Одарив обоих подозрительным взглядом, хозяин удалился.
Нелюб молча разлил квас и, еле пригубив, отставил стакан. Мстиша сделала глоток и едва не подавилась. Едкий, забористый квас сильно отличался от того изысканного напитка, что готовили в Верхе. Однако теперь нельзя было просто уйти, и Мстислава принялась через силу цедить пузырящееся пойло.
Нелюб бесстрастно взирал на ее страдания, когда снова подошел хозяин. Он поставил перед Мстишей большую кружку и, немного опасливо поглядывая на зазимца, вполголоса проговорил:
– Мой лучший сбитень. Просили передать.
Он коротко и таинственно кивнул куда-то вглубь избы. Проследив направление, Мстислава разглядела в углу знакомую меховую шапку и молодцеватый чуб. Заметив, что она смотрит на него, давешний чужак улыбнулся и приветственно поднял свою чарку.
Отчего-то внутри все похолодело.
– Обратно отнеси, – мрачно велел Нелюб, и жесткость в его голосе заставила Мстишу почувствовать мгновенное облегчение.
Обиженно шмыгнув носом, но не особенно удивившись, хозяин забрал кружку.
– Допивай, и пойдем, – негромко сказал Нелюб и чуть откинулся назад, расправив плечи, но Мстиша почувствовала за показным равнодушием, как он подобрался.
– Я напилась, – кротко ответила она, отодвигая еле початую чашку, но Нелюб даже не посмотрел на нее. Он поднялся и протянул ей руку. Скупо кивнув хозяину, зазимец, крепко сжимая Мстишину ладонь, зашагал прочь из избы.
Они вышли во двор, и Нелюб уже почти успел отвязать лошадь, когда Мстислава почувствовала чье-то присутствие позади себя. Обернувшись, она едва не столкнулась с незнакомцем. Мстиша вспыхнула от неожиданности и дерзости чужака, а тот нахально улыбнулся, наслаждаясь произведенным впечатлением.
– Ну вот и встретились, – приторно протянул он и провел двумя пальцами по уголкам рта и усам, и Мстислава с отвращением разглядела бугристые грязные ногти.
Вблизи незнакомец больше не казался утонченным. Покрой хорошей, но лоснящейся от долгой носки свиты был странным, нездешним, шапка же, напротив, выглядела совсем новой. Стоптанные узконосые сапоги казались не по размеру, да и весь наряд незнакомца был пестрым и разношерстным.
– Проходи своей дорогой, – холодно сказал Нелюб, уверенным хозяйским движением задвигая Мстишу себе за спину.
– А не велики ли пороги на твои ноги, друже? – нехотя отводя развязный взор от Мстиславы и взглядывая на Нелюба, с презрением спросил чубатый. – Куда тебе до такой девки? Она точно репка гладенькая, а от тебя нагольным тулупом за версту несет. Что, милая, – снова обратился незнакомец к Мстише, замершей за плечом Нелюба, – у мужика твоего только на квас и хватает? И охота тебе подле такого быть?
– Непонятлив ты, друже, – тихо промолвил зазимец, и у Мстиславы по позвоночнику побежали мурашки. – Придется по-иному объяснить.
– Раздайся навоз, грязь ползет! – презрительно усмехнулся чужак. – Испугал! А сам-то не сумел жене на повойник скопить! Или она настолько тебя под пятой держит, что вякнуть не смеешь?
Нелюб спокойно подал Мстиславе повод и поймал ее испуганный взор.
– Постой в сторонке, – вполголоса велел он, а затем почти лениво обратился к чубатому: – Полно браниться, не пора ли подраться?
Мстислава не успела заметить, что произошло, но только чужак отшатнулся, потеряв шапку, а из его носа брызнула тонкая струйка крови.
Лицо незнакомца исказилось злобой и изумлением. Он был гораздо шире Нелюба в плечах и вряд ли ожидал от поджарого помытчика такой силы. Чужак быстро выхватил из-за голенища плетку, но места для замаха было мало, и Нелюб успел выбить кнут из его рук.
Зарычав, незнакомец сжал кулак, на котором угрожающе блеснули жуковины перстней, и что было мочи ударил Нелюба. На этот раз он сумел достать помытчика, и тот сдавленно простонал, ухватившись за разбитую скулу.
Воспользовавшись своим успехом, чужак ринулся на зазимца, но тот оказался готов к нападению и, легко поднырнув под занесенную руку, ударил противника под дых. Чубатый сложился пополам, перехватывая ртом, и Нелюб замер, переводя дух и не сводя глаз с обидчика. Отдышавшись, тот разогнулся и с удвоенной яростью набросился на Нелюба, пуская в ход руки и ноги. Нелюб угодил чужаку в ухо, и тот, площадно выругавшись, вцепился в него со спины, пытаясь обхватить за шею.
Неизвестно, чем бы кончилась потасовка, если бы из избы не выскочил хозяин и пара гостей. Они не без труда растащили противников в стороны.
– Будет вам, будет!
Хозяин крепко стискивал Нелюба за тяжело ходившие плечи, двое других пытались образумить чубатого. Прошло несколько мгновений, прежде чем, убедившись, что оба немного остыли, соперников перестали держать.
Раздраженно поведя хрустнувшей шеей, незнакомец поднял с земли шапку и, злобно отряхнув, нахлобучил ее на голову. Утерев тыльной стороной ладони кровь под носом, он метнул мстительный взгляд на Нелюба, а потом посмотрел на оцепеневшую за его спиной девушку. Лицо чужака перекосила мерзкая ухмылка.
– Еще свидимся, красавица, – хрипло пообещал он.
Мальчишка-слуга вывел его лошадь, и, забравшись в седло, чубатый свирепо натянул повод, так что несчастное животное захрипело.
– Подай, – высокомерно велел он пареньку, кивая на валявшуюся на земле плетку, и, получив желаемое, со всей силы вытянул коня кнутом. Оставив после себя клубы взвившейся пыли, чужак ускакал с подворья.
Некоторое время все смотрели ему вслед, а потом, покачав головой, хозяин со вздохом развернулся и направился в избу, где раньше скрылись гости. Взявшись за ручку, он остановился и бросил через плечо:
– Поостереглись бы вы, ребята. В нашем бору лесная братия озорует, а про этого малого давно дурная слава ходит.
Дверь захлопнулась, и Нелюб с Мстишей остались одни. Нелюб опустился на завалинку и, сомкнув веки, устало прислонился к бревенчатой стене.
Мстислава судорожно выдохнула и посмотрела на Нелюба. Его всклокоченные волосы в беспорядке разметались по лбу, ворот помятой рубашки скособочился, а лицо вдобавок к рубцам пересекала кровоточащая ссадина.
Что-то болезненно сжалось в душе. Не задумываясь, Мстислава достала из-за пазухи ширинку – шитый золотом шелк казался чем-то из иной жизни – и, присев рядом с Нелюбом, осторожно приложила платок к рассеченной коже.
Нелюб вздрогнул и распахнул глаза. Первым порывом Мстиславы было отдернуть руку, но она сдержалась и продолжила бережно промокать рану. Несколько мгновений он недоверчиво смотрел на Мстиславу, но наконец его настороженное лицо расслабилось.
Закончив, Мстиша хотела отвести руку, но Нелюб вдруг взял ее в свою. Белая, холеная ручка казалась совсем крошечной на его большой, грубой ладони, и он разглядывал ее с простодушием ребенка, изучавшего невиданную диковинку.
Мстислава затаила дыхание. Отчего-то сильно забилось сердце. Новое, непонятное и оттого пугающее чувство заставляло его отчаянно трепетать в груди. Не в силах выносить волнения, Мстиша с трудом проговорила:
– Мазь бы какую…
Ее слова вернули Нелюба в действительность, и он мягко выпустил Мстишины пальцы.
– Ничего. – Он как-то горько улыбнулся и добавил: – Заживет как на собаке.
Мстиша потупилась.
– Это все из-за меня. Если бы я послушалась и надела платок, если бы не уговорила тебя зайти сюда… Прости меня.
Должно быть, она впервые в жизни извинялась, даже не сознавая того.
Нелюб нахмурился.
– Не твоя вина, что у какого-то проходимца нет совести, и уж точно не стоит оправдываться за желание выпить кваса в придорожной харчевне.
Теперь пришел черед Мстиславы подозрительно коситься на своего спутника. Она-то была уверена, что после такого Нелюб станет злиться, и за дело, но он не дал ей времени на долгие размышления, а тут же поднялся, поправляя сбившуюся одежду.
– Нам лучше поторопиться.
Выйдя с постоялого двора, они шагали по большой дороге, но потом снова свернули на лесную просеку. Слова хозяина явно встревожили Нелюба. Он неохотно делал привалы и все время озирался. Кроме привычного ножа, теперь на его поясе висел и топор.
Во время очередной остановки Нелюб велел Мстише сложить ценные вещи в переметную сумку и держать ее при себе. Сам он сделал то же самое.
Как бы он ни старался скрыть беспокойство, оно все равно передалось Мстише, и, в волнении закусывая губу, она то и дело взглядывала на спутника.
– В Зазимье одна дорога – через реку, – наконец объяснил Нелюб. – Впереди будет мост, единственный на всю округу. По-другому не переправиться. Ближайший брод верстах в десяти, да и тот ненадежный, вон какой дождь прошел. Сколько бы мы ни петляли по лесу, а мост никак не обойти.
Мстиша устало переступила с ноги на ногу. Вечерело, и она думала лишь о ночлеге. Весь день Нелюб подгонял ее, не давая как следует отдохнуть.
– Может, обойдется? – с надеждой спросила она.
– Будь я разбойником, то лучше места бы не придумал, – покачал головой Нелюб. – Ладно, попробуем. Нам бы только на той стороне оказаться, а там уж найдем, где схорониться.
Когда спутники вышли к реке, уже почти совсем стемнело. Мстислава выдохнула с облегчением, еще издалека завидев пустой мост. Но стоило им приблизиться, как из-за устоя на дощатый настил по одному начали выходить четверо молодчиков, красноречиво поигрывающих дубинками и ослопами.
Нелюб остановился и взял Мстишу за руку, когда позади послышался топот копыт. Оглянувшись, княжна, холодея, распознала Чубатого.
– Ну вот и свиделись.
Судя по еще более разбитному, чем прежде, голосу, он был хмелен.
Нелюб попытался шагнуть назад, но Чубатый свел брови и ударил лошадь пятками, вынуждая спутников отступить к мосту. Нелюб сжал ладонь Мстиши и, развернувшись, двинулся вперед, втягивая за собой неохотно идущую кобылу.
– Что ж это вы, люди добрые, нам путь преградили? – продолжая всходить на мост, громко спросил он разбойников.
Мстислава одной рукой вцепилась в Нелюба, а другой прижала к груди сумку. Сердце стучало как бешеное. Она пробегала взглядом по темным очертаниям незнакомцев, тщетно пытаясь рассмотреть их лица в опустившихся сумерках. В ноздри ударил свежий запах реки, и, бросив короткий косой взгляд, Мстиша не увидела, а скорее почувствовала бурлящую быструю воду.