По дорожке, ведущей к стоящему на холме дому, поднималась машина.
За рулем сидела Джилл, а рядом с ней — парень, который выскочил на асфальт, еле дождавшись, пока машина остановится. Было заметно, что ему не по себе.
— Вот она, Джубал. Получай.
— Вижу, вижу. Ну что ж, доброе утро, малышка. Ларри, а где там этот труп?
— Сзади, начальник. Под одеялом.
— Но это же совсем не труп, — возмутилась Джилл. — Это… Бен говорил, что вы… то есть я хочу сказать… — Она уронила голову на приборную доску и всхлипнула.
— Ну, ну, милая, — подбодрил ее Харшоу. — Очень редко бывает, чтобы труп стоил чьих-то слез. Доркас, Мириам, займитесь гостьей. Умойте, а потом налейте ей чего-нибудь.
Он подошел к заднему сиденью и поднял край одеяла.
— Вы должны меня выслушать, — пронзительно вскрикнула Джилл, стряхивая со своего плеча ладонь Мириам. — Он совсем не мертвый. Во всяком случае, я на это надеюсь. Он просто… ох, господи. — Из ее глаз снова брызнули слезы. — Я вся такая грязная… и я так боюсь!
— А вроде бы труп, — задумчиво констатировал Харшоу. — Температура, как я понимаю, равна температуре воздуха. Окоченение только какое-то странное. Давно он умер?
— Да ничего он не умер! Нельзя его вытащить оттуда? Мне было жутко трудно в одиночку запихнуть его на сиденье.
— Сию секунду. Ларри, возьми с той стороны. Да кончай ты зеленеть, наблюешь — сам и подтирать будешь.
Они вынули Валентайна Майкла Смита из машины и уложили на траву, его тело так и осталось свернувшимся в клубок. Доркас, не дожидаясь распоряжений, принесла стетоскоп, поставила его на землю, включила его и вывела усиление на максимум.
Харшоу надел наушники и начал искать звуки пульса. Это продолжалось довольно долго.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — повернулся он наконец к Джилл. — Ему уже никто не поможет. А кто это такой?
Джилл глубоко вздохнула. Ее лицо не выражало ничего, кроме усталости, а голос звучал ровно, отрешенно:
— Это Человек с Марса. Я так старалась.
— Ну конечно же, вы сделали все… Человек с Марса?
— Да… Бен… Бен Какстон сказал, что, кроме вас, обратиться не к кому.
— Бен, говорите, Какстон? Я весьма польщен таким дове… т-с-с! — Харшоу предостерегающе махнул рукой, на его лице появилась растерянность, тут же сменившаяся радостным изумлением. — Бьется! У него бьется сердце! Это же кто бы в такое поверил? Доркас, наверх, в амбулаторию. Запертая часть холодильника, третий ящик, код «Блаженство снов». Принеси его целиком, и еще шприц на один кубик.
— Сию секунду!
— Доктор, только никаких стимуляторов.
— Что? — недоуменно повернулся Харшоу.
— Извините, сэр. Я только медсестра… но тут совсем особый случай. Я это знаю.
— М-м-м… вообще-то, теперь он — мой пациент. Но лет уже сорок тому назад отчетливо выяснилось, что я — не Господь всемогущий, а еще через десять лет — что даже и не Эскулап. Что вы хотите попробовать?
— Я попробую просто его разбудить. Если вы что-нибудь с ним сделаете, он только глубже уйдет в это свое состояние.
— Х-м-м… валяйте. Только постарайтесь обойтись без топора. А потом попробуем мои методы.
— Хорошо, сэр.
Джилл опустилась на колени и начала распрямлять конечности Смита. Брови Харшоу удивленно поползли на лоб. Когда Смит принял нормальную позу, Джилл положила его голову к себе на колени.
— Проснись, — негромко сказала она. — Проснись, пожалуйста. Это я, твой брат по воде.
Непропорционально широкая грудь медленно приподнялась, Смит глубоко вздохнул и открыл глаза. При виде Джилл на его лице появилась детская, ликующая улыбка, тут же погасшая, как только он огляделся.
— Не бойся, — торопливо успокоила Джилл. — Это друзья.
— Друзья?
— Все они — твои друзья. Не волнуйся — и больше не уходи. Все в полном порядке.
Смит затих; спокойный и умиротворенный, словно кот, свернувшийся на коленях хозяина, он лежал и — на этот раз без страха — рассматривал окружающих.
Двадцать пять минут спустя неожиданные гости уже лежали в постели. Прежде чем на Джилл подействовало снотворное, Харшоу услышал от нее достаточно, чтобы понять: он попал в положение человека, ухватившего медведя за хвост. Бен Какстон исчез неизвестно куда; с юным Смитом ситуация, мягко говоря, щекотливая… ну, это стало понятно, как только выяснилось, кто он такой. Что ж, похоже, теперь развлечений будет предостаточно — ну, ничего страшного, все лучше, чем маяться от скуки.
Он вышел во двор и осмотрел машину, на которой приехала Джилл. С каждого боку — сделанная по трафарету надпись:
«РЕдингская аРЕнда — Вечнодвижущийся Наземный Транспорт — АРендуй у АРгентинца!»
— Ларри, забор под напряжением?
— Нет.
— Включи. Потом сотри с этой калоши все отпечатки пальцев. Когда стемнеет, отведи ее за Рединг — лучше подальше, к самому Ланкастеру, — и спихни в канаву. Затем отправляйся в Филадельфию, садись на скрантонский автобус, ну а из Скрантона[45] домой как-нибудь доберешься.
— Будет сделано, Джубал. Слушай, а это что — настоящий Человек с Марса?
— Лучше бы нет. А если настоящий — в чем я, к сожалению, почти уверен — и тебя сцапают вместе с этой тачкой, дело может кончиться веселеньким вечером вопросов и ответов. С применением паяльной лампы.
— Усек. Слушай, не грабануть ли мне на обратном пути банк?
— Может, и стоит — для собственной безопасности.
— О’кей, начальник. — Ларри слегка задумался. — А ничего, если я переночую в Филли?
— Да бога ради. Одного не пойму — ну что, спрашивается, человеку делать ночью в Филадельфии?
— Ха, так ведь места знать надо.
— Ну, вольному воля. — Харшоу повернул голову в сторону дома и взревел: — К ноге!
Джилл проспала до ужина — который у Харшоу подавали в восемь вечера — и проснулась на удивление бодрой. Принюхавшись к воздуху, поступавшему из вентиляционной решетки, она решила, что доктор подавил действие снотворного стимулятором. Рваная, грязная одежда куда-то исчезла, на ее месте лежали белое вечернее платье и босоножки. Платье сидело вполне прилично, скорее всего, оно принадлежало рыжей секретарше, которая Мириам. Джилл приняла ванну, причесалась, подкрасилась и спустилась в гостиную, чувствуя себя совсем другой женщиной.
Уютно свернувшись в кресле, Доркас занималась вышиванием; небрежно, как одному из членов семьи, кивнув гостье, она вернулась к своей многотрудной работе. Харшоу перемешивал в запотевшем кувшине некую жидкость.
— Выпьете? — поинтересовался он.
— Да, буду очень благодарна.
Харшоу щедро, до краев наполнил два больших стакана и протянул один из них Джилл.
— А что это такое? — опасливо поинтересовалась она.
— Мой рецепт. Возьмите равные доли водки, соляной кислоты и дистиллированной воды, добавьте две щепотки соли, маринованных жуков — по вкусу.
— Выпей лучше чего попроще, — посоветовала Доркас.
— А тебя кто спрашивает? — обиделся Харшоу. — Соляная кислота способствует пищеварению, а от жуков — витамины с протеинами. — Он торжественно провозгласил: — За нас самих, любимых и драгоценных. Таких, как мы, и на свете-то почти не осталось. — Он чуть не одним глотком осушил стакан и тут же наполнил его снова.
Джилл опасливо попробовала, затем сделала глоток побольше. Жуки там или не жуки, но сейчас это зелье было, пожалуй, самым подходящим для нее напитком. Блаженная теплота, возникнув в желудке, постепенно растекалась по телу, заливала его целиком, до самых кончиков пальцев. Когда стакан оказался наполовину пуст, Харшоу долил его доверху.
— Заходили к нашему общему пациенту? — поинтересовался он.
— Нет, сэр. Я не знаю, куда его поместили.
— А я заходил, пару минут назад. Спит без задних ног; стоит, пожалуй, переименовать его в Лазаря. Как думаете, он не побрезгует поужинать в нашей компании?
Джилл задумалась.
— Даже и не знаю, доктор.
— Ладно, как только он проснется, я сразу узнаю. А тогда пусть выбирает — или с нами, или ему принесут ужин в комнату. У нас тут полная свобода, каждый делает что его левая нога пожелает. Ну, а если мне не понравится, что он делает, — я вышвырну его отсюда к чертовой бабушке. Кстати, насчет «не понравится». Я не люблю, когда меня называют «доктор».
— Сэр?
— Нет, вы только не подумайте, что это слово меня оскорбляет. Но когда пошли присуждать докторские степени за успехи в народных танцах и ловле рыбы на мормышку, я задрал свой — как видите, очень основательный — нос и прекратил пользоваться этим титулом. Я в рот не возьму разбавленного виски, и мне не нужны разбавленные ученые степени. Так что зови меня просто Джубал.
— Но степень по медицине пока еще не «разбавлена».
— Только лучше бы ее назвали как-нибудь по-другому, чтобы тебя не путали с воспитателем, который приглядывает за детишками, играющими в песочнице. Кстати, насчет игр: давно хотел спросить, откуда у тебя такой преувеличенный интерес к этому пациенту?
— А? Так я же уже все рассказывала, док… Джубал.
— Ты рассказала мне, что произошло, но не рассказала — почему. Джилл, я видел, как ты с ним говорила. У вас что, «любовь»?
Джилл, покосившись на Доркас, которая словно бы и не слышала разговора, возмущенно выдохнула:
— Господи, какая чушь!
— А чего же это так сразу и чушь? Ты — девушка, он — юноша, нормальный ход.
— Но… нет, Джубал, тут все совсем по-другому. Я… ну, его держали в заключении, и я подумала — а точнее, Бен подумал, — что ему угрожает опасность. Мы хотели, чтобы Смита не лишили его законных прав.
— М-м-м… знаешь, деточка, ты, конечно, можешь назвать меня старым циником, но вот не верю я в бескорыстный интерес, хоть тресни. Гормональный баланс у тебя вроде бы в норме, потому рискну предположить, что дело тут либо в Бене, либо в этом марсианине. И ты бы разобралась в своих мотивах, а уж потом принимала решение, как поступить дальше. В данный момент меня интересует вопрос: что, по твоему мнению, должен сделать я?