Обернувшись, он качнул головой.
– Придётся взять левее.
– Что это?
– Не знаю. Может, залом, может, арка. Или ещё что-то. Магия какая-то – значит, надо держаться подальше.
Я не решился спрашивать, что такое «залом» и как это понятие связано с магией. Уж наверное, связано… Есть смысл этот вопрос магу задавать, наверное. На привале. Если вспомню потом…
Коридор часто проходил сквозь пустые пространства пещероподобных зал, иногда обладающих поразительно правильными очертаниями. Пересекая такие, я с интересом оглядывался, ожидая в любой момент увидеть скульптуру, барельеф, фреску или хотя бы какое-нибудь нацарапанное граффити. В подобных катакомбах когда-то встречались и молились первые христиане, они оставляли на стенах схематические изображения рыб и обращения к Богу. Но надо всё-таки помнить, что я не на Земле, и что демоны не признают никаких богов, кроме магической силы и власти. Что-то мне это напоминает.
Вокруг пусто и безжизненно, будто в городе, оставленном жителями тысячу лет назад. Словно в том таинственном архитектурном комплексе, куда я ходил, как на работу, в нижнем демоническом мире. Куда ходил, чтоб отыскать какую-нибудь надежду на спасение для нашей троицы, и небезуспешно. Теперь я частенько вспоминал те строения, остатки чьей-то повседневной жизни, осколки истории, оставшейся для нас троих глубокой тайной. И сейчас вспомнил. Жаль, что больше никогда не увижу.
А спустя миг с изумлением поймал себя на мысли, что сожалею об этом чаще и выразительнее, чем о собственной родине, которую тоже больше никогда не увижу. Привык, что ли, жить в Империи? Наверное. Человек способен быстро приспосабливаться к новому.
– Слушай, – обратился я к Эрмаху. – Ты ведь мог бы нарисовать схему этих катакомб? Тогда б мы схемку передовым десяткам раздали и свели бы почти к нулю возможность наткнуться на врага и упустить его.
– Не-а. Не смог бы.
– А что так?
– Во-первых, я ж не помню всех переходов-поворотов вот так с ходу. По пути вспоминаю… Да не боись! – воскликнул он, заметив выражение моего лица. – Вспоминаю, всегда вспоминаю. Взгляд цепляется за знакомые приметы, и дорога вспоминается. Уж не говорю о том, что катакомбы меняются. Какие уж тут карты.
– Меняются?!
– Ага.
– А почему?
– Бездна их знает. Почему-то. Но меняются.
– Как же тогда вообще возможно узнавать дорогу?
– Говорю ж – по приметам. Их-то видно, дальше вспоминаешь, как было, и разбираюсь, что и как поменялось. Отыскиваю путь в нужном направлении.
– Кхм…
– Командир не верит?
– Допустим, даже не верю, но куда теперь-то денусь, а?
– Разумный подход, – заметил Аканш. – Командиру не стоит беспокоиться, я готов ответственно заверить: Эрмах – лучший проводник из всех, что мне известны. Ни разу ещё никого не подвёл.
– Да уж лучше, если мы не станем исключением из этого правила, – проворчал я.
Мой прежний собеседник предпочёл воспринять сказанное как шутку, а не как намёк.
Переходы и залы сменялись переходами и залами уже совсем иных очертаний. Удивительное дело, но, кажется, ни одна зала, ни одна пещера не повторились в точности. «Клонированные» коридоры встречались. И не сказать, чтоб я пристально приглядывался к окружающим меня подземельям, подмечая все мельчайшие отличия, – скорее я их чувствовал. И начал яснее понимать, что имел в виду наш проводник, упоминая о «приметах».
Он остановился в какой-то момент, оглядывающиеся на него бойцы авангарда встали тоже, и мы замерли, давая знак погонщикам ящеров, чтоб придержали их. Остановить обоз было не так-то просто; хоть вьючные животные и не неслись вперёд сломя голову, они двигались равномерно, и инерция их была тем значительнее, чем больше груза они на себе несли. Даже в магическом мире основные законы физики никто не отменял, лишь добавил исключений. Поэтому нам пришлось отскакивать с пути головного ящера – он остановился лишь за спиной у Эрмаха, едва не ткнувшись ему мордой в шею.
– Этого не помню, – тихо произнёс проводник, и я сделал жест всем затихнуть. К моему собственному изумлению, почти все повиновались. Почти все – кроме погонщиков, двое из которых свистом заставляли своих ящеров топтаться на месте, а ещё один сумрачно ругался, принуждая своего «подопечного» к тому же.
– Что думаешь делать? – вполголоса полюбопытствовал я.
– Буду разбираться.
– Аканш, может, поможешь? Ты говорил, что воевал здесь.
– Воевал, да, но не прямо здесь. Если бы я знал катакомбы, мы не нуждались бы в помощи Эрмаха. Помочь не могу.
– Жаль…
– Ничего, и сам справлюсь, – проводник сделал несколько шагов вперёд, отодвигая с пути бойцов. Те не возражали, конечно.
Перед нами была развилка. Направо и налево можно было разглядеть примерно одинаковые залы неправильной формы. Разглядеть удавалось лишь отчасти, потому что свет исходил лишь от двух-трёх участков стен, не более, и тот сумрачный. Впереди же возносилось нагромождение каких-то странных наплывов, в которых не сразу можно было разглядеть узкий и невысокий проход куда-то в темноту. Обойдя Эрмаха, я осторожно заглянул туда. Из темноты выплывало очертание чего-то, похожего на лестницу.
Я вынул из ножен меч.
– Постой, – сказал мне проводник. Он появился рядом абсолютно неожиданно, потому что бесшумно. Охотник хренов. – Сомнительно, что тут есть местные.
– Лестницы подобной правильной формы по определению не появляются естественным образом.
– В мирах, лишённых магии, именно так оно и есть. В мирах, магией перенасыщенных, бывает и не такое. Магические потоки, преобразовывающие мир, зачастую выражают в видимых формах то, что передало им общественное человеческое сознание.
– Нехило шпаришь. В смысле, говоришь. Прямо как по написанному. Хорошее образование, да?
– Образование приличное. Младшая магическая школа Двух Лун, – он с трудом усмехнулся, смерил меня взглядом. Кажется, здесь была очень значительная смесь иронии, простительного высокомерия и в то же время понимания. – Да-да, полудемоны тоже учатся в магических школах.
– Некоторые полудемоны даже правят миром, я в курсе.
Мне показалось, мои слова навели тишину намного эффективнее, чем приказ. Обернувшись, я подумал, что на меня смотрят даже ящеры. Люди же просто окаменели. Наверное, такой могла быть реакция в тёмные и фанатичные средние века на того, кто на главной улице крупного города заявил бы во всеуслышанье, что нет ни Бога, ни Дьявола, зато есть достижения науки и техники. Я прожил в Империи уже довольно много времени. И теперь в сознании забрезжило понимание, что так же, как в моём родном мире столетия назад священным было понятие Бог, а в современное для меня время – успех и отчасти любовь, так и здесь верховная власть являлась тем фетишем, который опасно было подвергать критике или вообще отрицать.
– Ну, что такое? – вопросил я недовольно. – Я – чужак, мне можно так говорить об императоре. В смысле – простительно.
Странное дело, но эти мои слова явно разрядили обстановку – бойцы задвигались, переглянулись и сделали вид, что всё нормально, никаких вопросов, никаких претензий, всё на полном фарше. Наверное, сочли, что я действительно могу себе позволить неуважительные намёки, а если и не могу – отвечу за них самостоятельно.
– Ладно, так почему ты считаешь, что местных тут нет?
– Мало кто из местных умеет быть настолько скрытным. Здесь преобразовалось пространство, я ничего этого не помню. Сейчас попробую поискать какую-нибудь знакомую примету.
– Если следовать логике, то любая из твоих знакомых примет могла укочевать куда-нибудь очень далеко. И тогда, руководствуясь ею, ты можешь завести нас куда угодно.
– Пусть командир не беспокоится, подобную возможность я имею в виду.
– Официоз на фиг.
– Что?
– Обращайся попроще, а то мне трудно понять, что ты имеешь в виду. Я – парень простой.
– Запросто. Само собой, я помню о подобной возможности. Но примета ж не одна-единственная. Их положение относительно друг друга тоже значимо.
– Ты меня успокоил. Что будем делать?
– Надо посмотреть, куда ведёт лестница. Сомневаюсь, что это подходящий для нас путь, но надо исключить…
– Ящеры по лестнице не пройдут.
– Потому и говорю про «исключить». К тому же, возможно, там удастся лучше сориентироваться.
– Ладно. Идём.
– Командиру не следует оставлять подразделение, – вмешался Аканш. – Для силовой разведки выделены соответствующие десятки.
– Я в прошлом охотник. Так что, думаю, моё участие осмысленно. Первый сотник лишь руками развёл.
– Решать командиру.
«Сделаю один раз и больше так не буду», – подумал я, пропуская впереди себя десяток разведчиков и пристраиваясь им в спины. В словах моего зама звучала первейшая истина любого военного чина – если он командует бойцами, его «геройство» должно ограничиваться пререканиями с руководством по делу, а во время рейда – мониторингом ситуации и отдачей приказов, соответствующих положению дел. Не более того. Командир не вступает в бой и не лезет в передние ряды. Он нужен, чтоб координировать действия бойцов, а значит, его жизнь – гарантия того, что не произойдёт потеря управления, и отряд всегда будет знать, что ему делать.
Мне не мог не вспомниться бой, в самом центре которого я, Аштия и Ниршав оказались сразу по возвращении из нижнего демонического мира. Тогда одно из передовых пехотных отделений вследствие очень уж удачно прошедшей вражеской магической атаки осталось разом без всей командной верхушки. А это означало – и без связи со ставкой, потому как жестово транслируемые команды умели читать только офицеры. Да я, измаявшийся в демоническом мире от безделья, обученный Аштией понимать их просто от нечего делать. Моё появление там было потрясающей случайностью, и не сыграй она, отряд очень быстро погиб бы, причём от своих же – не успел бы вовремя уйти с дороги тяжёлых подразделений боевых ящеров или закрыться от магии.
А всего-то – удачно брошенные вражеские чары, скосившие в отряде всех офицеров. Находившихся, кстати, там, где им и положено было находиться – в самом центре отряда, в самом безопасном вроде бы месте.