к, Мстиша сомкнула вспотевшие ладони. На безымянном пальце издевательски блеснуло кольцо Ратмира.
Дверь скрипнула, и, вскинув в тревоге голову, Мстислава встретилась взглядом с Нелюбом. По телу прокатилась теплая волна облегчения, но оно было недолгим. В глазах помытчика отражалась странная смесь сожаления и решимости.
Хотелось забиться в угол, спрятаться с головой, упереться руками и ногами, но она была дочерью князя Всеслава. Она пережила эту мучительную ночь, значит, переживет и все остальное.
Нелюб мягко, точно ловец, боящийся вспугнуть дичь, подошел к ней, и где-то на задворках сознания Мстиша подивилась тому, что рана больше не беспокоила его. Она смотрела зазимцу в глаза, принуждая себя забыть все, что случилось с ними в дороге. Вспоминая, кто была она и кем оставался Нелюб. Надевая на себя ледяную броню. Там во дворе ждал Хорт, и Мстислава не могла позволить, чтобы в ее доспехе нашлось хотя бы одно слабое место.
Мстиша сама не поняла, как выпрямилась, а подбородок привычно взмыл вверх. Но Нелюб заметил перемену в ней, и уголок его губ тронула горькая усмешка. Что ж, он получил, что хотел.
Он поклонился, принимая игру.
– Воевода прибыл, княжна. Он отвезет тебя в столицу, и вскоре ты окажешься в тепле и безопасности, а все невзгоды останутся позади.
Не ощущая собственного тела, Мстиша спустилась.
Вот и все.
Он смотрел на нее, словно в первую их встречу, чуть насмешливо и как на чужую. Горло перехватило, и Мстислава сделала шаг к двери, прерывая ненужную пытку, когда Нелюб заслонил ей путь. В следующее мгновение она почувствовала тепло его груди и охмеляющий, кружащий голову запах. Объятия Нелюба оказались такими сильными, что Мстиша испугалась, как бы его рана снова не открылась.
– Прости меня, прости за все, – прошептали горячие губы в ее макушку.
Не давая Мстише времени отозваться или обнять себя в ответ, Нелюб разжал руки и отступил к порогу. Ей почудилось, что кто-то толкнул ее с обрыва, и она в одиночестве повисла над холодной черной бездной. Нелюб, белый как полотно, не глядя на Мстиславу, отворил перед ней дверь.
Ничего не видя, Мстиша шагнула, лишь удивившись наступившей тишине, ведь каждая частичка тела надрывно кричала, заставляя вернуться туда, где было единственно правильное ее место, – в руки Нелюба. Казалось, она осталась там, подле его горячей груди и яростно – никто бы и не догадался по спокойному лицу – колотящегося сердца. А пустая, лишенная жизни оболочка продолжала шагать навстречу стоявшему посреди двора Хорту.
Мстиша безотчетно подметила, как расширились от удивления прищуренные глаза воеводы, как он на миг застыл, точно не веря тому, что видит. Разве он не знал, что Мстислава будет наряжена служанкой? Или нынче ее одежды походили и вовсе на нищенские обноски? Но пристальный взор лишь мельком пробежал по стану девушки, вновь вернувшись к лицу. Теперь в серых очах читалось… беспокойство?
Взгляд Хорта словно в поисках объяснений быстро скользнул за спину Мстише, на Нелюба. Мстислава остановилась напротив воеводы, и, справившись с мимолетным замешательством, он почтительно поклонился.
– Слава богам, ты жива и здорова, княжна. – Как ни странно, его голос звучал вполне искренне. – Позволь отвезти тебя к князю.
Мстислава слабо кивнула и оперлась о подставленное предплечье Хорта, только теперь понимая, как нуждалась в поддержке. Воевода бережно усадил Мстишу в воз, который сопровождало еще несколько вершников. Он осторожно укрыл ее ноги шубой, а на плечи накинул подбитый мехом плащ. Мстиша с благодарностью укуталась в тяжелые складки, и на миг ей показалось, будто она слышит призрак ставшего родным запаха дождя и скошенной травы.
Хорт коротко кивнул Нелюбу, и Мстиша повернулась. Помытчик стоял возле крыльца, провожая взглядом тронувшийся поезд, и его неутомимые руки безжизненно повисли вдоль тела.
Мстислава накинула на голову куколь и закрыла веки.
Привычный поток жизни, о возвращении которого Мстиша когда-то так мечтала, подхватил ее, но едва ли принес счастье. Она оказалась в руках обезумевших от радости служанок и, лишь глядя на их болезненный восторг, поняла, как жестоко поступила с ними. Из всех девушек о подмене знала одна Векша, и можно было вообразить весь ужас, что они испытали, когда вскрылась правда. Но чернавки заверили, что в Зазимье обхождение с ними было самым добрым. Всех их по очереди допросил, а после отпустил Хорт. Кроме Векши, которая так и не вернулась в гостевые палаты, где жили остальные служанки. Воевода лишь заверил, что девушка в безопасности.
Конечно, никто из них не смел спрашивать Мстиславу о произошедшем. Княжну тут же отвели в купальню, где услужливые руки омыли каждую пядь ее тела, и Мстиша лишь по молчаливым, но выразительным взорам могла догадываться о том, что думали чернавки, глядя на грязь, синяки и царапины их некогда белокожей и безупречной госпожи.
Умасленную и переодетую в шелка, Мстиславу наконец отвели в опочивальню. Проваливаясь в мягкую теплую перину, о которой так часто вспоминала дорогой, она думала только о том, что отдала бы что угодно, лишь бы оказаться снова в мокрых, холодных обносках на жесткой земле. Лишь бы подле Нелюба.
На утро Мстиша удивила служанок ранним пробуждением. Следовало подготовиться к предстоящей встрече с Ратмиром, и первым порывом Мстиславы было велеть разубрать себя так, чтобы княжич мигом лишился дара речи. Разглядывая себя в небольшое медное зеркало, Мстиша горько усмехнулась. Давно ли она сама удивлялась тому, как от тревог похорошела Векша? Что ж, судьба явно воздавала за ее черствость, потому что на похудевшем и осунувшемся Мстишином лице еще красивее, чем прежде, сияли голубые глаза, еще ярче, чем прежде, алели пухлые губы. И пусть одежда нынче сидела на ней чуть свободнее, ее тело оставалось нежным и белым. Нет. Во всем мире был лишь один человек, которому медынская княжна могла не прийтись по сердцу, и его она больше никогда не увидит.
Но, помешкав, Мстиша раздумала наряжаться. Она велела заплести ей косу и надеть скромную верхницу. Брови чернавок лишь удивленно взмыли вверх, когда княжна отказалась от усерязей и ожерелий. Мстиславе хватало кольца на пальце, и оно одно давило, точно тяжелое ярмо.
Она не станет украшаться ради него.
Мстише не терпелось покончить с довлевшим бременем. Ей хотелось наконец встретить своего будущего мужа и сказать ему в лицо все, что у нее на сердце, не тая ничего, не скрывая ни единого чувства. Кто знает, может, в припадке ярости он разорвет свою невесту на клочки. Что ж, тогда ее наружность будет соответствовать тому, что творилось в глубинах души.
Утро тянулось бесконечно долго, и Мстислава уже собиралась отправить за Хортом, когда раздался стук в дверь и на пороге появился сам воевода. Выслав всех служанок – единственной, кому она доверяла, была Векша, а обращать внимания на приличия после того, как Мстиша проскиталась столько дней в обществе Нелюба, казалось лишним, – она учтиво ответила на поклон и впустила его в покои.
Хорт выглядел более собранным, нежели накануне, и держался вежливо, но настороженно. Его холодный взор быстро обежал княжну с ног до головы.
– Я виновата перед тобой, воевода, – прямо начала Мстиша, и Хорт не успел спрятать удивление в расширившихся на миг глазах. – Но мои люди тут ни при чем. Векша лишь исполняла приказ. Где она?
Кажется, Хорт оказался застигнут врасплох ее вопросом. Неужели он полагал, что ей настолько безразлична судьба собственной служанки?
– Прошу, не тревожься, княжна. Я почел за верное уберечь девушку от возможных домыслов и кривотолков. Нынче она находится в моей усадьбе, под опекой сестры.
Мстиша нахмурилась, пристально вглядываясь в лицо зазимца. Что-то в том, как тщательно он подбирал каждое слово, как сухо при всем немалом значении они звучали, вызывало подозрения. Он оставил Векшу при себе. Но зачем?
Должно быть, заметив отражение этих мыслей на лице Мстиславы, Хорт добавил:
– Она в целости и сохранности. Поверь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя служанка оставалась в безопасности. Весть о твоем прибытии в Зазимье растрогала ее до слез, и Векша ждет встречи с тобой.
Что ж, голос Хорта звучал искренне, и Мстиша кивнула. Она разберется с этим позже. От сердца отлегло, и можно было переходить к главному.
– Я хочу видеть своего жениха.
Воевода прочистил горло и быстро облизнул губы.
– Именно он и отправил меня к тебе, княжна. Позволь передать его послание. – Хорт вежливо показал на кресло, предлагая Мстише садиться. Ей не нравилось, куда шло дело, тем не менее она подчинилась. – С тех пор как ты выказала нежелание ехать в Зазимье, у княжича было время, чтобы поразмыслить, и вот к чему он пришел.
Мстиша поерзала на месте, не сводя с Хорта взгляда. Тот откашлялся и продолжил, кажется, принуждая себя посмотреть ей в глаза:
– Княжич Ратмир предлагает тебе отозвать помолвку. При этом, – поспешил добавить Хорт, видя изумленное замешательство Мстиславы, – князь Любомир не отказывается от своего обещания поддержать Медынь перед вражеской угрозой. Княжич лишь предлагает не скреплять военный союз столь противным тебе браком.
Мстиша была так сильно поражена услышанным, что не могла подобрать нужных слов. Она ждала чего угодно – упреков, мести, злобы, – но не благородства. Мстислава успела не только смириться с навязанным замужеством. После произошедшего с Нелюбом она ждала его. Предвкушала. И теперь Ратмир просто сдавался?
Малодушный трус! Мстиша настолько оскорбила оборотня, что он испугался сам сказать ей о своем решении, прислав вместо себя слугу?
Она хотела усмехнуться лишь в душе, но, судя по застывшему лицу Хорта, сделала это вслух.
Нет уж. Нынче ей не привыкать быть отвергнутой. Коли желает разорвать сговор, пусть найдет в себе смелость отказать, глядя в очи.
Мстислава поднялась.
– Отведи меня к жениху, Хорт Хотеславич.
Губы воеводы приоткрылись, словно он желал возразить, но что-то в Мстишиных глазах заставило его передумать.