Наконец они остановились. Привязав лошадь к дереву, Желан стянул Мстиславу с седла, обращаясь с ней не нежнее, чем с бараньей тушей, которую тащили в поварню к обеду, затем вытащил из мешка, притороченного к седлу, моток веревки. Прислонив еле державшуюся на ногах Мстишу к дереву, он начал привязывать ее.
– Что ты творишь? Отпусти меня! – принялась сопротивляться Мстислава, но Желан лишь туже затягивал путы. Он сделал несколько оборотов, прижимая ее тело к стволу от груди до бедер, и веревка не давала не то что пошевелиться, но и толком вздохнуть.
Закончив, он отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, а потом неторопливо потянулся к поясу и достал нож – тот самый, татин подарок, что Желан отобрал когда-то у Мстиши и непонятно как раздобыл снова после острога. Медленно надвигаясь на княжну, он прислонил обнаженное лезвие к ее шее.
Не в силах отпрянуть, Мстислава зажмурилась и попыталась увернуться, до боли вжимаясь щекой в шершавую кору. Желан холодно усмехнулся и вдруг, грубо схватив косу, в несколько быстрых дерганых движений отрезал ее. Не успев ничего понять, задыхаясь от страха и унижения, Мстиша с ужасом взирала на своего мучителя. Тонкие рыжеватые пряди, зажатые в его руке, выглядели жутко. Почти так же жутко, как если бы вместо них Желан держал ее отрезанную руку или ногу.
Желан скрутил косу в жгут и убрал ее за пазуху. Поймав изумленный взор Мстиславы, он презрительно скривил рот и, словно ощущая потребность оправдаться, проговорил:
– Нечего так пялиться. Мне твои космы ни к чему, это она велела принести твое волосьё в обмен на вторую часть платы.
– Она? – прошептала Мстиша.
– Та красивая бабенка, что наняла меня тебя укокошить. Ты, я гляжу, не одному мне успела жизнь изгадить, раз она меня ради такого дела аж из черной избы вытащила.
Губы Мстиславы предательски задрожали.
– Что… что ты собираешься со мной сделать? – превозмогая себя, спросила она.
Желан гадко ухмыльнулся и приподнял одну бровь.
– Что собирался, то уже сделал. – Любовно взглянув на Мстишин нож, он убрал его на прежнее место и принялся отвязывать кобылу. – Что ж, оно и к лучшему, – не глядя на Мстиславу, продолжал он, точно разговаривал не с ней, а с самим собой. – Уж как хотел я тебя придушить, а все ж таки сестра. Так что скажи спасибо, что у богатых свои причуды.
– Какие п… при… причуды? – Мстишу начал бить озноб, зубы неуправляемо стучали.
Взявшись за повод, Желан развернул лошадь, в страхе стригущую ушами, и взглянул на Мстиславу.
– Та красуха велела оставить тебя рядом с волчьей тропой. По мне, так не самый надежный способ, но ей виднее. Она сказала, тебя проймет. – Он осклабился и потянул кобылу.
– Подожди! Не уходи! – отчаянно закричала Мстиша. – Не оставляй меня! Я… Я вовсе не твоя сестра! Я княжна!
Желан приостановился и недоверчиво покосился на нее.
– Я… Я награжу тебя, если отпустишь меня! Я… – Она задохнулась, заметив, что разбойник смотрит на нее как на помешанную.
– Красиво брешешь, на торгу бы тебе самое место. Нечего было сбегать да лучшей доли искать, глядишь, и жива бы осталась.
Больше ни разу не взглянув на Мстиславу, Желан неспешно двинулся прочь. Охваченная лихорадочным припадком, она принялась рваться и кричать ему вслед, суля награды и княжеское прощение, но все напрасно. Мстиша продолжала кричать, даже когда шуршание листьев под лошадиными копытами полностью стихло. Она уже не надеялась на милость разбойника и отчаянно звала на помощь, но ответа не было. Охрипнув и не в силах больше вымолвить ни слова, Мстислава замолчала, и лес накрыла тишина.
Вспотев от бесплодных попыток вырваться, теперь Мстиша безостановочно тряслась от холода. Короткие мышиные волосы разметались по лицу, облепив мокрые от слез щеки. Так – безвестно и в чужой личине – встречала конец своей жизни некогда прекраснейшая из женщин Мстислава, дочь князя Всеслава.
Не сумев разыскать Незвану в Хортовой усадьбе, Ратмир направился в детинец, на ходу обдумывая, как ему проверить Мстиславу. Нужно было спросить ее о чем-то, что могла знать только настоящая Мстиша, о чем-то сокровенном, что знали только они двое.
Но заготовленные вопросы не пригодились: молодой княжны нигде не было. Хуже того, ни служанка, ни рында, приставленные к ней, не имели ни малейшего понятия, куда пропала их госпожа. Отлучившись по приказанию Мстиславы, чернавка нашла лишь пустые покои. Начали вспоминать, что незадолго до этого княжна раздавала милостыню колодникам, и, учитывая последние события, произошедшее представало в зловещем свете.
– Похитил! – всплеснула руками несчастная девушка. – Душегубец, что сбежал из острога, княжну похитил!
Но Ратмир понимал, что если Мстиша на самом деле Незвана, то ее пропажа в одно время с Желаном значит нечто совсем иное. Его охватили беспокойство и тягостное, мрачное предчувствие. Если Мстиша, его, настоящая Мстиша окажется в руках этих двоих… Ему даже не хотелось думать о том, что они могли затеять. Надо было искать ее, и немедленно. Но где?
Ратмир уже собирался звать Хорта, чтобы распорядиться насчет поисковых отрядов, но в этот миг неожиданно раздался громкий птичий крик. Подняв голову, княжич увидел Бердяя. Тот тревожно кричал и взмахивал крыльями, норовя налететь на хозяина.
– Да что с тобой! – в раздражении прикрывая лицо, недоуменно спросил Ратмир.
Ястреб взвился ввысь, отлетел за ворота и снова вернулся к княжичу, яростно налетая на него. Ратмир сердито отмахнулся, но Бердяй не сдавался и, опять подлетев к воротам, с требовательным криком возвратился к хозяину. Так, словно… Показывал путь?
– Ты знаешь, где она?! – догадался Ратмир.
Не мешкая, он кинулся к коновязи, взлетел на лошадь, которую не успели расседлать, и, провожаемый изумленными взглядами притихшей челяди, во весь опор помчался прочь из детинца вслед за ястребом, увлекающим его из города.
Кажется, Мстиша провалилась в забытье. Когда она открыла веки, перед глазами все расплывалось. Слабо тряхнув головой, она несколько раз моргнула, проясняя зрение. Она почти не чувствовала затекших ног, руки и плечи онемели. Но когда Мстислава наконец смогла оглядеться, на смену вялости и безразличию пришел ужас. Со всех сторон ее обступали осины, ярко-красные, багряные в своем осеннем наряде, а с неба, медленно и торжественно, падали, чуть покачиваясь в воздухе, точно лебяжий пух, крупные хлопья снега. Зрелище, от красоты которого в иное время у нее захватило бы дух, испугало сильнее ножа, приставленного к горлу. Это зрелище было ее ожившим сном.
Мстиша затравленно огляделась, не в силах отделаться от ощущения чьего-то присутствия. И чем больше она всматривалась в черные провалы теней за деревьями, тем сильнее делалось это чувство.
– Нет, – прошептала она, и в ее угасающем голосе стояли слезы, – нет… Ты ведь обещал мне. Ты обещал, что он никогда не сбудется…
Но она уже различимо слышала мягкий шорох листвы под сильными тяжелыми лапами, уже видела проблеск желтых глаз, пристально следящих за ней. Вот среди полуголых ветвей мелькнуло что-то темно-серое, и зверь, огромный и худой, показался на прогалине. Боясь дышать, Мстиша не могла отвести от него взгляда.
– Нет, нет, нет! – словно молитву, зашептала она и принялась яростно извиваться, силясь освободиться от пут. Но веревки не поддавались, а волк продолжал медленно надвигаться на нее, будто понимал, что его жертве не сбежать и спешить некуда. – Ты обещал, обещал! – плача, повторяла Мстислава, глядя в горящие голодом, бесстрастные и оттого еще более пугающие глаза неумолимо приближающегося зверя. – Ратмир! – не выдержав, закричала она.
И в этот миг волк прыгнул.
Леденящий душу, полный отчаяния голос Незваны разорвал тишину, когда Ратмир, пробравшись через заросли, наконец выехал на укромную полянку. Он успел заметить серую тень, метнувшуюся к дереву, на которую с неба тут же обрушилась другая – маленькая и яростная.
– Мстиша!!! – закричал Ратмир, увидев привязанную к дереву девушку.
Одновременно с его словами из давно натянутого лука вылетела стрела. Полная смертоносной силы, она угодила волку прямо в грудь, заставляя того замертво повалиться на землю. С тех пор как они ступили на эту тропу и Ратмир почувствовал до боли знакомый запах зверя, он знал, что ему придется совершить. Знал и ни мгновения не колебался. Больше не глядя на поверженного волка, Ратмир слетел с лошади и кинулся к жене.
– Мстишенька!
Подбежав к ней, он осторожно поднял ее поникшую голову. Изможденная и иссиня-бледная, на него смотрела Мстислава. Его Мстислава. По щеке тонко струилась кровь – должно быть, зверю все-таки удалось зацепить ее.
– Ратмир… – прошептала она, и от звука чуть хрипловатого, но по-прежнему серебристого голоса по телу пробежали мурашки.
Он торопливо достал нож и быстро разрезал веревки, принимая в объятия повалившуюся на него обессиленную Мстиславу. Ее ледяное, негнущееся тело прикрывала лишь Незванина рубаха, превратившаяся в лохмотья. Сорвав с себя плащ и бережно укутав жену, Ратмир забрался в седло и прижал ее к себе как бесценное сокровище. Он уже собирался тронуться с места, когда Мстиша приоткрыла сомкнутые веки. В небесно-голубых глазах плескалась тревога.
– Ты… – Ее посиневшие губы не слушались. – Ты убил его?
– Да, родная, не тревожься. – Обернувшись через плечо, он бросил взгляд на издохшего зверя: на серый растрепанный мех мирно опускались снежинки. – Он больше не причинит тебе вреда.
– Но ведь… – Брови Мстиславы горестно изогнулись, а глаза наполнились слезами. – Колдун сказал, что… – Она рвано выдохнула. – Теперь ты…
– Да, – просто согласился Ратмир и нежно погладил ее по щеке. – Теперь я снова стану оборотнем.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Он должен был столько сказать ей, но слова не шли. Пока не шли.
– Ты ведь будешь любить меня и таким? – наконец заставил себя слабо улыбнуться Ратмир.