грокнуть. Ему пришло в голову, что способ перемещения, принятый дома, не давал возможности любоваться всем, что лежало внизу. Он начал было сравнивать методы марсиан и людей, но сравнение вышло не в пользу Древнейших, и ум его отшатнулся от ереси.
Джилл молчала, пытаясь размышлять. Вдруг она заметила, что такси делает последний поворот перед ее домом, и сообразила, что ее собственный дом теперь превратился в западню, ведь как только эти вычислят, кто помог Смиту сбежать, то первым делом сюда и направятся. Не разбираясь в методах полиции, она все же предполагала, что в комнате остались ее отпечатки пальцев, кроме того, их видели вместе. Еще она где-то слышала, будто техники умеют расшифровывать запись, хранящуюся в памяти такси.
Нажав на кнопки, она стерла указание лететь к ее дому. Такси взмыло вверх и замерло. Куда же ей ткнуться? Где ей спрятать взрослого мужчину, полуидиота, не умеющего даже одеться, который станет дичью для целой планеты? О Бен, где же ты?!
Она набрала номер Бена и оживилась, затем настроение ее упало: номер отвечал, но это был не Бен, а его помощник.
— Простите, мистер Килгаллен, снова Джилл Бордмен. Я будто набирала домашний номер?
— Да, но обычно, если он отсутствует больше суток, я переключаю телефон на контору.
— Значит, он еще не вернулся?
— Нет. Могу ли я вам помочь?
— Вряд ли… Мистер Килгаллен, а странно все же, что Бен вот так исчез? Вы не беспокоитесь?
— Что? Естественно, нет. Он оставил запись, что какое-то время его не будет.
— Я говорю, не странно ли?
— У мистера Кэкстона такая работа, мисс Бордмен.
— Да… но мне все же кажется странным это исчезновение. А если обратиться в полицию? Сообщить в очередном выпуске новостей на всю страну — на весь мир!
Хотя в такси не было экранчика, Джилл поняла, что Осберт Килгаллен напрягся.
— Боюсь, мисс Бордмен, я лучше разбираюсь в указаниях моего шефа. Простите, но каждый раз, когда мистера Кэкстона долго нет, кто-нибудь из «близких друзей» обрывает его телефон.
«Какая-нибудь шлюшка пытается его настичь, — поняла Джилл, гневаясь, — и он считает, что я такая же». У нее пропала самая мысль просить Килгаллена помочь. Она отключилась.
— Куда же теперь? И тут ее осенило: раз Бена нет, а власти наверняка приложили к этому руку, то они никак не будут ожидать Валентина Смита в квартире Бена… разве что ее, Джилл, уже связали с Беном, но это маловероятно.
Может, там у Бена что-нибудь завалялось в буфете; и одежду для своего идиота-младенца разыщет. Набрав код квартиры, она откинулась на подушку. Такси влилось в поток машин на нужной полосе.
Оказавшись у двери Бена, Джилл приблизила лицо к переговорному устройству.
— Carthago delenda est [5].
И ничего не случилось. «Проклятие!» — выругалась она. Бен поменял комбинацию. Колени у нее подогнулись, она отвернулась от Смита. Потом снова заговорила: одна и та же цепь открывала дверь и сообщала о посетителях. Она назвалась со смутной надеждой на то, что Бен уже дома.
— Бен, это Джилл.
Они вошли, и дверь закрылась. Джилл подумала было, что их впустил Бен, затем сообразила, что случайно попала на его новый код — наверное, хотел сделать ей приятное. Да уж, она могла бы обойтись без этих сюрпризов, лишь бы не испытывать такой жуткой паники.
Смит замер, глядя на густой зеленый ковер. Вот новое место, сразу его не грокнуть, но он испытал мгновенную радость.
Менее возбуждающее, чем то движущееся место, в котором они только что побывали, но более подходящее для того, чтобы объять себя. Он с интересом поглядел на окно, ошибочно приняв его за движущуюся картину, как дома… В его номере в Бетесдене не было окон, он лежал в новом крыле, так что понятие «окно» было ему незнакомо.
Он с одобрением отметил, что имитация глубины и движения в «картине» совершенна — должно быть, ее создал великий художник. До сих пор он не встречал ничего такого, что позволяло бы считать, будто этот народ обладает искусством. Гроканье углубилось, и на душе у него потеплело.
Тут он заметил какое-то движение, обернулся и увидел, что его новый брат снимает квазикожи с ног.
Джилл вздохнула, пошевелила пальцами по траве.
— Боже, до чего ноги устали! — подняв глаза, она увидела, что Смит вытаращился на нее, как младенец, ей стало слегка не по себе. — Попробуй, тебе понравится.
Он моргнул.
— Как «попробуй»?
— Все время забываю, иди сюда, я помогу. — Она сняла с него башмаки, отцепила чулки. — Ну как, лучше?
Смит пошевелил пальцами, ощущая траву, и робко спросил:
— Но они живые?
— Конечно, настоящая трава. Бен угрохал на это кучу денег. Здесь одно освещение стоит больше, чем я получаю за месяц. Походи, и ногам станет приятно.
Смит почти ничего не понял, кроме того, что трава — живое существо, вернее, существа, и что ему предлагают походить по ним.
— Ходить по живым существам? — ужаснулся он.
— Почему нет? Траве от этого не хуже, особый сорт, вывели для ковров.
Смиту пришлось напомнить себе: брат по воде не станет заставлять его совершить зло. Он позволил брату подбодрить себя, завести на траву — и ощутил, как ему стало приятно, а живые существа под его ногами вовсе не возражали. Он установил уровень восприятия как можно выше и понял: да, брат по воде прав, их создали именно для того, чтобы по ним ходить. Он решил объять новое ощущение и восславить его, предпринять попытку, которую можно было сравнить с усилием человека, пытающегося оценить достоинства каннибализма, впрочем, Смит считал этот обычай вполне достойным.
Джилл опомнилась.
— Ну, хватит играть. Не знаю, как долго нам удастся пробыть здесь в безопасности.
— В безопасности?
— Нам нельзя тут оставаться. Они будут проверять всех, кто покинул Центр. — Она задумчиво нахмурилась. К ней нельзя, к тому же Бен собирался увезти Смита к Джубалу Хэршо. Но она не знакома с Хэршо, и не знает, где тот живет, — где-то в Поконосе, говорил Бен. Что ж, придется выяснить — больше ей деваться некуда.
— Почему ты несчастен, брат мой?
Джилл поглядела на Смита. Бедное дитя, и знать не знает, как плохи дела! Она попыталась взглянуть на происходящее его глазами и не смогла. Но она уяснила главное: он же не подозревает, что они бегут от… от чего? От полиции? От больничных властей? Что она натворила, какие законы нарушила? Выступила против власть имущих, против Боссов.
Как и что объяснять Человеку с Марса? Она и сама толком не понимала, что происходит. И есть ли на Марсе полиция? Иногда разговор со Смитом напоминал ей вопли в водосточную трубу.
Господи, а водосточные трубы-то на Марсе есть? И дождь?
— Неважно, — спокойно ответила она. — Делай, что я скажу, вот и все.
— Да.
Безграничное приятие — вечное «да». Джилл внезапно осознала, что, если она прикажет, Смит бросится из окна, — да, она была права: он без колебаний выпрыгнул бы с двадцатого этажа, наслаждаясь каждой секундой падения, и без удивления или негодования встретил бы кончину при падении. К тому же он не подозревает, что такое падение могло бы его убить: страх смерти не был ему знаком. Если брат по воде изберет Смита для такой непривычной кончины, он взлелеет ее и постарается грокнуть.
— Ладно, не можем же мы все время тут стоять, надо перекусить. Надо переодеть тебя и сматываться. Снимай все.
Она нашла в шкафу Бена подходящую одежду.
Так, костюм для путешествий, берет, рубашка, нижнее белье, башмаки. Смит запутался, как котенок в клубке пряжи, одна рука застряла в юбке, вокруг лица намоталась ткань: он не снял накидку перед тем, как попытаться снять платье.
— О Боже! — Джилл подбежала к нему, чтобы помочь.
Распутав одежду, она сняла ее и сунула в люк для мусора.
Потом заплатит уборщикам, а пока — не нужно, чтобы полиция сразу все обнаружила, мало ли что.
— Милый мой, прежде чем одеваться в чистое, надо бы тебе принять ванну. Тебя совсем запустили. Идем!
Джилл, будучи медсестрой, привыкла ко всевозможным и не всегда приятным запахам. Но опять же, будучи медсестрой, она фанатично верила в пользу мыла и воды. Похоже, этого больного никто не мыл. Смит, правда, не вонял, но все-таки неуловимо напоминал лошадь в жаркий день.
Он восторженно следил за тем, как она наполняет ванну. В палате К-12 была ванная, но Смит не знал, для чего она. Его обмывали прямо в постели, и то не слишком часто. Мешали его частые «отключения».
Джилл потрогала воду.
— Хороша, полезай.
Он изумленно уставился на нее.
— Поторопись! — прикрикнула она. — Лезь в воду.
В его лексиконе нашлись нужные слова, и он повиновался, дрожа от переживаний. Брат пожелал ему поместить все тело в живительную воду! Такой чести никогда ему не оказывали — насколько он знал, никому на Марсе такого не предлагали. Однако он уже понимал, что люди ближе знакомы с влагой жизни, чем марсиане… он уже принял сей факт, но еще не сумел его грокнуть.
Сначала одну дрожащую ногу, потом другую… он ухнул вниз, и вода накрыла его с головой.
— Эй! — завопила Джилл, выдернула его из воды и с ужасом обнаружила, что держит в руках труп. Господи, не мог же он утонуть, за такое короткое время — нет! Но она перепугалась и принялась трясти его.
— Смит, проснись, очнись!
Из далекого далека Смит услышал зов своего брата — и вернулся.
Остекленелые глаза ожили, сердцебиение ускорилось, он вновь начал дышать.
— С тобой все в порядке? — вскричала Джилл.
— Со мной в порядке. Я счастлив… брат мой.
— Ты меня напугал. Слушай, не ныряй больше, сядь — вот как сейчас.
— Да, брат мой. — Смит еще что-то добавил, но Джилл не разобрала гортанных слов, зачерпнул немного воды, словно бесценную драгоценность, поднес ее к губам. Коснулся жидкости, потом предложил Джилл глоток.
— Эй, не вздумай пить во