Вполне возможно, что Брант обошелся и без посторонней помощи, действуя лишь по дерзкому наитию — черте характера, совершенно необходимой для командования исследовательской экспедицией. Как бы то ни было, машина поморгала лампочками и с облегчением выплюнула пачку перфокарт; команда «Посланника» была сформирована.
Капитан Майкл Брант, командир и первый пилот, астрогатор, запасной повар, запасной фотограф, инженер-ракетчик.
Доктор Уинифред Коберн Брант, сорок один год, семантик, медсестра, завхоз, историк.
Мистер Фрэнсис Сини, двадцать восемь лет, первый помощник, второй пилот, астрогатор, астрофизик, фотограф.
Доктор Ольга Ковалик Сини, двадцать девять лет, повар, биохимик, гидропоник.
Доктор Уорд Смит, сорок пять лет, терапевт и хирург, биолог.
Доктор Мэри Джейн Лайл Смит, двадцать шесть лет, инженер-ядерщик, техник-электронщик, техник силовых установок.
Мистер Сергей Римский, тридцать пять лет, инженер-электронщик, инженер-химик, механик, приборист, криолог.
Миссис Элеонора Альварес Римская, тридцать два года, геолог и селенолог, гидропоник.
Между собой члены этой команды обладали всеми нужными для полета профессиями и навыками, частично — приобретенными за время предполетной подготовки. Самое главное — все они были совместимы друг с другом.
Возможно, чересчур совместимы.
«Посланник» стартовал по расписанию, без происшествий. В начале путешествия его ежедневные сообщения слышали даже радиолюбители. Затем сигналы ослабели, теперь их принимали и передавали на Землю ретрансляционные спутники. Команда пребывала в добром здравии и хорошем настроении. Вся медицинская практика доктора Смита ограничилась единственным случаем стригущего лишая; адаптация к невесомости прошла быстро, противотошнотные средства применялись лишь в первую неделю. Дисциплинарных проблем не возникало — во всяком случае, капитан Брант ни о чем подобном не докладывал.
«Посланник» встал на низкую — ниже Фобоса — предпосадочную орбиту и две недели фотографировал поверхность Марса. Капитан Брант сообщил:
«Садимся завтра в 12:00 по Гринвичу, чуть южнее Lacus Soli»[3].
Эта радиограмма оказалась последней.
Лишь спустя четверть века люди снова попали на Марс. Через шесть лет после того, как замолк «Посланник», беспилотный зонд «Зомби», запущенный совместно Географическим обществом и La Societe Astronautique Internationale[4], пересек космическую пустоту, выждал полагающееся время на орбите, а затем вернулся. Фотографии и результаты приборных исследований подтвердили разреженность марсианской атмосферы и неприспособленность планеты для жизни людей; местность, изображенная на снимках, выглядела уныло и малопривлекательно — по человеческим, конечно же, стандартам.
Однако на тех же самых снимках были детали, удивительно напоминавшие развалины городов, а уж знаменитые «каналы» оказались самыми настоящими инженерными сооружениями. Начали готовить новую экспедицию, но тут разразилась Третья мировая.
В результате столь продолжительной задержки новая экспедиция оказалась значительно сильнее предыдущей. В отличие от погибшего «Посланника», космический корабль Федерации «Чемпион», снабженный лайловскими двигателями, совершил перелет за какие-то девятнадцать дней; на его борту было восемнадцать человек команды и несколько большее число колонистов (одни мужчины). Намереваясь организовать поиски «Посланника», капитан ван Тромп совершил посадку к югу от Lacus Soli. Радиодоклады второй экспедиции поступали на Землю ежедневно. Особый для нас интерес представляют три нижеследующих сообщения.
Первое:
«Обнаружен ракетный корабль „Посланник“. Уцелевших нет».
Второе потрясающее известие:
«Марс обитаем».
Третье:
«Во изменение доклада 23-105. Обнаружен один уцелевший с „Посланника“».
Капитан Виллем ван Тромп был человеком гуманным и благоразумным. Незадолго до посадки он радировал:
«Ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не организуйте пассажиру торжественного приема. Обеспечьте челнок с малым посадочным ускорением, санитарную машину и вооруженную охрану».
Корабельный врач, доктор Нельсон, получил задание проследить, чтобы Валентайна Майкла Смита поместили в отдельную палату Бетесдинского медицинского центра[5], уложили на водяную кровать и оградили от всяких внешних контактов, под неусыпной охраной морских пехотинцев. Сам ван Тромп направился на чрезвычайное заседание Верховного Совета Федерации.
Как раз тогда, когда Смита перекладывали на кровать, верховный министр науки заявил, даже не пытаясь скрыть раздражения:
— Конечно же, капитан ван Тромп, как командир экспедиции — научной экспедиции, не будем об этом забывать, — вы имели право организовать особое медицинское обслуживание и защиту личности, временно оказавшейся на вашем попечении. Однако не много ли вы на себя берете, чиня препятствия действиям сотрудников моего министерства? Да ведь этот ваш Смит — настоящая сокровищница научной информации!
— Скорее всего — да, сэр.
— Тогда какого же… — Министр науки переключил свое внимание на верховного министра мира и безопасности. — Дэвид? Очевидно, что дело подпадает под юрисдикцию моего ведомства. Вы не могли бы дать своим людям необходимые указания? Сколько же можно мурыжить профессора Кеннеди и доктора Окадзиму, да и остальных тоже. Того и гляди, начнут возмущаться.
Министр мира не ответил и вопросительно покосился на капитана ван Тромпа.
Капитан ван Тромп покачал головой:
— Никак нет, сэр.
— Но почему? — не унимался научный министр. — Почему? Вы же сами признаете, что он не болен.
— А вы бы, Пьер, дали капитану возможность объясниться, — посоветовал министр мира. — Ну так что, капитан?
— Смит действительно не болен, сэр, — медленно начал ван Тромп, — но ему плохо. Во-первых, тяготение. Сейчас его вес в два с половиной раза больше привычного, мускулы просто не справляются. Он непривычен к нормальному атмосферному давлению. Он непривычен ни к чему земному и подвергается сейчас колоссальному напряжению. Кой черт, господа, я и сам устал как собака — я, родившийся на этой планете.
По лицу научного министра скользнула презрительная улыбка.
— Позвольте вас заверить, дражайший капитан, что мы предвидели трудности гравитационной акклиматизации — если уж она вас так волнует. За его дыханием и сердечной деятельностью будет вестись самое тщательное наблюдение. Нам не откажешь ни в воображении, ни в умении предвосхищать события. Между прочим, я тоже бывал в космосе и знаю, как чувствуешь себя потом. А этот самый человек, Смит, должен…
Капитан ван Тромп решил, что сейчас самое время устроить небольшую истерику. А потом можно будет оправдаться тем самым гравитационным недомоганием, и безо всякого вранья — он и впрямь чувствовал себя так, словно прилетел не на Землю, а на Юпитер; вдобавок, он хорошо понимал, что даже государственный деятель высочайшего калибра не посмеет жестко обойтись с командиром первой успешной экспедиции на Марс.
— Чего? — прервал он заносчивого министра. — Этот человек Смит? Этот человек? Да вы что, не понимаете, что он не человек?
— Э-э?
— Смит. Не. Человек.
— Как это? Извольте объяснить свои слова, капитан.
— Смит — не человек. Он разумное существо, генетические предки которого были людьми, но сам он — не человек. Он — марсианин, а не человек. До того как мы свалились этому вашему «человеку» на голову, он даже и не видел ни разу никаких таких людей. Он мыслит как марсианин, чувствует как марсианин. Он выращен и воспитан разумной расой, у которой нет с нами ничего общего — у них нет даже пола. Смит ни одной женщины в жизни не видел — и не увидит до тех пор, пока мои распоряжения останутся в силе. Генотип у Смита наш, человеческий, но взаимодействие с абсолютно чуждой нам средой сделало из него марсианина. Если хотите, чтобы у него совсем крыша съехала, если вам не жаль терять эту самую «сокровищницу научной информации» — валяйте, напускайте на него своих дубоголовых профессоров, пусть развлекаются. А и действительно, ну чего бы ради давать несчастному шанс попривыкнуть к этому бедламу, называемому «планета Земля»? Выжмите его, как лимон. Да и вообще, при чем тут я? Я свою работу выполнил.
Затянувшееся молчание прервал генеральный секретарь Дуглас:
— И выполнили прекрасно, капитан. К вашему совету мы прислушаемся, всесторонне его обсудим и никаких поспешных действий предпринимать не станем. Если этому марсианскому человеку, или там человеческому марсианину, нужно несколько дней адаптации, наука может и подождать. Так что, Пит, потерпите. Обсудим эту проблему позже, господа. А сейчас предлагаю перейти к прочим делам. Капитан ван Тромп устал.
— Не знаю, как наука, — заметил министр общественной информации, — но есть вещи, которые ждать не могут.
— Да, Джок?
— Если по стереоящику в самое ближайшее время не покажут человека с Марса, вам, господин секретарь, придется усмирять мятежи.
— Хм-м… думаю, вы преувеличиваете. Достаточно того, что в новостях будут другие марсианские материалы. Торжественный прием, я награждаю капитана и его бравую команду. Не далее, как завтра. Капитан ван Тромп делится своими впечатлениями — не бойтесь, капитан, мы дадим вам спокойно выспаться.
Министр общественной информации решительно помотал головой.
— Что, Джок, не годится?
— Публика ожидала, что на Землю привезут взаправдашнего живого марсианина. За отсутствием такового нам нужен Смит, и нужен он нам позарез.
— Живые марсиане? А что, капитан, — повернулся Дуглас к ван Тромпу, — есть у вас отснятые материалы с марсианами?