Наконец Джубал переключил телефон на двухчасовой «отказ от разговоров», потянулся — и ощутил полное изнеможение. Может, он стареет?
— А где обед? Эй, девушки, кто из вас сегодня дежурит по кухне? Господи, дому грозит крах и разрушение!
— Мой черед, — ответила Джилл, — но я…
— Вечные отговорки!
— Босс, — резко прервала Энн, — вы же держали нас взаперти, как, по-вашему, мы должны были готовить?
— Это ваши проблемы, — отвечал Джубал. — Даже если в моих владениях начнется Армагеддон, я приказываю, чтобы еду мне подавали вовремя, — вплоть до последнего удара грома. Более того…
— Более того, — докончила Энн, — сейчас всего лишь семь сорок, чтобы подать обед к восьми. Перестаньте верещать, нюня!
— Всего лишь без двадцати восемь? А кажется, что прошла целая неделя… даже выпить не успеем до обеда!
— Ах, бедняжка!
— Эй, кто-нибудь, дайте мне выпить! Давайте все выпьем, плевать на обед — хочу напиться до полного пресыщения, как веревка под дождем. Энн, как там наш «шведский стол»?
— Всего полно.
— Почему бы нам не разморозить восемнадцать-девятнадцать блюд, и пусть каждый поест, когда захочет. О чем спорить-то?
— Отлично, — согласилась Джилл.
Она поцеловала его в лысину.
— Босс, вы поступили благородно. Мы вас накормим, напоим и уложим спать. Погоди, Джилл, я тебе помогу.
— Я тоже могу помочь, да? — спросил Смит.
— Конечно, Майк, будешь носить подносы. Босс, мы подадим обед к бассейну — слишком жарко.
— А куда же еще? — Когда они вышли, Джубал спросил Дюка: — А ты за каким дьяволом ходил?
— Я думал.
— За это не платят, и от этого портится характер. Ну, а результат есть?
— Да, — ответил Дюк, — я решил: то, что ест Майк, — его личное дело.
— Поздравляю! Желание не лезть в чужие дела — восемьдесят процентов от всей существующей мудрости человеческой.
— Но вы-то лезете в чужие дела.
— А кто тебе говорил, что я мудр?
— Джубал, если я предложу Майку стакан воды, он проделает всю церемонию?
— Полагаю, да. Дюк, у Майка всего лишь одна черта характера, сравнимая с человеческими: всепоглощающее желание нравиться другим. Но я не уверен вот в чем: понимаешь ли ты, насколько он серьезен? Я принял братство по воде, прежде чем до конца осознал, что это такое. И я по уши увяз в его делах. Ты обяжешь себя никогда не лгать ему, никогда не сбивать с пути истинного, быть на его стороне, что бы ни случилось. Подумай хорошенько.
— Я уже думал. Джубал, есть в Майке нечто такое, что заставляет вас желать о нем заботиться.
— Знаю. Может, ты еще не сталкивался с честностью. Невинностью. А Майк никогда не пробовал плодов с Древа познания Добра и Зла… вот мы и не знаем, по какому принципу он «тикает». Надеюсь, ты не пожалеешь. — Джубал поднял глаза: — А я думал, ты уже покончил с дистиллированием питья.
— Не мог отыскать штопор, — ответил Лэрри.
— Ну вот, опять механизм. Дюк, стаканы вон там, за «Анатомией Меланхолии»…
— Я знаю, где ваш тайничок.
— Давай-ка выпьем, прежде чем всерьез браться за дело.
Дюк достал бокалы, Джубал налил и поднял тост:
— За братство алкоголиков… наиболее подходящее хрупкой человеческой душе.
— Ваше здоровье.
— Будем!
Выпив, Джубал радостно вздохнул:
— Ах!.. Дюк, предложи Майку выпить, да научи его, как хорошо быть человеком. У меня сразу возникает творческий порыв. Вперед! Ну почему этих девушек нет именно тогда, когда они мне нужнее всего! Вперед!
— Сегодня я «Вперед», — отозвалась Мириам, появившись на пороге, — по..
— Так я диктовал, «какая необычайная, горько-сладкая судьба…»
— Это я дописала, пока вы трепались с Генеральным секретарем.
— Освобождаю. Отсылай.
— А вы не хотите прочитать? Нет, мне самой сначала надо все просмотреть: после того, как мы с Майком поцеловались, у меня возникло новое мироощущение.
Джубал содрогнулся:
— Прочитать? Боже милосердный, да писать такое — уже грех: не вздумай перечитывать и что-либо исправлять, чтобы сделать это правдивым. Милая моя, подлинная исповедь не должна быть запятнана правдой.
— О’кей, босс! Энн зовет всех к бассейну — перекусить до обеда.
— Пора, пора. Объявим перерыв, джентльмены?
Закусывали не спеша, вино лилось рекой, на столе стояла рыба и прочие деликатесы, полученные из Скандинавии. Джубал предложил Майку бренди, но результат тому не понравился. Он проанализировал неприятные ощущения, добавил к этанолу кислород, провел обратный процесс ферментации и превратил жидкость в воду с глюкозой.
Наблюдая за влиянием алкоголя на Человека с Марса, Джубал заметил, как тот опьянел — и тут же протрезвел. Пытаясь понять, что происходит, Джубал уговорил его еще выпить, и Майк согласился: жидкость предлагал его брат. Майк поглотил невообразимое количество спиртного, прежде чем Джубал признал: напоить его невозможно.
Хотя про Джубала сказать то же самое было нельзя, невзирая на весь его опыт; он пил вместе с Майком, и потому его мысленные способности притупились. Когда он спросил Майка, что тот сделал, Майк решил, что Джубал спрашивает его о нападении спецслужб и о пропавших машинах. Ему до сих пор было не по себе, он попробовал оправдаться, надеясь получить от Джубала прощение.
Когда Джубал сообразил, о чем говорит парень, он прервал его:
— Сынок, не желаю ничего слышать. Ты сделал, что надо, — все получилось в совершенстве. Но… — тут он сонно заморгал, — не рассказывай об этом ни мне, ни кому-нибудь другому.
— Нет?
— Нет. Это самое чудесное событие — с тех пор, как мой дядюшка сделал вид, что у него две головы, и сам с собой спорил по поводу пошлины на серебро, и сам себя опроверг. Объяснение все испортит.
— Я не грокаю тебя.
— Я тоже. Давай еще выпьем.
Появились репортеры; Джубал принял их очень благосклонно, пригласил поесть, попить и расслабиться, но велел отцепиться от него и от Майка, не донимать вопросами.
Тех, кто не обратил внимания на предостережение, побросали в бассейн.
Джубал держал под рукой Лэрри и Дюка, чтобы они совершали обряд крещения. Кое-кто злился, другие, напротив, окунались с энтузиазмом новообращенных — Джубалу пришлось остановить их, иначе ведущего репортера из «Нью-Йорк Таймс» искупали бы в третий раз.
Поздним вечером, отыскав Джубала, Доркас шепнула ему на ухо:
— К телефону, босс.
— Запиши.
— Лучше вы подойдите, босс.
— Подойду — с топором! Давненько я собирался отделаться от этой Железной Девы, а сейчас и настроение подходящее. Дюк, топор мне.
— Босс, это тот человек, с которым вы так долго беседовали сегодня…
— А… что ж ты мне сразу не сказала? — Джубал с трудом взобрался наверх, запер дверь кабинета и подошел к телефону.
На экране красовался приспешник Дугласа, но его тут же сменил сам Генеральный секретарь.
— Долго же вы шли к телефону!
— Это мой личный телефон, господин Секретарь. Иногда я вовсе не отвечаю.
— Похоже на то… Почему вы мне не сообщили, что ваш Кэкстон — алкоголик?
— Неужели?
— Безусловно! Он запил, и его отыскали в какой-то дыре в Соноре.
— Рад слышать, сэр, благодарю вас, сэр.
— Его подобрали и собирались посадить за бродяжничество, но до суда не дойдет — мы отдадим его вам.
— Я ваш должник, сэр.
— Не стоит благодарности. Его привезут к вам в том же состоянии, в каком нашли — грязный, небритый и несет, говорят, как от пивной бочки. Я хочу, чтобы вы сами увидели, каков этот тип.
— Отлично, сэр. Когда его ожидать?
— Из Ногалеса вылетел курьер, как только Кэкстон будет у вас, выдайте пилоту расписку.
— Обязательно, сэр.
— Ну, советник, а теперь я умываю руки. Надеюсь, вы с вашим клиентом явитесь на встречу — независимо от того, привезете вы с собой своего пьяного клеветника или нет.
— Согласен. Когда?
— Завтра, в десять?
— «Чем быстрее, тем лучше».. Договорились.
Спустившись вниз, Джубал вышел наружу и позвал:
— Джилл! Сюда, детка.
— Да, Джубал. — Она подбежала к нему, а за ней по пятам кинулся репортер.
— Частное дело, — твердо произнес Джубал, отмахнувшись, — семейное дело.
— В чьей семье? — спросил репортер.
— В твоей — там грядет смерть, если ты не смоешься!
Ухмыльнувшись, репортер отошел.
Склонившись к Джилл, Джубал прошептал:
— С ним все в порядке.
— С Беном?
— Да, он скоро будет здесь.
— Ой, Джубал! — И она заревела.
— Прекрати! — Он тряхнул ее за плечи. — Пойди в дом и успокойся.
— Да, босс.
— Иди поплачь в подушку, потом умойся. — И он спустился к бассейну. — Тишина! У меня объявление. Все было великолепно, но вечеринка закончена.
— Фу!
— Бросить его в бассейн! Я старик, мне нужен отдых. Моей семье тоже. Дюк, заткни бутылки пробками, девочки, уберите посуду.
Репортеры заворчали, но те, что были потрезвее, убедили остальных повиноваться. Десять минут спустя все разошлись.
Еще через двадцать минут появился Кэкстон. Офицер спецслужбы дал Джубалу заранее заготовленную бумагу, тот расписался, поставил отпечаток пальца, и машина улетела, а Джилл обняла Бена и разрыдалась у него на плече.
Оглядев его, Джубал сказал:
— Бен, мне сообщили, что у тебя был запой — на целую неделю.
Бен выругался, продолжая поглаживать Джилл по спине:
— Пьян — жуть, но я не пил.
— Что же с тобой было?
— Не знаю, ничего не знаю!
Час спустя Бену прочистили желудок, Джубал сделал ему несколько уколов, чтобы побороть воздействие алкоголя и барбитуратов. Его вымыли, он побрился, оделся, познакомился с Человеком с Марса, и ему кратко обрисовали положение дел, пока он ел, запивая все молоком.
Но сам он ничего не мог сообщить. Недели словно не было — он лишился сознания в Вашингтоне, а затем его привели в чувство в Мексике.
— Конечно, я знаю, что произошло. Меня напичкали снотворным и заперли в темной комнате, меня выжали… но я