– Ничего. Вот увидишь, я прилежный ученик, – бархатным шепотом ответил он, освобождая ее от верхницы.
Мстислава осталась лишь в нижней сорочке, и ее кожа розовела сквозь тонкий шелк. Ратмир не спешил снять исподницу, и его руки блуждали по телу Мстиши, следуя за каждым изгибом.
Она наконец разделалась с оставшимися пуговицами, почти со злостью рванув края свиты Ратмира в стороны. Точно забавляясь ее нетерпением, он улыбнулся и потерся носом о подбородок невесты. От нахлынувшей слабости руки Мстиши безвольно опустились, а веки сомкнулись. Она не услышала, а почувствовала мягкий рокот его смеха. Губы Ратмира скользнули по ее шее, коснулись надплечья и наконец опустились к ключице.
– Я мечтал об этом с того самого мига, как увидел тебя обнаженной, – признался он, не переставая ласкать ее.
Мстиша резко выдохнула, распахивая глаза. Очи княжича блестели, словно бусины черной яшмы.
– Не сердись, – мягко попросил Ратмир, касаясь ее межбровья и разглаживая собравшиеся морщинки. – Это вышло ненароком. В тот день ты отправилась к реке умываться, и я услышал твой крик. – Его пальцы бродили по лицу Мстиши, тешились с растрепавшимися прядями и медленно опускались к шее и груди. – И я испугался, что стряслась беда. – Против воли Мстислава сдавленно ахнула, когда его рука обожгла плечо. Она чувствовала, как в ожидании прикосновения налилась грудь, и шелковое полотно натянулось, обволакивая новые очертания. – А когда я вышел к воде, – его голос делался тише и глуше, а слова звучали все медленнее, – то увидел тебя. Совсем нагую, – ладони Ратмира вдруг скользнули вниз по плечам, увлекая за собой сорочку и обнажая Мстиславу по пояс, – и такую прекрасную…
Знобкий воздух клети объял Мстишу, но дрожь, пробежавшая по телу, была вовсе не от холода. Руки Ратмира замерли, но его взгляд медленно обходил ее, не минуя ни единого вершка, вбирая в себя, запечатлевая. Он гладил Мстишу, не прикасаясь к ней, целовал, не размыкая губ. Мстислава знала, что красива, но то, как Ратмир смотрел, воздвигало ее на новую, непознанную высоту. В его взоре была одновременно и алчность, с которой голодный смотрит на изысканное кушанье, и обожание, с каким глядят на изваяние Богини, и страсть хищника, готовящегося напасть на добычу.
Мстислава потянулась к жениху и, глядя в его глаза, стащила свиту до конца, чувствуя под подушечками пальцев крепкие напряженные мышцы рук. Ее качнувшаяся грудь задела Ратмира, и он сглотнул. Мстиша опустила ресницы, следя за движением его кадыка. Княжич не шевелился, позволяя Мстиславе вести собственную игру.
Она положила руки на пояс Ратмира и поддела рубашку. Он вздрогнул, когда прохладный камень в кольце Мстиши коснулся его голого живота, но послушно поднял руки, помогая стянуть с себя рубаху.
Запах кожи Ратмира был таким сильным и манящим, что Мстиславу повело. Сбитая с толку, она подняла на жениха подернутые поволокой очи. Он смотрел на нее сверху вниз, и в темных блестящих глазах плясали рыжие отблески огоньков, мерцавших по углам клети.
Смелость подвела Мстишу к краю, но она не знала, что делать дальше, и Ратмир, точно только и дожидавшийся этого мига, с готовностью перехватил у нее власть. Он обвил руками стан невесты и осторожно притянул ее к себе. Их обнаженные тела соприкоснулись, и в груди Мстиславы что-то надсадно заныло, а под веками запламенели алые всполохи. Она знала лишь одно – ей нужно больше. В теле разгорался жадный, всепоглощающий жар. Кожа, молившая о прикосновениях, горела, губы, изжаждавшиеся по устам Ратмира, саднили, и Мстиша была готова заплакать, не зная, как унять распирающее, сжирающее изнутри томление.
Но Ратмир не собирался ее мучить. Одной рукой он крепко прижал ее к себе, другой скользнул под сбитую сорочку, следуя за округлостью ягодиц. Мстиша задрожала, опустив голову и упершись лбом в его грудь, и тогда Ратмир нырнул пальцами в ее волосы, собирая их в горсти и слегка оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову.
Он жадно поцеловал ее уста, потом – шею. Он постигал Мстиславу губами и руками, и неторопливые движения постепенно становились все более настойчивыми. Его пальцы скользили, лаская и сминая, точно он был скупцом, который добрался до ларя с сокровищами и, не веря своему счастью, принялся перебирать богатства дрожащими перстами. Ратмир снова и снова зарывался в безнадежно распустившиеся косы, оглаживал хрупкие лопатки, соскальзывая вниз по желобку позвоночника, и сжимал ее бедра, заставляя плавиться в сладкой пытке.
Но, кажется, даже терпению Ратмира существовал предел. Он вдруг быстро подхватил Мстишу и одним резким движением опрокинул на спину, топя в шелковистых мехах. Мстислава засмеялась, раскинув руки в стороны и отдаваясь неге мягкого куньего одеяла. Ратмир отстранился и, не отрывая взгляда от невесты, принялся снимать пояс. Золотые бляхи тускло блеснули в неверном свете и с тяжелым глухим бряцаньем ударились об пол.
Мстиша прикрыла глаза. Послышался шелест одежды. Разгоряченное тело остывало без близости Ратмира, и, вновь распахнув веки, она увидела его, стоящего на коленях в изножье кровати. Мстислава приподнялась на локтях, разглядывая обнаженный стан княжича. Полумрак скрадывал очертания, но она различала объятые тенью крепкие руки и грудь, сильные бедра. Она никогда раньше не видела мужской наготы и знала о ней лишь по подслушанным в людской шепоткам раскрасневшихся чернавок. Они говорили со стыдом и почти отвращением, но это не имело ничего общего с действительностью. Ратмир был прекрасен, и, глядя на него, Мстиша думала, что так и должно быть. Он – жесткий и твердый, состоящий из одних мышц и сухожилий, а она – мягкая и податливая, нежная и гибкая.
Но Ратмир был слишком далеко. Ей нужно было коснуться его, ощутить жаркое дыхание на коже. Заполнить пустоту, о существовании которой она раньше не догадывалась. Мстиша чуть шевельнула пальцами, призывая, и он уловил почти незаметное мановение. Ратмир опустился у ног Мстиславы, рассматривая ее так же открыто, как и она его. Сильные руки легли на ее лодыжки и неспешно поползли вверх, собирая шелковые складки и лаская колени.
Мстиша порывисто втянула воздух, почувствовав прикосновение к бедрам. Ратмир замер, всматриваясь в ее лицо, и она, проглотив вставший в горле ком, слабо кивнула. Она вовсе не хотела, чтобы он останавливался.
Ратмир придвинулся еще ближе и осторожно развел ее ноги. Горячее дыхание обожгло живот, и Мстиша вздрогнула, когда на смену ему пришли губы Ратмира. Он целовал ее, мучительно медленно поднимаясь вверх. Черные растрепавшиеся пряди щекотали ребра, а бедра горели там, где они касались тела Ратмира. Мстиславе казалось, что еще чуть-чуть, и ее разорвет на части от бушевавшего внутри вихря. Губы Ратмира путешествовали по ее коже, и против воли Мстислава застонала и выгнулась, без смущения подставляясь под поцелуи. Княжич оторвался от нее и поднял голову, чтобы взглянуть в глаза. Выдернутая из пьянящей неги, Мстиша, не отдавая себе отчета в том, что делает, запустила пальцы в волосы Ратмира и с силой потянула на себя, пытаясь вернуть прерванное удовольствие.
Слегка поморщившись от боли, Ратмир мягко засмеялся и вдруг, вырвавшись из ее хватки, быстро поймал Мстишины запястья, пригвождая их к постели.
Мстислава изумленно распахнула глаза и встретилась с потемневшим взором княжича, который теперь нависал прямо над ней. Она задохнулась от странного чувства: она знала, что это была игра, но ей нравилось ощущать власть Ратмира. Ей хотелось перечить, и вместе с тем она надеялась, что он одержит верх. Ратмир понимал, что она не потерпит плетки, но что, если то были просто слова? Что, если он способен по-настоящему причинить ей страдание?
Мстиша не верила в это, но не могла знать наверняка, и присутствие незримой опасности заставляло ее колебаться на тонкой грани чувств, сладостной и терпкой.
Она попробовала высвободиться, но Ратмир только усмехнулся и наклонился, оставив горячий поцелуй на ее шее. Кожа, лишенная прикосновений, зудела, и Мстиша изогнулась, попытавшись дотронуться до его тела, но Ратмир отодвинулся, не позволяя ей достичь желаемого.
– Ах вот как! – прошептала она.
Разъяренная вероломством, Мстислава потянулась к жениху и впилась в его уста злым, бесстыдным поцелуем. Внутри нее клокотало пламя – страсть пополам с гневом, – и Мстиша терзала Ратмира в ответ, мучая и распаляя. Но стоило только ему сдаться под ее напором и начать отвечать на ласку, как княжна отпрянула, с мстительным торжеством откидываясь обратно на подушки.
Ратмир угрожающе зашипел, и сердце Мстиславы ухнуло, когда он вклинил второе колено, разводя в стороны ее бедра. Мстиша почувствовала жар его тела и перестала дышать. Было больше не до забав. Ей стало страшно.
Должно быть, в ее глазах отразился ужас, потому что Ратмир, мгновение до этого дразнящий и лукавый, посерьезнел.
– Не бойся, – шепнул он и, выпустив из тисков ее запястья, нежно погладил по щеке. Тень опасности, миг назад мелькнувшая в его взоре, исчезла без следа. – Не бойся, родная моя, – повторил он еще ласковее, осеняя Мстишу ободряющей улыбкой.
Мстислава перевела дух, испытующе глядя в его блестящие глаза. Ратмир наклонился и потерся носом об Мстишин нос.
– Верь мне, – проговорил он в ее губы и поцеловал, вновь разжигая в Мстиславе замерший было огонь.
Мстиша проснулась от настойчивого стука. Не сразу поняв, где находится, она едва не подскочила, но рука Ратмира, лежавшая на ее плече, успокаивающе сжалась, заставляя остаться у него на груди. Ее распустившиеся волосы, кажется, были повсюду, обвивая их сплетшиеся тела, точно золотистые змеи.
Мстислава подняла недоуменный взгляд на Ратмира, но тут к стуку прибавилась речь:
– Гости беспокоятся, как здоровье.
Ратмир кисло улыбнулся и неверяще покачал головой.
– Княжич? – не унимался назойливый голос.
– Поди прочь, Хорт! – борясь со смехом, ответил Ратмир.
Из-за двери донеслось копошение и лошадиное всхрапывание, а потом снова послышалось виноватое: