Только как далеко это притворство могло завести ее?
Сновид поднялся, чтобы подкинуть дров, и Мстислава встрепенулась, отгоняя от себя запретные думы. Но, вернувшись, он словно невзначай сел рядом с Мстишей. Она и сама не знала, приятна ли ей его близость. Отведя взор от радостно кинувшихся на свежие поленья языков пламени, Мстислава посмотрела на Сновида.
Он был красив. Даже кажущиеся нескончаемыми дни скитаний не испортили его. Светлые волосы, небрежно выбивавшиеся из-под меховой шапки, все так же спорили с черными бровями. Глаза все так же мерцали, не думая скрывать обожания и страсти. Обветренные, но по-прежнему чувственные губы были покорно сомкнуты, но Мстислава знала – одно только ее слово, и они приникнут к ней с прежней пылкостью.
– Ты правда веришь, что сможешь расколдовать его? – тихо спросил Сновид, спокойно дождавшись, пока Мстислава закончит его рассматривать.
Мстиша вздрогнула, отрываясь от затягивающей в себя искрящейся серой пучины. Она сглотнула. Неужели он сомневался? Неужели у нее было что-то, кроме этой веры?
– Да. – Короткий ответ вышел хриплым и неубедительным.
– И ты думаешь, он перестанет быть зверем?
Мстислава нахмурилась, и тогда боярин спросил:
– Волк на посадничем подворье. Это был он?
Как Сновид понял? По Мстишиному лицу? Но ведь она сама не знала наверняка, только подозревала.
На миг перед глазами как живые мелькнули мерзкая ухмылка, угреватое лицо и оскал желтых гнилых зубов Шульги, помстился запах немытого тела и похоти.
Мстишу передернуло. Догадка одновременно восхищала и пугала. В груди горячо разливалось торжество возмездия, но вместе с тем при мысли о разорванном в клочья Шульге делалось страшно. Она не могла вообразить, чтобы спокойный, рассудительный Ратмир так жестоко расправился с человеком, пусть даже и обидчиком его невесты.
Сновид продолжал сверлить Мстишу пристальным взором, точно читая мысли. Она отвела глаза, с тревогой ожидая, что он начнет настаивать, но он слишком хорошо знал ее, чтобы загонять в угол. Поэтому Сновид улыбнулся и легко, будто мимоходом, коснулся пальцев Мстиславы. Движение получилось таким естественным и невинным, что ей не пришло в голову отдернуть руку.
– Ты ведь не хуже моего понимаешь, Мстишенька. Звериные повадки не так легко вытравить. Даже если удастся снять с него шкуру… – Мстиша резко повернулась к Сновиду и уже приоткрыла губы, но тот хмыкнул и уточнил: – Волчью шкуру. Если удастся вернуть ему человечий облик, неужели ты веришь, что на этом все закончится?
– О чем ты? – еле слышно спросила Мстислава.
Сновид вздохнул, будто ему не хотелось продолжать болезненный для Мстиши разговор, и ласково погладил ее ладонь.
– Он уже почувствовал на своих клыках кровь, Мстиша. Людскую кровь.
– Не он, волк! – резко возразила она.
– Где пролегает межа, Мстиша? Ты знаешь? Где кончается волк и начинается человек?
Мстислава нахмурилась. Гневные слова почти сорвались с ее уст, но она вдруг задумалась. Если Ратмир вправду убил Шульгу, значит, успел замыслить нападение до того, как обернулся. Он сам говорил, что людское и звериное мешалось, перетекало одно в другое. Сам рассказывал, как память играла с ним шутки.
– Знаешь ли ты его, Мстиша? Знаешь ли по-настоящему?
Сновид бросил камень в мутный колодец ее души и смотрел, как расходятся круги. Он не договорил остального, но Мстислава и без того поняла, куда он клонил. Мстиша не могла ответить на его вопрос. Она не знала, где кончался волк, она вообще не хотела ничего знать об этой стороне своего мужа. Мстислава только сейчас поняла, что все ее заверения, все обещания Ратмиру, что она примет его любым, были даны легкомысленно, в пылу. Мстиша на самом деле никогда не рассчитывала встречаться с этой его частью.
Знала ли она его по-настоящему? Может, и не знала, но чувствовала. И любила.
Мстиша метнула отчаянный взгляд на прищурившегося в напряженном ожидании Сновида. Вот кого она знала. С детства. Знала, как саму себя. И все-таки ошиблась.
В очах Мстиши загорелся грозный огонек, и правая щека Сновида дернулась, но в тот же миг откуда-то из леса раздался волчий вой. Мстиша вздрогнула. Боковым зрением она заметила, как застыл копошившийся у костра Некрашка. Сновид тоже замер, прислушиваясь.
Вой повторился. Хриплый, протяжный, тоскливый, он висел над крошечным становищем, пока трое обмерших людей, затаив дыхание, внимали ему. На несколько мгновений стало тихо, и завывание раздалось в третий раз.
Мстислава уставилась расширившимися глазами на Сновида и, к своему изумлению, увидела на лице того… торжество? По-прежнему не шелохнувшись, он перевел озаренные диким блеском очи на нее.
– Слышишь? – с непонятным Мстише ликованием прошептал он.
– Волки воют? – выдохнула она очевидное.
– Не-ет, – протянул Сновид. – Не волки. Волк. Зимой они в стаи сбиваются, а этому никто не отвечает. – Он улыбнулся и с неприкрытым удовольствием закончил: – Одинец.
Сновид разом отошел от нашедшего на него оцепенения и, вскочив с места, вполголоса прикрикнул слуге:
– А ну, подай мой лук, живо!
Несколько мгновений Мстиша оторопело смотрела на странно взбудораженного Сновида, который с лихорадочным возбуждением принялся сгибать плечи лука и прилаживать тетиву. Страх, быстро сменившийся болезненно сдавившей грудь надеждой, вытеснила злость.
– Что ты творишь?! – выкрикнула она, вскакивая и ударяя Сновида по рукам.
Петля соскочила, и Мстиша заметила, как побелели стиснувшие кибить костяшки. Сдержав гневный порыв, Сновид прошипел:
– И что же делать изволишь? Его тоже прикажешь накормить или станем дожидаться, пока тварь сама начнет пропитание искать?
– Это может быть Ратмир! – выкрикнула она, тут же понимая нелепость собственных слов.
– А если нет? – холодно усмехнулся он.
Мстиша растерянно заморгала. Заиндевевшие ресницы неприятно царапали веки.
– Разве твое сердце не подсказывает? – почти не скрывая издевки в голосе, продолжил Сновид. – Разве ты не чувствуешь?
Мстислава опустила глаза и сделала беспомощный шаг назад. Она ничего не чувствовала. Она не имела ни малейшего понятия, как отличить Ратмира от обычного зверя. Да и была ли какая-то разница?
– Пожалуйста, – попросила Мстиша, и Сновид, чуть смягчившись, негромко проговорил:
– Не тревожься, волк крепок на рану.
Он снова кликнул Некрашку и, вскинув натянутый лук, вышел из освещенного костром круга, вступая в лесную черноту.
Но, к облегчению Мстиславы, зверь словно почуял опасность, и, побродив по лесу, Сновид возвратился ни с чем. Пыл его поугас, но готовность, с которой он схватился за оружие, зародила в душе Мстиши тревогу.
А утром она собственными глазами увидела следы. Волк и вправду подошел совсем близко к их становищу, и при мысли о том, что это мог быть Ратмир, у Мстиславы затрепетало сердце. Разглядывая отпечатки на снегу, Сновид прищурился и мрачно усмехнулся.
С этого дня волк стал их постоянным спутником. Мстислава уже не понимала, шли ли они вслед за зверем, или это он преследовал их маленький поезд. Тем не менее каждую ночь, то ближе, то дальше, слышался тоскливый вой, а наутро они неизменно находили ставшие уже привычными следы крупных лап.
Дорога сделалась едва различимой, и они двигались медленно и тяжело. Мстислава не была уверена в том, что Сновид знал, куда следует править, но он стал слишком вспыльчив, и она быстро оставила попытки расспросить его. Мстиша полностью зависела от боярина, и чем дальше в дебри они углублялись, тем меньше веса имело ее мнение.
В то же время появление волка странным образом приободрило Мстиславу. Она понимала, что он мог быть диким изголодавшимся зверем, который отбился от стаи и теперь рыскал по их следу, дожидаясь, пока люди потеряют бдительность и станут легкой добычей. И все же даже крошечная надежда окрыляла ее и возвращала начавшие покидать силы. Пусть это был просто волк, она знала: где-то ее ждал настоящий Ратмир.
Должно быть, Сновид тоже заметил произошедшую с Мстишей перемену, потому что в один из дней он отбросил всю сдержанность. Мстиша уже устроилась на ночь, когда он неожиданно вырос перед ней из темноты.
– Не ходи за ним, – прошептал он так, словно они продолжали давно начатый разговор.
Нахмурившись, Мстислава приподнялась на локтях.
– Что он может дать тебе? Что есть у него, чего нет у меня? Когда? Когда ты успела его полюбить?!
– Сновид…
– Разве ты не понимаешь, что эта затея с самого начала обречена?
Мстислава сглотнула и села. Глаза Сновида блестели, и он был точно во хмелю.
– Ты вмешалась в черную волшбу, Мстиша. Подумай, какую цену тебе предстоит заплатить колдуну, чтобы хотя бы попытаться что-то исправить!
– У меня есть деньги, – непослушными губами вымолвила она, но Сновид только отмахнулся и порывисто схватил ее. Его ладони оказались холодными и влажными.
– Ему не нужны деньги. Ему нужна будешь ты, Мстиша!
Сам того не замечая, Сновид сжал ее пальцы добела, но Мстислава ничего не чувствовала. Она в страхе смотрела в расширившиеся серые очи, и если раньше ей казалось, что Сновидом движила лишь ревность, то нынче она видела, как сильно он тревожится за нее.
– Опомнись! Тебе не откупиться серебром! Тебе не выбраться невредимой. Мстишенька. – Его брови изогнулись в мольбе. – Не ходи туда. Его не выручишь и сама пропадешь!
– Зачем ты это говоришь? – Она выдернула ладонь и смотрела на Сновида с недоверием.
– Потому что ты сама не ведаешь, что творишь. Я надеялся, что смогу образумить тебя дорогой, но теперь вижу, что напрасно.
– Ратмир – мой муж, – твердо выговорила Мстислава.
– Да нет никакого Ратмира! – резко выкрикнул Сновид, заставляя ее вздрогнуть. – Есть только тварь с волчьими зубами, в которой давно не осталось ничего человеческого! Пойми же наконец!
– Не смей! – попыталась возразить Мстиша, но Сновид не дал ей.
– Сколько он уже бегает волком? Что в нем осталось от твоего Ратмира? Послушай меня, – он снова ухватился за ее трясущуюся руку, – послушай, Мстиша! Уйдем! Уйдем со мной! Я взял из дома столько серебра, что мы сможем сбежать ото всех! Нас никто не найдет! Твой оборотень навсегда останется волком, и ты станешь свободна! Подумай, – Сновид приблизил свое лицо к Мстишиному, – мы построим дом, заведем детей, ты не будешь ни в чем ну