Мисс Дон Ардент так и не взглянула вверх, а потом ее унесла толпа.
Стоявший на помосте человек поднял руки, и в огромной пещере стало тише. Затем он резко их опустил.
— Кто тут счастлив?
— Мы СЧАСТЛИВЫ!
— Почему?
— Господь НАС ЛЮБИТ!
— А откуда вы это знаете?
— НАМ СКАЗАЛ ФОСТЕР!
Человек упал на колени и поднял стиснутый кулак:
— Ну-ка, послушаем, как ЛЕВ РЫЧИТ!
Люди зарычали, заорали, завизжали, а тот, стоящий на коленях, размахивал кулаком, как дирижерской палочкой, и то увеличивал ярость тысячеголосого рева, то уменьшал, превращая этот рев в хриплое, еле слышное ворчание, — и снова доводил его до немыслимого крещендо, до грохота, от которого чуть не рушился потолок. Майк буквально купался в хлеставшем снизу потоке эмоций; на какой-то момент он даже испугался, что не сможет выдержать остроты экстаза и будет вынужден удалиться. Однако Джилл говорила, что это можно делать только в собственной своей комнате, поэтому Майк взял себя под контроль, и теперь волны чужих чувств лишь омывали его поверху, не проникая вглубь.
Человек на помосте встал.
— Спонсором первого нашего гимна, — четко проговорил он, — является хлебопекарная фирма «Манна небесная», производящая Ангельский Хлеб, белый, как ангельские крылья, с улыбающимся лицом нашего Верховного епископа на каждой обертке и ценным премиальным купоном — под ней. Купоны принимаются во всех храмах Церкви Нового Откровения. Братья и сестры, я счастлив вам сообщить, что не далее как завтра фирма «Манна небесная», имеющая отделения по всей нашей стране, начинает грандиозную дешевую распродажу предравноденственных товаров. Пусть ваш ребенок шагает в школу с большой коробкой кексов «Архангел Фостер», каждый из которых получил благословение и помещен в обертку с тем или иным поучительным текстом, — и возносите молитвы свои Господу, чтобы каждый кекс, подаренный им греховному однокласснику, помог этому несчастному хоть на маленький шажок приблизиться к Свету… Ну а теперь — взбодримся святыми словами нашего старого, любимого гимна «Архангела дети»! Ну — вместе…
Вставайте на битву,
Архангела дети,
Вставайте на битву
С проклятым врагом!
Господь — наше знамя,
А вера — меч острый,
И грешников вдребезги
Мы разнесем!
Майк был в таком восторге, что даже и не пытался грокать текст. При чем тут слова, суть совсем не в них, а во взращивании близости. Процессия прихожан снова зазмеилась по проходам, мощный, многоголосый хор почти заглушал льющуюся из динамиков музыку.
За гимном последовали объявления, Небесные Вести, еще одна реклама и раздача входных призов[141]. Далее, с неменьшим энтузиазмом, был исполнен второй гимн, «Поднимем счастливые лица», спонсор — сеть «Универмаги Даттельбаума», «обеспечивающая Спасенным Безопасный Шопинг»; в универмагах продавались товары либо спонсируемые, либо не имеющие спонсируемых аналогов (то есть не составлявшие спонсорам конкуренции), а детей можно было оставлять в Комнатах Счастья, на попечение Спасенных Сестер.
Священник вышел на самый край сцены, приложил правую ладонь к уху и сделал вид, что старательно прислушивается.
— Мы — хотим — Дигби!
— Кого-кого?
— Мы — хотим — ДИГ-БИ!
— Громче, громче, что-то я вас не слышу!
— Мы — ХО-ТИМ — ДИГ-БИ! — (Хлоп-хлоп-хлоп, хрясть-хрясть!) — МЫ-ХО-ТИМ-ДИГ-БИ! — (Хлоп-хлоп-хлоп, хрясть-хрясть!)
Ритмический грохот все нарастал и нарастал, от него уже тряслись стены. Джубал наклонился к Буну:
— А не сделают ваши ребята со своим собственным храмом того, что Самсон — с филистимлянским?
— Ни в коем разе, — не вынимая сигары изо рта, заверил его Бун. — Лучший железобетон, поддерживаемый верой. Это специально так сделано, чтобы стены могли трястись. Очень способствует.
Свет в зале потускнел и совсем погас, занавес раздвинулся, представив взорам собравшихся Верховного епископа — окруженного ослепительным ореолом, благосклонно улыбающегося, приветственно взмахивающего над головой руками, сцепленными в боксерском приветствии.
Встреченный «львиным рычанием», Дигби начал посылать в зал воздушные поцелуи. По пути к кафедре он остановился около женщин, так и продолжавших биться в судорогах, приподнял одну из них, поцеловал ее, бережно опустил на пол, двинулся было дальше, задержался снова и встал на колени рядом с той самой худой рыжей одержимой, про которую рассказывал Бун. Не говоря ни слова, даже не оборачиваясь, он протянул руку назад и мгновенно получил от подбежавшего иподьякона микрофон.
Обняв женщину за плечи, он поднес сетчатый шарик к самым ее губам.
И женщина заговорила, похоже — не по-английски, во всяком случае Майк ничего не понимал.
Слова рвались из ее рта торопливо и невнятно, мешаясь с обильными пузырями пены; как только поток этот на мгновение стихал, Верховный епископ начинал переводить.
— Архангел Фостер… с нами.
— Он вами доволен. Поцелуй свою сестру справа…
— Архангел Фостер вас любит. Поцелуй свою сестру слева…
— Он хочет передать послание. Одному из вас.
Женщина заговорила снова, но на этот раз Дигби неуверенно замялся.
— Что ты сказала? Громче, милая, громче.
Очередное неразборчивое бормотание, а затем — громкий, истошный вопль.
Дигби поднял лицо и понимающе улыбнулся:
— Вот оно что. Его послание обращено к паломнику с другой планеты — к Валентайну Майклу Смиту, Человеку с Марса!
— Где ты, Валентайн Майкл?! Восстань!
— Дешевле будет не устраивать скандала, — проворчал Джубал, заметив, что Джилл вцепилась в руку Майка. — Пусть встанет. Помаши им, Майк. А теперь садись.
Майк послушно выполнил все приказы. К его крайнему удивлению, толпа начала скандировать:
— Че-ло-век с Мар-са! Че-ло-век с Мар-са!
Всю свою проповедь Дигби посвятил Майку — который так этого и не понял. Слова были вроде бы и английскими, но сочетались они как-то странно и неправильно, к тому же непрерывные аплодисменты и выкрики «Аллилуйя!», «Счастье!» привели его в окончательное смущение.
Закончив проповедь, Дигби передал дальнейшее ведение службы все тому же молодому священнику и ушел; Бун встал и потянулся:
— Пошли, ребята, а то сейчас толпа повалит.
Майк вышел из ложи последним, крепко держась за руку Джилл.
— Это что, к посадочной площадке? — поинтересовался Джубал, когда сенатор свернул в какой-то незнакомый, со сводчатым расписным потолком коридор. — А то мое такси так и ждет.
— Чего? — обернулся Бун. — Ну да, стоянка прямо впереди. Но сперва мы встретимся с Верховным епископом.
— С епископом? — насторожился Джубал. — Нет, спасибо, нам уже пора домой.
— Да вы понимаете, доктор, — осуждающе покачал головой Бун, — что вас ждет сам Верховный епископ? Проигнорировать приглашение будет просто невежливо, ведь вы — его гости.
— Н-ну… — Джубал понимал, что всякое сопротивление бесполезно. — Надеюсь, там не будет слишком уж много людей? А то мальчонка и так перевозбудился.
— Да никого там не будет, — успокоил его Бун, — только сам Верховный епископ, и всё. Приватная аудиенция.
Через несколько секунд, после короткого подъема на лифте, спрятанном в закутке за лепниной, они стояли посреди просторной гостиной (значительная часть одного из этажей храма была отведена под квартиру Верховного епископа).
Распахнулась дверь, и в комнату торопливо вошел Дигби. Теперь на нем была не ряса, а легкая, развевающаяся мантия. И он улыбался — широкой, искренней улыбкой абсолютно счастливого человека.
— Простите, ребята, что заставил вас ждать — после проповеди всегда приходится ополоснуться. Да и то сказать, легко ли сражаться с Сатаной, тут с тебя не семь, а семьдесят семь потов сойдет. А вот это, значит, и есть наш Человек с Марса? Благослови тебя Господь, сын мой. Добро пожаловать в Обитель Божью. Архангел Фостер просил передать, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома. Он смотрит на тебя с Небес.
Майк растерянно молчал. Джубала поразило, каким маленьким оказался в действительности Дигби, столь величественный на сцене (именно на сцене, какой там храм, какой алтарь). Интересно, что это у него, десятисантиметровые подошвы? Или просто такое освещение? Если отвлечься от козлиной бородки (дань подражания Фостеру), этот человек был точь-в-точь похож на типичного торговца подержанными машинами — та же ослепительная, во все тридцать два зуба, улыбка, та же прилипчивая радушность. Но он напоминал Джубалу и еще кого-то, кого-то конкретного, хорошо знакомого… ну точно! «Профессор» Симон Магус, покойный супруг Бекки Визи. Джубал даже немного оттаял и взглянул на Дигби другими глазами; что ни говори, Симон если и был мошенником, то мошенником очень симпатичным, даже очаровательным.
Тем временем «Верховный епископ» переключил всю мощь своего очарования на Джилл.
— Только не надо, дочь моя, вставать на колени — мы же тут все друзья, в частной, уютной обстановке.
К полному удивлению Джилл, дальнейшая беседа показала, что Дигби удивительно хорошо осведомлен обо всей ее жизни.
— И знай, дочь моя, что выбранная тобой стезя вызывает у меня глубочайшее уважение. Как учит архангел Фостер, Господь заповедовал нам ублажать плоть, чтобы дух наш мог стремиться к свету безо всяких забот и помех. Знаю, знаю, что ты еще не одна из нас… и все равно служение твое благословенно в Боге. Каждый из нас, странников, восходит к Господу по своей тернистой тропе, но в Его глазах все наши тропы — единый Путь.
— Это и к вам, доктор, относится, — повернулся он к Джубалу. — «Будьте счастливы», — заповедовал нам архангел Фостер… а как часто, утомившись бесконечной заботой о пастве, обессиленно откладываю я свой посох и провожу счастливые минуты над каким-нибудь из ваших рассказов — и получаю неизмеримое облегчение, встаю из-за стола освеженный, готовый к новой борьбе.
— М-м-м… большое спасибо, епископ.