— Вот же наел жопу, орясина, — прошипел я на ходу. Выдернуть из кучи трупов двухметровое бесчувственное тело вождя оказалось непросто. Кто-то из степняков подскочил ко мне и ухватился за вторую руку вождя.
Вместе у нас получилось заметно лучше, но мне тут же пришлось отпустить руку и ухватиться за пистолет. Наёмники оклемались достаточно, чтобы попробовать вернуться.
Выстрелы по двум самым наглым капельку поумерили боевой дух преследователей. Мышление новичка вновь сыграло на моей стороне. Профессионалы бы поняли, что выстрелов у меня в запасе уже не так много — и удвоили бы свои усилия. Эти же отпрянули, потеряли темп и дали нам отыграть шагов тридцать до того, как через вал полезла очередная волна подмоги.
Теперь за нами двигалась не жалкая кучка растерянных наёмников, а толпа сотни в полторы человек. Без малейшего подобия строя, но здесь это уже не имело значения.
Мы либо выигрывали свой забег, либо получали несколько мечей в спину. Та ещё перспективка, так что бежал я, так быстро, как только мог. Тело вождя тащилось вслед за нами по траве, и даже не хотелось думать, как он перенесёт этот забег. Мои чувства говорили, что Кейгот ещё жив — и этого пока вполне хватало.
Наконец, кому-то из вражеских стрелков повезло. Тупой удар настиг меня чуть пониже спины. Шаги незамедлительно стали отдаваться болью по всему телу. Скорость нашего бегства незамедлительно упала раза в два. Теперь я мог только хромать.
— На землю! — от укреплений впереди раздался крик младшего Шеслава. — Падайте!
— С удовольствием! — выдохнул я и повалился на грязную вытоптанную траву. Впереди одна за другой громыхнули пушки. Воздух над головой с басовитым жужжанием распорола картечь. На таком расстоянии она ещё не успела широко разойтись в стороны и прошла на добрый метр выше нас.
Зато преследователи огребли сполна. Крики боли за спиной придали мне сил. Я вскочил, рывком ухватил Кейгота, и доковылял к укреплениям.
Едва мы перевалили за насыпь, часто захлопали мушкеты. Огонь за нашей спиной давал вполне достаточно света, чтобы стрелки могли попадать хотя бы один раз из трёх.
Чьи-то руки незамедлительно подхватили Кейгота. Я повернулся к брошенным укреплениям и вскинул карабин. В плечо кольнули острые щепки.
— Да чтоб тебя! — как оказалось, именно приклад смягчил моё ранение в задницу. Сейчас из карабина попасть вышло бы разве что в амбар, и то, если повезёт.
Я всё ещё смотрел на обломки приклада, когда на стороне противника зазвучали пронзительные свистки. Уцелевшие руководители атаки собирали наёмников за полосой укреплений.
За моей спиной Витош деловито выкрикивал команды. Младший сын торговца Шеслава за прошедшие месяцы изрядно поднабрался военных талантов и теперь, как оказалось, вполне мог наладить оборону и без меня.
— Сколько пушек мы потеряли? — спросил я, как только он закончил с приказами.
— Ни одной! — торжествующе сказал он. — Я приказал держать лошадей наготове, их просто заменяли каждые несколько часов, заодно с караулами!
— В моих краях за такое награждали медалями, — я улыбнулся. — Но сейчас могу предложить исключительно "спасибо". Ты здесь дальше справишься?
— Конечно, — Витош кивнул. — Они вряд ли осмелятся повторить наступление. Первый залп выкосил почти всех их полукровок.
— Хорошо, — я устало вздохнул и перевесил разбитую винтовку за спину. — Пойду, загляну к врачам. Не хочу в самый интересный момент завалиться от нагноения. Пришли за мной, если они вдруг решат, что всё же смогут задавить нас массой. Я бы на их месте рискнул.
— Хорошо бы, — усмехнулся Витош. — Мы зарыли мины в насыпи. Рискнут пойти вперёд — останутся без последних дураков.
Я улыбнулся. Похоже, за подготовку местных военных кадров я мог больше не беспокоиться. Оставалось лишь убедиться, что медицина здесь на таком же высоком уровне.
Лично.
— Пробитое лёгкое, перелом левой руки, множественные порезы, сотрясение мозга, проникновение злых духов по всему телу, раздроблена правая бедренная кость, потеря крови, — я машинально проговаривала на языке древних состояние раненого воина, пока мои руки двигались будто сами по себе.
Этой ночью серьёзных раненых оказалось немного, и каждый выглядел просто ужасно. Драка с потворами и полукровками ещё никогда и ни для кого не заканчивалась без последствий. Остальные просто гибли, там же, где и приняли свой бой.
Целебных настоек почти не осталось. Женщины родственных семей щедро поделились запасами, прежде чем уйти на восток с остальными беженцами, но этой ночью тяжёлых раненых оказалось чересчур много.
Всё, что мне осталось — работать, и надеяться, что всё будет к лучшему. Послушные движениям рук живые ткани срастались и расходились, выдавливали обломки стрел, растекались безвредной кашицей и покрывались корочкой свежих рубцов.
Мать-Земля щедро дарила мне силу этой ночью, только и этому есть пределы. Один тяжёлый раненый сменял другого, и с каждым вторым приходилось решать, где остатки его жизненной силы достаточны, а где надо тратить редкие настойки.
Боги, ну почему я? За что? Я же могу спасти любого из них в отдельности, но только не всех сразу! Теперь подаренное отцом имя-подвиг выглядело форменным издевательством. Только боги знали, ограничится ли число мертвецов с моего стола к утру всего лишь тремя.
— Эй, — на плечо легла рука. — Ирга?
— Чего надо? — я обернулась в раздражении. — Вадим?
— Я тут словил пулю, — виновато сказал он. — Меня отправили к тебе.
— Ты пришёл сюда на своих ногах? — я не выдержала, и окровавленной рукой повернула его к тяжёлым раненым у входа, — И хочешь, чтобы я лечила тебя вместо них?
— Ни у кого из твоих подчинённых так и не хватило смелости меня остановить, — виновато сказал Вадим. — А я просто не знал.
— Я не могу тратить время на такую ерунду! — отрезала я. — Займи кого-нибудь ещё, пусть заговорят! Этих бездельниц тут целый выводок!
— Договорились, — Вадим поднял руки в примиряющем жесте. — Только скажи мне одну вещь, пока я тут.
— Чего тебе ещё? — устало спросила я. Кровь с рук неторопливо капала на пол.
— У вождя как, шансы есть вообще? Жив будет? — Вадим указал на тело на столе.
— Это Кейгот? — ахнула я.
— Вытяни его, — сказал Вадим. — Я не для того лез под мечи, чтобы он загнулся от ран.
— Хорошо, — я закусила губу и на мгновение задумалась. — Только проваливай уже отсюда!
Рассвет наглядно показал, что ночной успех стоил противнику гораздо больше, чем нам. За внешним рвом продолжали хоронить мертвецов — и лишь немногие из них оказались нашими. Да, передовой заслон и часовые погибли целиком, но за каждого из них враг потерял не меньше троих бойцов.
Размен, вроде бы, не самый лучший, но авангард состоял из потворов и полукровок целиком. Командный состав и незаменимые магические специалисты. Это в рукопашном бою они выигрывали у степняков, а вот пушечная картечь рубила их так же хорошо, как и любых других врагов.
Число флагов над основным лагерем противника за эту ночь уменьшилось едва ли не втрое. Очаровательная маленькая подсказка о том, насколько эффективно мы поработали на самом деле.
Тупая боль в заднице служила молчаливым напоминанием, что всё могло сложиться куда хуже. Ничего серьёзного, просто здоровенный синяк и неглубокие многочисленные щепки под кожей, но болело это всё жутко. Новый приклад мне вырезали не хуже старого, по дереву Азик работал не хуже, чем по железу, но вот осадочек некоторый остался. Да и дробовик так и остался где-то под трупами. Хотелось верить, что его пока что не отыскали.
Никаких серьёзных подвижек в лагере противника не произошло. Я ждал, что за ночь к передней линии укреплений притащат осадные пушки, хотя бы часть фургонов и основную массу наёмников.
Этого так и не случилось. Остатки вражеского командования уже не могли заставить своих подчинённых это сделать — или не хотели. За ночной бой они потеряли не меньше пары сотен бойцов.
У каждого из наёмников теперь имелось как минимум одно тягостное воспоминание о мёртвом товарище, и оно парализовало их активность куда эффективнее нашего реального сопротивления.
Движение на периметре их лагеря привлекло моё внимание. Я поднял монокуляр и увидел нескольких всадников. Безоружных, но с флагом.
— Это чего? — я передал монокуляр Витошу. — Они что, разговаривать хотят?
— Похоже на то, — юноша с удивлением смотрел на переговорщиков. — Там потвор, два командира наёмников и какой-то инженер.
— Пушкарь, наверное, — я усмехнулся. — Подозреваю, будет грозиться техническим превосходством. Распорядись там, пусть их пропустят на середину поля. Мы с ними поговорим. И позови к нам туда Иргу, если она в состоянии. Будет ловить их на вранье.
Мы выехали навстречу переговорщикам как раз вовремя, чтобы успеть встретиться посреди нейтральной территории. Оружия у них при себе не было, но во избежание проблем я позвал всех уцелевших стрелков из штуцеров. Сейчас они дежурили на второй линии укреплений — просто на всякий случай.
Насколько я успел заметить, вторая сторона решила подстраховаться тем же образом.
Парламентёры неторопливо двигались к нам. Выглядели они для настолько бесталанных вояк на удивление самоуверенными.
— Да они же не сдаваться едут! — понял я. — Они действительно считают, что этой ночью победили!
— Правда? — удивился Витош. — Тогда их ждёт сюрприз.
— Это уж точно, — я злорадно ухмыльнулся. — И ещё какой.
Всадники неторопливо подъехали к нам.
— Кто у вас главный? — потвор обвёл нашу троицу взглядом, не в силах выбрать между Витошем и мной. Иргу за человека он и вовсе не считал.
— Я, — прекратил я его мучения. — И я согласен.
— Да? — такого начала разговора потвор не ожидал.
— Да, — невозмутимо подтвердил я. — Простые бойцы оставляют себе ножи, командиры — всё холодное оружие и один пистолет с десятью выстрелами. Пушки остаются в распоряжении владельцев, порох и свинец — нет. Всё, кроме недельного запаса продуктов конфискуется. Лошади — одна на командира. И мы не отвечаем за вашу безопасность на всём пути на запад, хотя и воздержимся от нападений.