Глава 12Долг телохранителя
Я был в тренировочном зале, ждал своей очереди к учебному демону-мечнику, когда кухонный мальчишка, оборванный, но веселый, подскочил ко мне с такой скоростью, словно за ним гнался зверь, и выпалил:
– Там тебя просят! – И тут же намылился нестись обратно.
– Кто просит? О чем? – гаркнул я ему в спину.
Парнишка резко затормозил в одного из отдыхающих бойцов, увернулся от тумака и, обернувшись, пояснил:
– Посетитель. Тебя требует!
– Что за посетитель?
– А я-то знаю, что ли? Купец какой-то.
«Итить твою мать, – подумал я, снимая с перекладины полотенце и утирая лицо. – Ну ладно… Посмотрим-посмотрим…»
Я спускался в вестибюль примерно с таким же настроем, с каким обычно поднимался на арену. Мужчина, ожидавший меня внизу, выглядел немолодым, но весьма солидным. Одет он был в костюм ярко-синего цвета, что говорило о его богатстве и высоком социальном положении – в таких мелочах я уже научился разбираться. Располагающее лицо, кристально честные глаза, выразительные черты – с таким человеком, должно быть, приятно иметь дело, обсуждать вопросы бизнеса, да и просто общаться. Впрочем, на моей памяти, труднопонимаемые подлости творили люди, обладающие даже очень располагающей внешностью. Расслабляться я не собирался. Судя по одежде и количеству навьюченного на мужика золота, он привык считать, что весь мир лежит у его ног.
Купец шагнул ко мне первым.
– Это ты – Серт? Я с трудом сумел узнать, кто именно вчера вернул мою дочь домой. Само собой, работники клуба были заняты другими делами, хорошо, что хоть швейцар обладает неплохой памятью. Мое имя – Прахим Айми Киалаш. Я благодарен тебе.
– Ну… Э-э… Рад, что смог помочь, – ответил я, немного ошеломленный, потому что ожидал другого.
– С девкой моей никакого сладу нет. Об этом, наверное, мало какие увеселительные заведения трех столиц не осведомлены. Но вот такое отколоть, чтоб в праздник дождя заявиться в мужской клуб – этого доселе не бывало. Я, собственно, это к чему говорю. У меня есть к тебе деловое предложение, Серт. Ты отлично сумел с ней сладить, и, как я понял по всей той ерунде, которую она мне наговорила, совладал быстро и без церемоний. По-гладиаторски. При этом аккуратно. Словом, я хочу предложить тебе место телохранителя при моей дочке. Она – большая любительница боев, может, и сможете с ней поладить, тем более что ты гладиатор не абы какой.
– Да-да, я понимаю, – поспешил он продолжить, как-то по-своему истолковав выражение моего лица, – что ты – боец перспективный, с большим будущим и весьма уважаемым прошлым. Мне рассказали о твоих наградах и о службе самому императору. Понимаю, что ты многое теряешь. Принимаю также во внимание, что тебе предстоит роль не столько даже телохранителя, сколько человека, присматривающего за девицей, привыкшей жить… скажем так, в высшей степени разгульно. И потому собираюсь, конечно, предложить тебе достойную оплату такого труда. Шесть полулун в неделю – как ты на это смотришь? Разумеется, премиальные за каждый случай столкновения само собой. И обе основные страховки буду оплачивать за тебя в полном объеме. Ну, что скажешь?
Я изумленно смотрел на купца Прахима. Шесть полулун в неделю – плата более чем щедрая, даже при моих уже сформировавшихся финансовых привычках. Пусть придется иметь дело с вредной наглой девицей, но ведь зато не будет настоящего риска для жизни, как здесь, в ходе даже самых гуманных гладиаторских боев. С кем эта дурочка может встретиться в тех же клубах, просто на улице? По большей части с парнями и мужчинами, которые едва умеют драться.
– Э-э… Я хотел бы прояснить один момент прежде, чем соглашаться. Понятно же, что моя опека не будет для твоей дочери… хм, желательна. Так что я буду иметь право делать? Если и пальцем ее не тронуть, резкого слова не сказать – тогда такое мне едва ли подойдет.
– Это я понимаю. Ласковыми словами с Кариншией давно уже не сладить. Я… Скажем так, давай договоримся – делаешь, как считаешь нужным, особенно если ситуация опасная. Не могу дозволить тебе бить ее, но если иного выхода не будет, шлепок или пощечину я тебе, конечно, прощу. Ну и насчет слов. Без сквернословия придется обходиться. Лучше было бы, если б ты осаживал ее парой фраз, вроде того, как делал это вчера. Кое-что мне пересказали. Я потому и пришел к тебе. Не каждый боец умеет так ловко складывать слова в язвительные фразы, как ты. Само собой, я прощу тебе одно-два ругательства в ее адрес, если совсем разойдется, однако лучше бы без этого обойтись.
– Но за руку и на плечо – такие приемы тебя устраивают, я верно понял?
– А как же! Без них никак.
– Тогда я склонен был бы согласиться. Однако не знаю, как хозяин клуба посмотрит на мой уход.
– Я с ним разговаривал. Он готов тебя отпустить после того, как ты проведешь еще два боя. Деньги за них, конечно, получишь в полном объеме. Платить же я начну тебе сразу. Согласен?
Я подумал о жене и о том, что теперь стабильная зарплата и не менее стабильное положение сделают нашу с ней жизнь еще более приятной. Не зря большинство бойцов считает карьеру телохранителя наилучшим продолжением карьеры гладиатора. Я готов с ними согласиться.
А девицу как-нибудь утихомирю. И не таких обламывал. По крайней мере стоит попробовать.
Решимости добавил разговор с управляющим клуба. Он заявил, что очень доволен мною как работником, и если мои деловые отношения с Прахимом Айми не сладятся, я всегда смогу вернуться, меня примут обратно на работу в клуб, не в этот, так в другой, принадлежащий тому же владельцу.
Словом, без куска хлеба мы с Моресной не останемся в любом случае.
– Представляешь, теперь буду телохранителем, – сообщил я ей, едва переступив порог и попробовав напиток, с кружкой которого она неизменно встречала меня в дверях. – У купца первой гильдии.
– Правда? – ахнула она с восхищением и радостью. – Это же замечательно! А что за купец? Я о нем знаю? – И, выслушав от меня имя нанимателя, расцвела еще больше. – Ух ты! Он ведь очень богатый. Один из самых богатых купцов Киалаша.
– Он обещал хорошие деньги. Шесть полулун в неделю. Что скажешь?
Моресна развела руками.
– Это больше, чем зарабатывает мой отец даже в сезон. Сколько из этого ты сможешь давать мне на хозяйство?
– Скажем, половину. Этого будет достаточно?
– Конечно, более чем… Тогда я смогу откладывать и даже нанять настоящую прислугу. Или лучше поднакопить и купить, как думаешь?
– Кого купить?
– Служанку. – На меня смотрели искренние и такие красивые чистые глаза.
– Что? – Я внезапно понял, что раньше никогда не интересовался этим вопросом, не задумывался о нем. Проблемы рабства волновали меня мало, а уж на фоне проблемы собственного выживания любому показались бы эфемерными. Но сейчас – другое дело. Я наконец нащупал ногой плотную и надежную тропку в этом болоте чужой жизни, и участок внимания освободился для всяких посторонних мыслей и сопереживания. – Ты рабыню имеешь в виду?
– Да. Можно купить хорошую и сравнительно недорого, особенно если не торопиться…
– Так, давай договоримся раз и навсегда – никаких рабов в моем доме не будет никогда. Хорошо? У нас есть деньги, есть люди, которые согласны работать в нашем доме, помогать тебе за весьма скромную плату – и слава богу. Так пусть и дальше идет.
– Но если купить, то тогда платить будет не нужно. Только кормить и одевать.
– Нет.
– Как скажешь. – Она покладисто опустила глаза. – Тогда я найму еще одну женщину? Она будет стирать, гладить, прибираться в комнатах и на кухне, мыть посуду…
– Нанимай хоть двух, если увидишь, что нам это теперь по деньгам. Пусть делают по дому все. Но за работу они должны получать плату. Договорились?
– Как скажешь, Сереж…
Первое, чему я научил ее – называть меня по имени, а не по прозвищу, данному мне императором. Правда, имя Сергей ей не давалось, и она стала именовать меня Сереж. В ее устах это звучало очень своеобразно, экзотически, но я быстро привык. Все равно лучше, чем именоваться как попало и в полузабытьи сна или в состоянии крайней усталости не идентифицировать как свое имя.
Через день я уже переступил порог роскошного купеческого особняка. Надо сказать, сразу бросилось в глаза, что пристрастием к излишней пышности и аляповатости хозяин дома не страдает – и снаружи, и изнутри каждая мелочь говорила, во-первых, о незаурядном вкусе, а во-вторых, об умении владельца всего этого богатства прислушиваться к мнению профессионалов. Уж конечно, не первогильдейский купец – по-нашему бизнесмен-олигарх – расставлял в вестибюле статуи и декорировал стены живой зеленью.
Дочка купца встретила меня в гостиной настолько кислой миной, что я поморщился бы, как от дольки лимона, если бы не стремился с самого начала одерживать над нею верх. Можно было предполагать, что конфликт, начавшийся в клубе, продолжится и теперь. А уж когда я примусь осуществлять функцию надзора, он вполне может перейти в открытую стадию.
– Значит, батюшка решил еще раз попробовать. – Она выпятила губы, и без того полноватые. – Ты что, будешь таскаться за мной и по дому тоже?
– Надеюсь, что не придется. А ты что – и дома способна делать такие капитальные глупости, как на праздник в клубе?
– Не твоего ума дело.
– Теперь это дело моего внимания и профессиональной этики. Ум тут ни при чем.
– Профессиональной чего? Напридумывал слов… «Ум ни при чем». Да уж, какой там у тебя ум… И вообще – чего ты мне хамишь, а?
– Послушал тебя и решил, что у вас в семье такая манера общения.
– Чего?
– С клиентами-хамами надо ведь на их языке разговаривать. Чтоб им было понятно.
– Да как ты смеешь?! – вспыхнула девица.
– А ты?
На меня смотрели два изумленно-обиженных круглых глаза. Приоткрыв рот, она явно не знала, что б такое ответить. Да, девочка, у тебя нет постсоветской закваски, ты не приобрела иммунитет к хамству, общаясь со сферой услуг, унаследованной от прошлого. Не научилась отругиваться и отгавкиваться либо же просто игнорировать чужой оскорбительный напор. Я не без юмора следил за ее попытками задеть меня, оскорбить. Ее замысел казался мне очевидным – избавиться от назойливой опеки.