Авессалом шагнул в комнату.
– С возвращением! – произнес он на Языке и раскрыл объятия.
Джоан сразу поняла: его послали сгладить острые углы, помочь ей забыть, что ее одурманили, похитили и привезли в Дом против воли. Старец передаст, что Джоан полностью простили, она среди своих, и все будет хорошо… Не на ту напали! Однако Авессалом ей нравился, поэтому она пошла на компромисс и, улыбнувшись, сказала «здравствуй». Причем произнесла приветствие на Языке, удивившись про себя, с какой легкостью его вспомнила.
За спиной Авессалома стояла девочка, приносившая еду. Она боялась выйти вперед, но, когда Джоан встретилась с ней взглядом, просияла, очевидно, вспомнив ласковые слова Джоан. Детей в Доме не баловали комплиментами и похвалами.
– Рад тебя видеть, – произнес Авессалом дежурную фразу, которой взрослые в Доме обменивались при встрече. – Когда Отец сообщил, что ты вернулась, я был вне себя от радости.
«Я не вернулась! – хотелось крикнуть Джоан. – Меня выкрали и привезли силой! Я в жизни не собиралась сюда возвращаться!» Но она сдержалась и лишь склонила голову в знак признательности.
– Тебе выделили твою старую комнату! – с оживлением воскликнул Авессалом. – Позволь, я провожу. Все будет, как прежде.
Этого Джоан и боялась, однако только кивнула в ответ, улыбнулась и проследовала за стариком в коридор. Девочка, пропуская ее, посторонилась. Джоан посмотрела налево, потом направо. Коридор она не узнала – возможно, пристроили позже, или просто забыла. Мало того что она не возвращалась сюда несколько лет, мозг мог преднамеренно блокировать некоторые воспоминания.
– Тебе снова разрешено принимать пищу в главной трапезной, – продолжал Авессалом. – И принимать участие во всех радостных событиях, намеченных Отцом.
Джоан прекрасно помнила, каких усилий стоило ей и родителям выбраться отсюда. Как только она вольется в паству, каждый день, каждый час, каждую минуту она будет окружена другими, перестанет принадлежать себе. За каждым ее шагом будут следить, каждое ее слово – перехватывать и сообщать Отцу.
Они прошли мимо ряда закрытых дверей. Ведет ли хоть одна из дверей на улицу? Даже если так, выйти можно только из здания, но не самого Дома, хотя и этого должно хватить, чтобы сориентироваться и – если не теряться – совершить побег.
Джоан взглянула на дверь по правую руку, пытаясь угадать, заперта ли она. Если дернуть за ручку, а дверь заперта, попытка побега закончится, так и не начавшись. Или если та открыта, но ведет в кладовку. Результат будет тот же. Нельзя действовать наобум.
Одна из дверей на левой стороне была открыта. Джоан невозмутимо смотрела перед собой и лишь украдкой быстро глянула на открытую дверь в готовности выскочить наружу, если та вела на улицу. Раздались легкий стук и щелчок. Боковым зрением она отметила движение в конце коридора и с удивлением повернула голову направо. Там открылась еще одна дверь, за которой в маленькой комнате, набитой клубками свежепряденой шерсти, у сломанной прялки стояли двое мужчин.
– Авессалом! – позвал один из них.
Старик остановился. «Подожди здесь», – попросил он Джоан, со значением посмотрев на девочку за ее спиной. Старец зашел в кладовку, Джоан тем временем сделала шаг вперед и заглянула в открытую дверь слева. Чей-то кабинет. Не убогий, типичный для Дома, а настоящий, хотя и без излишеств – с креслами и рабочим столом, на котором стоял компьютер.
И телефон!
Внутри никого не было.
Джоан решила рискнуть. Быстро заскочив в кабинет и захлопнув за собой дверь, она схватила трубку и быстро набрала номер сотового телефона Гэри.
Девочка в коридоре закричала, вместо слов издавая резкие бессвязные звуки. Джоан поняла, что у нее в распоряжении всего несколько секунд. Один гудок, второй… Девочка распахнула дверь и вбежала в комнату, попыталась хлопнуть рукой по телефону и оборвать звонок. Джоан оттолкнула ее, и девочка с криком зашла с другой стороны, призывая на помощь так, как умела.
Авессалом и двое мужчин возникли на пороге в тот момент, когда гудки прекратились и включилось записанное сообщение: «Привет. Это Гэри. Я не могу…»
Один из мужчин бросился к телефону, второй остался сторожить дверь. «Гэри! Я…» – крикнула Джоан, но трубку уже вырвали из рук, а ее саму толкнули на стол с такой силой, что перехватило дыхание. Девочка не прекращала вопить, пока мужчины тащили Джоан по коридору.
Джоан доставили в ту же комнату без окон, в которой держали ее с момента доставки в Дом, бросили на кровать и закрыли дверь на ключ.
Еду приносили, пока она спала; пищи хватало на завтрак, обед и ужин. Людей она больше не видела. Джоан понимала, что «одиночная камера» призвана сломить ее дух, и поклялась не сдаваться. Однако пребывание в изоляции – без компьютера, телевизора или радио, с одной Библией – начинало сказываться. Хотелось увидеть уже даже кого-нибудь из Учителей.
Время словно остановилось. Джоан пыталась спать после обеда, а не после ужина, несколько раз заставляла себя бодрствовать и не спать вообще в надежде увидеть тех, кто доставлял еду и выносил «утку». Но за ней, очевидно, наблюдали, потому что ни одна из ее хитростей не сработала – еда прибывала, а «утку» опорожняли, лишь когда девушку сковывала дрема.
Вместо того чтобы заставить ее самой шить себе принятую в Доме одежду, ей выдали готовую – очевидно, боялись доверять иголку. Джоан была бы не прочь заняться рукоделием, это помогло бы скоротать время, и одежда была бы впору – а так пришлось носить слишком просторные блузу и штаны. Прежняя одежда загрязнилась, и надевать ее стало неприятно.
На следующее утро джинсы и рубашка исчезли.
Джоан грезила наяву, вспоминая о поездке на пляж, гадая, где сейчас Гэри – здесь, в Доме, в комнате общежития, в аудитории, добивается, чтобы ее начали искать, в полицейском участке? – как вдруг дверная ручка неожиданно пошевелилась. Девушка соскочила с кровати и уставилась на дверь. Она много раз представляла себе этот момент, в своих фантазиях хватала настольную лампу и орудовала ей, как дубинкой или копьем, но вот долгожданный момент наступил, а она к нему оказалась совершенно не готова.
Дверь распахнулась, пропуская Авессалома.
На этот раз он не улыбался.
Старец держал в руках веревку с намордником.
– Тебя желает видеть Отец, – сказал он.
18
Адрес.
Кроме него, продолжительный допрос, несмотря на все вопросы и угрозы, ничего не дал. Хотя друзья узнали именно то, чего добивался Гэри, – место, где прятали Джоан, – непонимание общей обстановки страшно его нервировало. Длиннорукий выдал адрес почти сразу – с загадочной улыбкой а-ля Джоконда, словно знал какую-то тайную причину, по которой туда ни за что не добраться. После чего замкнулся и не назвал ни свое имя, ни того, кто находится по этому адресу, ни причину похищения Джоан, исчезновения Кары и захвата Гэри. Второй пленник все время плакал.
Джоан находилась в Биттеруиде, штат Техас.
В Техасе, так далеко!
Пленники стояли не шевелясь. Гэри никак не мог привыкнуть, что их не следует называть Чужаками. Само упоминание о Чужаках приводило их в бешенство, и лишь оно заставляло их выйти из летаргии. Но если они не Чужаки, то кто тогда?
Один из сотни оставшихся без ответа вопросов. И ладно, главное, есть адрес Джоан.
– Что думаешь делать? – спросил Рейн, кивнув на пленников.
– Попросим киноклуб пристрелить их.
Глаза Рейна расширились.
– Шучу, – с вялой улыбкой сказал Гэри. Он перевел взгляд с длинного на коротышку. Действительно, что с ними делать? Если сдать в полицию, самим можно загреметь под арест. Подобный захват не похож на самозащиту – хотя Гэри был уверен в своей правоте, доказывать ее пришлось бы в суде.
А если пленников отпустить, они мигом свяжутся со своими сообщниками, и Джоан перепрячут в надежном месте.
На такой риск тоже нельзя идти.
Гэри вдруг заметил, что длиннорукий ухмыляется, и невольно вздрогнул. «Что же это за люди?» – в который раз задал он себе мысленный вопрос.
Брайан ввел техасский адрес в смартфон и на карте «Гугл» попытался вызвать наземное изображение объекта. Гэри наклонился над дисплеем. Район рядом с Биттеруидом не открывался для просмотра. Вместо сельского ландшафта на экране возникло серое поле с надписью «изображение отсутствует».
Брайан быстро проверил фотокарты еще двух компаний. Они тоже оказались затемненными.
– Очень странно, – заметил Рейн.
Попросив Дрора и остальных присмотреть за пленниками, Стейси отвела друзей по тропинке на безопасное расстояние, чтобы поговорить без свидетелей.
– Не знаю, какие у вас сейчас планы, – сказала она, – но, по-моему, настало время сообщить полиции о том, что мы узнали.
– Она права, – согласился Рейн. – Мы сделали все, что могли. Пора передать дело в их руки.
Гэри, не дослушав, покачал головой.
– Мы обязаны! – воскликнула Стейси. – Тебе мало одного урока? – Она раздраженно запустила пятерню в волосы. – Ты-то что намерен делать? Пиликать через все Штаты, чтобы устроить самосуд? Захватишь с собой пушку и освободишь Джоан в стиле Рэмбо?
Гэри и сам не знал, что делать. В голове вертелась одна-единственная мысль: Джоан надо спасать. Он оглянулся в поисках поддержки на Брайана, однако тот лишь уклончиво пожал плечами.
– Они убили Тери Лим, – напомнила девушка. – Убили! Похитили Джоан и Кару.
– А нас накачали наркотиками, – вставил Рейн.
– Вывод: нам это дело не по зубам. Хотя сегодня вечером нам повезло, мы всего лишь студенты, а противостоят нам… неизвестно кто.
Гэри задумался. Как ни противно признаваться, Стейси права. Его намерения и планом-то назвать трудно; что бы он ни предпринял, никто не мог дать гарантию от провала. Не говоря уже о том, что до Техаса сначала надо доехать.
Стейси осторожно тронула его за руку.
– Сдадим их в полицию.
– Мы вытряхнули из них все, что могли, – поддержал девушку Рейн. – Скажем копам, что эти двое тебя выслеживали, напишем заявление. Пусть сами разбираются, что с ними делать.