензии, написанной из лучших побуждений и напечатанной в «Дейли мейл», говорится, что «Грабеж по закону» изобилует «отталкивающими историями об аморальности священников и монашек». Повез Диану Купер и Конрада в Стэнкомский грот.Четверг, 6 июля 1939 года Опять дождь. Опять вожусь с теннисной сеткой.
Четверг, 27 июля 1939 года После двух недель жизни в Пикстоне [311] беру несколько дней отпуска. Каких только гостей не было за это время: сэр Роберт и леди Ходжсоны, сэр Сесил Перейра, всевозможные Аморисы и Хорнерсы, внезапно возникавшие и столь же внезапно исчезавшие. Дети носятся по всему дому, нескончаемый дождь, несъедобная еда, которую подают, когда придется, бесконечные разговоры по телефону, бесконечно меняющиеся планы. Я раз шесть переписал первую главу романа [312] , прежде чем она приобрела сносный вид. <…> В газетах только и пишут о бомбах ИРА, уступках японцам, о нелепой зависимости от русских переговоров [313] .
Пикстон-парк,
четверг, 3 августа 1939 года
Именины Мэри – прошли более или менее успешно. Купил на аукционе за сумасшедшие деньги несколько совершенно не нужных вещей. Домашний механизм дает еще больше сбоев, чем обычно.Пирс-Корт,
пятница, 4 августа 1939 года