– Я всего лишь хотела исправить то, что сделала твоя мать! – Вовлекать Радонегу было большой ошибкой, и Мстислава сразу осознала это под вспыхнувшим недобрым огнем взглядом княжича. Но остановиться Мстиша уже не сумела: – Она не должна была заставлять тебя превращаться в… – Княжна прикусила язык. Она не могла произнести слово вслух.
– И чем же твой поступок лучше? – ледяным голосом спросил Ратмир, от которого не укрылась ее неспособность назвать вещи своими именами. – Моя мать хотя бы отвечала за неразумное дитя. Ты же распорядилась моей жизнью, не спросясь меня самого.
– Пожалуйста, миленький мой! – взмолилась Мстиша, видя, что речами лишь усугубляет свое и без того безнадежное положение. Она вскочила и протянула к мужу руки, но Ратмир сделал шаг назад, не позволяя прикоснуться к себе, и это ранило почти так же, как если бы он ударил ее.
– Как всегда, ты рассудила, что знаешь лучше. Решила, думая лишь о себе.
Черные брови сошлись на переносице, а губы разочарованно искривились.
– Я хотела как лучше! – выкрикнула Мстислава. Ей все еще казалось, что беду – теперь она знала сердцем, что стряслась большая беда, – можно было исправить словами. – Я люблю тебя!
На губах Ратмира появилась усмешка, которой Мстиша не видела уже очень давно, и от нее по спине пробежал озноб. Он смотрел так, точно ничего не было между ними, ни долгих вёрст, пройденных рядом, ни опасностей, пережитых вместе, ни связанных над караваем рук, ни этих ночей.
– Ты не умеешь любить, – просто ответил Ратмир, и бесстрастная вескость его слов была горше полыни. – И ты ничего не знаешь о…
Вдруг угли в очаге вспыхнули, и Ратмир, не сумев договорить, с беспомощным стоном согнулся пополам. Мстиша перестала дышать. Она понимала, что навлекла на них обоих страшное бездолье, но до конца надеялась, что все обойдется Ратмировым гневом.
– Ратмир! – срывающимся голосом позвала она, но, когда муж поднял на нее голову, Мстиша отшатнулась. Он весь мелко дрожал, на лбу выступила испарина, зубы стучали, а глаза лихорадочно блестели, и в них плескалось сдерживаемое, но неумолимо нарастающее безумие. – Нет, – прошептала Мстислава, медленно пятясь, – нет, нет, нет!
Ратмир попытался выпрямиться, но его опять скрутила болезненная судорога, и он зашипел, стискивая челюсти. Через силу, держась за стену, он сделал нетвердый шаг к Мстиславе, но та отпрянула, задев поставец и опрокинув кувшин, разлетевшийся на мелкие осколки. Оба они замерли, глядя на черепки на полу.
Тяжело дыша, княжич поднял глаза, смерил жену пристальным взором и с мрачным удовлетворением кивнул. Едва держась на ногах и корчась от новых приступов, он добрел до окна. Трясущиеся пальцы не желали слушаться, пока он отворял засов.
– Ратмир, – начиная смутно понимать, что происходит, окликнула Мстислава, но он лишь кинул на нее короткий темный взгляд. Его очи стали желтыми и чужими.
– Прощай, – глухо вымолвил он и вдруг резким, каким-то нечеловеческим движением бросился в окно.
– Ратмир! – исступленно закричала Мстиша и метнулась к ставням.
Ветер наотмашь хлестнул ее по лицу, сбрасывая с плеч косы, но мертвый черный сад был пуст. Только на кипенно-белом полотне выпавшего за ночь снега виднелась уходящая вдаль цепочка волчьих следов.
Незваная
Пролог
Баю-баю-баюшки,
Не ложись на краюшке,
С краю свалишься,
В зень ударишься.
В зень ударишься
И досадишься.
Придет серенький волчок,
Тебя хватит за бочок.
Хватит тебя за бочок
И потащит во лесок.
И потащит во лесок,
Под ракитовый кусток.
Там волки воют,
Тебе спать не дают.
1. Предсказание
Волчий вой, огласивший округу посреди бела дня, заставил зазимцев суеверно осенить себя знамениями своих божественных заступников, но Радонега точно знала, что означал этот звук. Она замерла, коротким взмахом руки заставляя замолчать стряпуху, с которой обсуждала завтрашнее кушанье, и тут же поспешила вон. Ступеньки чуть поскрипывали под легкими шагами сохранившей девичью стать княгини. Она торопилась, но не теряла голову. Она вообще никогда не теряла голову, а нынче Радонега отлично знала: изменить что-то уже не в ее власти.
Она нашла невестку сидящей на полу, и прихватившее было сердце застучало с облегчением, стоило княгине рассмотреть, что Мстислава, хоть бледная и заплаканная, цела и невредима. Появление Радонеги не произвело на Мстишу никакого впечатления, и княгиня опустилась рядом с ней и взяла руки невестки в свои.
– Что случилось?
Ее по-деловому сухой голос прозвучал отрезвляюще, и Мстиша подняла на свекровь подернутые слезами глаза. Шмыгнув носом, она кинула быстрый взор на очаг, в котором едва теплилась зола, и вернулась к лицу Радонеги.
Поняв, что ничего не добьется, княгиня вздохнула и, поднявшись, подошла к окну. Обведя пристальным взглядом сад, она затворила ставни и обернулась к Мстиславе.
– Но ведь до полнолуния еще два дня. – Она поежилась и, сняв с кровати плащ сына, укутала в него бившиеся в ознобе плечи княжны. – Всю горницу выстудили, – пробормотала Радонега, коротко растирая себе руки.
Мстиша по-прежнему молчала, и княгиня принялась в задумчивости мерить шагами ложницу.
– Значит, все это неправда, – словно позабыв о постороннем присутствии, негромко проговорила она, – значит, предсказание не сбылось.
– Какое предсказание? – глухо спросила Мстислава, кутаясь в плащ и исподлобья глядя на свекровь.
Радонега остановилась и посмотрела на нее.
– Заклятие должно было спасть после вашей свадьбы.
Мстиша нахмурилась и разлепила спекшиеся губы, но княгиня не дала ей сказать.
– Не могла же я просто смотреть на его мучения! Я пыталась изыскать другой способ. Я пыталась помочь ему. Но даже прославленные знахари не могли ничего изменить. Зверь стал частью его самого. Благодаря зверю он жил. – Радонега сложила руки перед собой, точно защищаясь от невидимых нападок, хотя Мстиша не произносила ни слова. – Но одна волхва подарила нам надежду. Она сказала, что наступит время, когда он покинет моего сына, и Ратша вновь станет свободен. – Княгиня перевела взор на Мстиславу. – Чтобы опять стать человеком, Ратмир должен был жениться.
Мстиша потрясенно моргнула, не замечая, как из-под ресниц вниз сбежали две блестящие дорожки.
– Я вышла за Ратмира, только чтобы превратить его обратно в человека? – борясь со стучащими зубами, выговорила Мстиша.
Застывшая было Радонега отмерла и вновь принялась расхаживать по покоям.
– Вас сосватали друг за друга с рождения. Задолго до того, как… как колдун сделал с ним это. – Мстислава судорожно выдохнула и прищурилась, крепче обхватывая себя руками. – Но когда Ратша начал оборачиваться, он передумал жениться. Испугался, что… – Радонега быстро заморгала и принялась тереть виски. – Боялся навредить своей жене.
Мстиша не отрываясь смотрела на княгиню, не заботясь о том, чтобы спрятать ужас и отвращение во взоре.
– Но я убедила Ратшу, что он справится. Что он тоже заслуживает счастья и любви. Тем более с такой-то красавицей. – Княгиня бросила на невестку дикий взгляд, заставивший Мстишу похолодеть. Радонега замолчала. Некоторое время она смотрела себе под ноги, словно собираясь с мыслями, а затем тряхнула головой и подняла на Мстиславу прояснившийся взор. – Не тревожься. Хорт найдет Ратшу, я нынче же пошлю его. Хорт всегда его находит.
Княгиня улыбнулась и направилась к двери, но Мстиша успела заметить, как дрогнули краешки ее губ. На пороге Радонега обернулась:
– Не сиди на полу, простынешь. Да спускайся. Скоро зазвонят к трапезе.
Первые дни после исчезновения Ратмира все в детинце ходили притихшие, и Мстиша постоянно ловила на себе сострадательные или испуганные взгляды – брошенные искоса, тайком. Но скоро жизнь в тереме вернулась в прежнее русло, и княжеская семья снова стала вести себя как ни в чем не бывало. Даже Радонега и та на людях выглядела спокойной и невозмутимой. Впрочем, она все же избегала оставаться с Мстиславой наедине. Мстиша была тому лишь рада: она скорее бы провалилась сквозь землю, нежели призналась свекрови, в чем заключается истинная причина пропажи ее сына.
Одна только Векша, которой из-за произошедшего пришлось прервать подготовку к свадьбе с Хортом, по-прежнему переживала. Возможно, из-за того, что именно ее жених отправился на поиски княжича и до сих пор не возвращался, а возможно, потому, что чувствовала, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем предпочитали считать остальные домочадцы.
Кажется, только Векша замечала, что Мстислава медленно умирает изнутри. За полторы седмицы, что прошли с того окаянного дня, Мстиша похудела сильнее, чем за все время своего скитания по лесам. Бесшумной тенью она проскальзывала по мрачным холодным сеням в заснеженный сад, выбираясь с княжеского подворья только к святилищу Небесной Пряхи, и верная чернавка с жалостью взирала на то, как ее госпожа склоняется в скорбной молитве, закутавшись в темный плащ, точно вдова.
С исчезновением Ратмира жизнь Мстиши словно прервалась. Он был ее солнцем и звездами, и теперь она не понимала, зачем каждое утро просыпалась. Трудно было сказать, что поразило Мстиславу сильнее – обращение Ратмира на ее глазах или слова Радонеги. Мало того что Мстиша оказалась орудием в руках княгини, она еще и не сумела выполнить возложенное на нее предназначение. Она не просто не помогла Ратмиру, а вконец погубила его.
Возвращение Хорта не обрадовало, а лишь усилило Мстишино отчаяние. Он приехал один, усталый, угрюмый, заросший щетиной. Не раздеваясь и не заходя ни к кому, воевода первым делом отправился к Мстише, но его слова не принесли утешения.
Оказалось, что в лесу в отдаленной глухой заимке была устроена избушка, где обычно Ратмир пережидал превращение. Если же он не успевал туда, то всегда убегал в знакомый лес, и Хорту действительно иногд