А теперь я сижу в таверне, где в углу играют на расстроенной лютне, на стенах — меха и черепа диких зверей, а вокруг — чужие. Не враги, не друзья. Просто чужие. Фен’Каар, скели, вольные люди. Разные. Разные лица, разные запахи, разная кожа. Вот за соседним столом пара — мужчина с чёрной шерстью, будто волк, и женщина, человеческая, с длинными белыми волосами. Они смеются. Он держит её за руку. Они не прячутся. Не боятся. Их не гонят. Не пленят.
Я смотрел на это всё, как на оживший сон. Пока мы искали таверну, я заметил, сколько тут домов — настоящих, с деревянными балками, резными ставнями. Между ними бегали дети — человеческие, зверолюдские, даже какие-то, что я не мог определить, будто смесь всех вместе. И никто не кричал. Никто не дрался. Не плевал в чужую сторону из-за того к кому он относится.
А ещё я видел скели — стройных, высоких, с зелёными глазами. Они не скрывались. Один стоял у палатки с амулетами, продавал обереги. Его покупатели были людьми. Обычными. Один даже пожал ему руку. Смеялся.
Во мне что-то сдвинулось. Я ведь верил, что вне стен — ад. Нас учили, что за пределами — смерть. Что все эти народы только и мечтают сжечь нас, вырезать, съесть. Что зверолюди убивают ради забавы. Что нежить крадёт младенцев. Что скели — демоны. Я слышал эти слова с детства. Сказки, предостережения, приказы.
Но теперь я видел — всё это ложь. Подлая, циничная ложь. Да, мир снаружи опасен. Но не потому что он хочет убить человека. А потому что он — живой. В нём есть жизнь, которой нас лишили. Всё, что есть в этих деревнях, в этих путниках и тавернах — нам недоступно. Мы — в клетке, выстроенной из страха. И железа.
Я вдруг понял, что мне страшно. Не от того, что мы вне стен. А от того, что вся моя жизнь до этого — была обманом. Мне врали. Нам всем врали.
Пока я размышлял, открылась дверь. Ворвавшийся ветер взметнул клубы пара. За ним в проём шагнул Наир. Он отряхнулся от снега — быстрыми, точными движениями. Встряхнул плечами, стряхнул ледяную крупу с меха. Его уши чуть дёрнулись, уловив шум таверны. Он нашёл нас взглядом — и прошёл между столами, как будто в этом месте родился. Как будто ему здесь рады. И, может быть… так и было.
Он сел, молча, только махнул в сторону трактирщика, чтобы тот нёс еду. Его пальцы были обветрены, когти чуть потемнели от холода. Он наклонился, вдохнул аромат похлёбки — и тут же принялся есть, с аппетитом. Даже он, казалось расслабился. Хотя бы на миг.
А я всё сидел, с ложкой в руке. И всё смотрел в окно. На снег, на улицу, на свободный, дикий мир… который почему-то оказался человечнее, чем всё, что я знал раньше.
— В общем, ситуация такая. Все номера в гостинице заняты. Но оно и понятно — погода нелётная, многие путники остановились в деревне, — сказал Наир, откусив ломоть хлеба.
— То есть ночевать нам негде? Отлично сходил, всё выяснил, — буркнул Велокс.
— Я не договорил, — спокойно продолжил Наир. — В деревне есть один небольшой сторожевой домик. Старый, но крепкий. Гостиная, спальня, кухня. Втроём уместимся в гостиной, двое — в спальне. Так и сделаем. Цена, правда, выше, чем у гостиницы, но я договорился с местными торговцами — они готовы посмотреть на наши «товары». Продадим — и ещё заработаем.
— Молодец, хорошо поработал, — сказал я, зачерпнув очередную ложку супа.
— Как долго мы тут задержимся? — спросила Виктория.
— Можешь уходить хоть сейчас, — усмехнулся Наир.
— Я уже извинилась за то, что стреляла в вас, — сухо ответила она. — Вы выглядели как угроза. Я сделала то, что должна была.
— Потише, — вмешался я. — Если есть что обсудить — сделаем это в доме.
Остаток трапезы прошёл в тишине. Разве что редкие, колкие реплики пролетали между нами. Напряжение только нарастало.
Недалеко от нас сидели двое, судя по виду — местные охотники. Они говорили достаточно громко, чтобы я мог различить их слова. Ну и обострённый слух помогал мне.
— Слушай, ты не натыкался на следы в лесу? — спросил один из них.
— Натыкался, — ответил второй. — И сам понять не мог. Будто металлические сапоги... а рядом — как будто зверь прошёл. Только таких следов я в жизни не видел.
— И вели они в сторону деревни. Надо бы доложить стражникам.
— Лучше сразу к старосте. Ты же знаешь этих стражей — скажешь что-то важное, а они забудут через пять минут, как только дойдут до двери.
Когда мы пришли к дому, о котором говорил Наир, тот оказался действительно небольшим. Напоминал мне старые домики в бедных кварталах столицы Федерации.
Внутри — пыльно, тускло, но тепло. Уже не так плохо. Мы развели огонь в камине, чтобы тепло пошло по комнатам, и разложили свои вещи.
Монеты на исходе. Всё, что у нас было, ушло почти подчистую — за еду, ночлег, уход за лошадьми. Повозку мы оставили местным, чтобы те почистили, накормили и присмотрели. Наир утром должен был выставить всё, что у нас осталось, на продажу. Говорил, выручим неплохо. Оружие у бандитов оказалось качественным, а одежда — хоть и пропитанная кровью, но тёплая. Мы почти две недели её стирали, чтобы смыть с неё смерть.
Разложив вещи, мы собрались в гостиной. Пора было решить, кто чем займётся завтра.
План простой — пробыть здесь два, максимум три дня. Перевести дух. Собраться с силами.
— Слушайте, можно нескромный вопрос к знатокам этого мира? — спросил я.
Все замолчали. Взгляды сразу устремились на меня.
— Это ведь всего лишь второе поселение, в котором я оказался. Сначала — у скели, у их королевы. Теперь — эта деревня. Что-то вроде нейтральной территории. И вот я думаю… откуда вы все так хорошо знаете наш язык? Ну точнее этого мира.
— Всё просто, — отозвался Наир. — мы вышли все из Разлома и главным врагом для каждой из рас стал человек. А чтобы воевать, шпионить, торговать и договариваться — пришлось учиться говорить на вашем языке. Сейчас даже дети знают его лучше, чем родной. За триста лет освоить чужой язык — несложно.
— Но у вас же и между собой языки разные. Скели, фен'Каар, артх'Карас... И прочие, как вы между собой разговариваете?
— Вот именно. У всех свои языки. Мы не стали учить друг друга — выучили один общий. Ваш. Он стал, считай, языком между расами. Так и пошло.
— А названия? Скели, фен'Каар, артх' карас... У нас в легендах вы назывались совсем иначе — эльфы, зверолюди, дракониды.
— Потому что это просто наши настоящие названия. Скели — слово на языке скели. Фен'Каар — на нашем. Федераты не стали усложнять себе жизнь, просто переняли слова их своих сказок. Удобно.
С этим трудно поспорить. Даже мне до сих пор сложно не срываться на старые названия. Если однажды проговорюсь, меня сразу сочтут федератом. А тогда — конец.
— А к чему ты всё это? — спросил Велокс.
— Да я уже давно за пределами стен Федерации, в открытом мире, а каких-то базовых вещей даже не понимаю, — ответил я.
— Ну ты спрашивай. Мы расскажем. Может, так тебе проще станет ориентироваться в мире, — сказал Наир.
— Да, спасибо, — кивнул я.
— А у меня вопрос. Что с тобой случилось? — вдруг сказал Велокс. — За всё это время в пути до поселения ты так и не обмолвился ни словом. Всё тянул, всё говорил — позже расскажешь. А ведь ты сам не заметил… твоя речь, твой взгляд… ты стал каким-то другим. Умнее, что ли. В разы. Прямо как будто ты другой человек.
Алиса сидела рядом. Но я решил, что могу рассказать, не вдаваясь в подробности — особенно про встречу с провидицей в прошлом, которое Дерик создаёт из-за кода, что она в него впечатала. Во-первых, я не хочу, чтобы Алиса это знала. Во-вторых, даже если бы и рассказал — они бы не поняли, о чём я.
Поэтому я объяснил им кратко. Сказал, что по какой-то причине моё сознание впитало знания Дерика. И теперь я словно помню старый мир — тот, что был триста лет назад. Я знаю технологии, понимаю вещи, о которых раньше даже не слышал. Науку, которой больше не существует. И… это пугает.
— Как это возможно? Похоже на магию, — сказал Наир, нахмурившись.
— Нет, это не магия, — вмешалась Виктория. — Наука когда-то объясняла, как можно восстановить утраченные воспоминания. Думаю, это что-то похожее… Только воспоминания не его собственные.
— Не знаю, что это, — честно признался я. — Но это начинает напрягать. Я сам слышу, как изменилась моя речь. Ещё недавно я бы и половины этих слов не понял… А теперь словно родился с этим знанием. Мозг… странная штука. Очень странная. Уникальная.
— Ладно, вы как хотите, а я дико устал, — сказал Велокс и завалился на диван.
Мы с Наиром остались в гостевой. Велокс уже захрапел. Я предложил спальню Виктории и Алисе. Но Алиса отказалась. Сказала, что будет спать на кухне — постелила тёплые вещи прямо на пол.
На мой вопрос "почему", она лишь бросила через плечо.
— Не хочу спать в одной кровати с кем-то из вас.
Виктория только обрадовалась, что целая кровать теперь в её распоряжении, и не стала возмущаться.
Утро встретило нас безмятежным светом, почти тёплым, несмотря на пронизывающий ветер, что гулял по улицам поселения.
Нас не останавливали. Никто не задавал вопросов, никто не смотрел подозрительно. Легенда, сочинённая на ходу — будто мы странствующие торговцы — сработала. Да и внешне мы не сильно выделялись, одежда грязная, оружие при нас, лица настороженные, как у любого путника в этом мире.
Я с Наиром и Алисой направились к местным торговцам. У нас было кое-что ценное — добыча, снятая с тех, кто попытался нас убить.. оружие, броня, мешочки с мелочёвкой, всё, что могло сгодиться кому-то другому. Сначала я сомневался, что с этим можно выручить много, но Алиса… Алиса оказалась не просто полезной. Она была словно рождена для этого мира торговли — знала, что говорить, кому и как. Торговцы словно чувствовали в ней родственную душу и потому уступали, вели переговоры неохотно, но честно. Я почти не вмешивался — просто наблюдал. За ней. За тем, как ловко она вела их за собой, как мгновенно отличала хлам от ценной вещи.
Итог превзошёл ожидания. Мы вернулись с мешочками, полными звенящих серебряных монет. Этого дол