Заскрипели ворота. Обряженные в местную красно-белую форму охранники спешили продемонстрировать достойную по местным понятиям выучку. Закатное солнце играло на их надраенных шлемах и остриях пик.
Метких стрелков из числа степняков уложили плашмя у внешних стен форта, под бойницы на галерее. Сверху я видел их как на ладони. Почти двадцать воинов, у каждого — по два-три заряженных мушкета. Остальные распределили между людьми Шеслава. Степняков, которым не досталось нормального оружия, до поры загнали в основания башен. Как я успел заметить, с хорошим клинком те умели резать врага не хуже взбесившейся циркулярки. Внезапный удар по растерянному противнику имел все шансы на успех.
Но главную ставку я сделал на другое.
Шеренга выстроенных парадным строем охранников с мушкетами в руках и самый убедительный двойник покойного коменданта в его доспехах уже построились во дворе — и приветствовали колонну. Что важнее — они же ненавязчиво подталкивали её в нужную сторону.
Всех наших лошадей привязали к одной коновязи. Теперь гости форта вряд ли мучились выбором, куда им направиться, когда закроют ворота. Эти же лошади скрывали до поры четыре пушки, с заранее пристрелянными секторами обстрела, но про это гостям знать и вовсе не следовало.
— Внимание! — фальшивый комендант вскинул обнажённый меч к небу. Гулко стукнули друг об друга створки ворот. Сразу четверо людей задвинули на место тяжеленный, из целого бревна, засов.
Из сгрудившейся в толпу кучи всадников послышались приветственные крики. Незадачливые преследователи ещё не знали, что их ждёт. Несколько самых торопливых уже спешились и повели своих лошадей к свободной коновязи. От ворот быстро уходили в безопасную сторону последние наши люди.
Меч лже-коменданта сверкнул в янтарных лучах заходящего солнца и опустился вниз.
Двор заволокло вонючим пороховым дымом. Визг раненых лошадей заглушил даже истошный боевой клич степняков. Снопы картечи врубились прямо в толпу из четырёх пушек, а мгновением позже к ним присоединились импровизированные поражающие элементы двух мин.
Честно говоря, этим самоделкам я верил меньше всего. Два маленьких бочонка с порохом обмазали смолой, обмотали холстиной и щедро насыпали между слоями просмолённой ткани обычные мушкетные пули. Тяжелее всего оказалось найти хороший отражающий экран для этого импровизированного боеприпаса.
Толя-Спецназ, помнится, делился охотничьими рассказами, какую интересную штуку можно сделать из ведра гвоздей, крышки от канализационного люка и некоторого количества пластиковой рвачки с электродетонатором, но мне о таких высоких технологиях оставалось только мечтать. Бочонки пришлось размещать в углах между стеной и основанием башни. По той же причине — всего два.
Но и так вышло более чем убедительно. Тычок факелом в пороховую дорожку — и всё заработало в лучшем виде. Это бикфордов шнур горит, неторопливо и солидно, а порох — он вспыхивает. И чем примитивнее, тем быстрее. Любой местный справится.
Самодельные мины ударили в спину плотного строя — и закончили то, что начали пушки. Залпы степняков один за другим приходились в кровавую лужу, где бились в агонии раненые лошади, и кричали растерянные люди. Только немногие пытались хотя бы укрыться за трупами лошадей и менее везучими товарищами, но с крыши башни все они были у меня как на ладони.
Я даже магазин до конца отстрелять не успел. От подножия башен к разрозненным недобиткам добежали мечники. Степняки рубили на куски недобитых лошадей и раненых наёмников с равным ожесточением, а пленных не брали вовсе. Те растерялись настолько, что не могли даже толком сопротивляться.
Ненавистного степнякам полукровку я не смог и разглядеть — слишком быстро его тело выудили из-под трупов и разорвали на куски. Безголовый мешок дырявой плоти без рук и ног долго ещё таскали по двору и протыкали мечами. Кейгот-Сирота метался за ним в безумной пародии на пляску, обливался кровью, потрясал оружием над головой и выкрикивал нечленораздельные угрозы непонятно кому. Признаться, я слегка усомнился в его психическом здоровье.
Тяжёлый запах чувствовался даже на крыше башни. К моему искреннему изумлению, побоище оставило меня равнодушным. Даже запах крови, ранее вызывавший у меня тошноту, сейчас был просто лишь одним из многих — и только.
Наверное, часть личности Ирги, которая досталась мне почти неделю назад, всё же оказала своё воздействие. Дома я вряд ли смог так спокойно глядеть на безжалостное массовое побоище. Но этот мир снова доказал мне, что расслабляться пока рано. Первые же звуки песни за спиной вызвали у меня оторопь.
Ирга опять взялась за своё. Слова древнего языка, одно за другим, вспыхивали у меня в мозгу яркими фейерверками труднопостижимых образов. Руны древнего алфавита сплетались в загадочные фразы — и меняли как меня, так и мир вокруг.
Ослепительная вспышка выбросила меня далеко за пределы тела и привычной реальности, на бескрайнюю серую равнину под таким же выцветшим небом.
— Я привела своего избранника! — голос Ирги раскатился над равниной. — Он хитёр, силён, и разит врагов десятками без промаха. Тебе не отыскать лучшего спутника для меня! Пусть убитые им воины будут свидетельством всему сказанному!
Первое моё путешествие к духовным родственникам Ирги прошло куда сумбурней. Я почти не запомнил, что произошло до того, как наши с ней воспоминания плеснули в общую кастрюлю и хорошенько взболтали. Полагаю, Мать-Земля вообще натура творческая, и на такие мелочи, как порядок, не разменивается. А вот Отец-Небо его уважал куда больше.
Абсолютно беззвучная молния на миг соединила небо и землю. Оглушительный удар грома догнал её мгновением позже. Из-под земли, словно причудливые растения, потянулись к небу окровавленные пальцы. За моей спиной Ирга вновь нараспев произносила фразы на древнем языке богов.
Изуродованные картечью и пулями калеки один за другим склонялись предо мной ниц. Вспышки молний и раскаты грома сливались в ритмичный ответ словам Ирги.
В наступившей вслед за этим тишине я мог слышать лишь своё дыхание.
— Он спрашивает, — негромко сказала Ирга, — чего ты хочешь. Здесь и сейчас, Отец-Небо готов исполнить всё, что ты сочтёшь нужным. Это его подарок — тебе и мне, поскольку наши судьбы уже нельзя разделить.
Опаньки!
Приехали. Моисей, помнится, выбрал десяток открыток с автографами на религиозную тематику. Но у него хотя бы опыт был, а чего я, неубедительный агностик, мог попросить от бога — теперь, когда не только знал, что тот есть, но и стоял перед ним, признанный достойным?
Или не признанный?
Мой внутренний параноик вопил прямо-таки в голос. Да, на билет обратно домой это походило больше всего, но с куда большей вероятностью я превращался в дидактическое пособие для верующих. Того парня, который злостно сделал что-то неправильно. Вроде жителей Содома или многострадального Онана.
Соображать пришлось быстро.
— Ну же, — мысли одна другой глупее проносились у меня в голове. — Чего может попросить у бога местный воин? Праведный и достойный, по местным, чёрт возьми, понятиям?
В отдалении послышалось негромкое ворчание. Пока — всего лишь вежливый намёк, что божественное терпение не безгранично.
— Знаю! — озарение, как ему и положено, оказалось настолько же гениальным, насколько и простым. — Покажи мне земли Народа! Все, от края до края, так, чтобы я знал каждый их уголок, и никогда этого не забыл!
Джекпот.
Я успел ещё усмехнуться над тем, как же настоящие боги падки на примитивную лесть, прежде чем калейдоскоп образов захлестнул моё хрупкое сознание.
Я знала, что Отец-Небо велик, но только сейчас поняла, насколько. Говорили, что простые смертные не всегда могут оставаться в ясном рассудке при виде божественного величия. До этого дня мне казалось, что это лишь преувеличение. Сейчас, когда Отец-Небо поднял меня рядом с Вадимом к небесным чертогам и пронёс над всей землёй Народа, я впервые поняла, насколько правы древние мудрецы.
Бескрайняя степь расстилалась под нами. Даже реки выглядели не более чем тонкими блестящими лентами на пёстрой ткани степного ковра. Зелёные островки лесов, квадратные лоскуты пашни вокруг хуторов беглецов с запада, редкие города южан в Поречье, уродливая глыба пограничной крепости дымарей, чёрные точки фортов и три лагеря вражеских армий в сердце земель Народа отсюда выглядели не более чем знаками на карте. Но стоило мне только задержать взгляд, и я начинала видеть их всё более отчётливо, до малейших деталей, так, что начинала болеть голова.
— И это все земли Народа? — в голосе Вадима прозвучало неподдельное разочарование. — Больше нет?
Его слова услышала и поняла не только я. К моему изумлению, в голосе Отца не прозвучало ни капли гнева. Только искреннее веселье.
— Тогда приди в степи детей моих, забывших Отца и Мать в погоне за мирским богатством, — буйство молний рождало слова ответа, руну за руной, — В леса дикарей, не знающих света, в земли томимых безвластьем пахарей и торгашей, в дом врагов народа моего — и возьми, сколько посчитаешь нужным!
Земля под нами раздалась в стороны. Бескрайняя тайга севера, горные перевалы и посёлки великого торгового пути, долина Рубинового Трона востока, столица Поречья на берегу Южного моря, Ленно, Качинь и другие пограничные города Пшездечи Дубовицкой на западе встали у меня перед глазами.
— Пять секунд, полёт нормальный, — хихикнул не к месту Вадим и широким жестом обвёл города на западе. — Эх, сюда бы нашу зенитную батарею! Как раз по двадцать килотонн любому этому курятнику за глаза хватит, а, Ирга?
— Да он спятил! — непонятные слова звучали как бред сумасшедшего. Я испугалась. Потерять Вадима сейчас? Что угодно, только не это! Земля послушно рванулась навстречу.
Вадим что-то возмущённо кричал, но я воспринимала только стремительно растущую чёрную точку форта, и две распластанных на крыше центральной башни фигуры.