— Поехали.
Минут через двадцать подкатили к большому каменному дому, который находился не так уж далеко от центра города.
Один из казаков спешился и подошел к воротам. На его настойчивый стук выглянул привратник.
— Чего озоруешь? — сердито, но без оскорбительных интонаций поинтересовался он у казака и тут заметил следователя: — Дмитрий Иванович, вы к хозяину?
А вот теперь плохое настроение начальника передалось и мне. Если убийцей окажется друг следователя, моя жизнь может серьезно осложниться.
Дмитрий Иванович выбрался из коляски и прошел во двор. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Казаки по-прежнему не отставали.
Привратника во дворе уже не было — явно побежал на доклад к хозяину. Действовал он оперативно, о чем свидетельствовало появление на крыльце уже третьего незнакомого здоровяка за этот день. Хотя почему незнакомого…
Вид властного и сейчас удивленного лица вызвал во мне приступ граничащей с яростью злости. Настолько сильно, что свело челюсти.
— Дмитрий Иванович, — удивленно воскликнул хозяин дома, — какими судьбами?!
Следователь не ответил на вопрос и оглянулся.
Я лишь мрачно кивнул.
— Ты уверен?
Мало того что начальник впервые обратился ко мне так невежливо, он еще явно был раздражен.
— Полностью, — упрямо сказал я.
Плевать на последствия.
Бренников секунд десять сверлил меня взглядом, а затем нехотя повернулся к нахмурившемуся купцу:
— Левонтий Сабурович Захан, — строго произнес следователь. — Вам придется проехать с нами в управу.
— В чем дело, извольте объясниться.
— Вы обвиняетесь в убийстве Зотовой Алевтины Георгиевны, — нехотя выдавил из себя следователь.
— На каком основании?
— По свидетельству видока, — еще раз обжег меня взглядом начальник.
— И вы поверили этому… — Лицо купца исказилось от злобы, и он сделал шаг ко мне.
— А ну не балуй, — вышел вперед казак, положив ладонь на рукоять шашки.
Размерами он не уступал оппоненту.
Умом бог купца не обидел, так что он быстро успокоился и без сопротивления прошел в коляску.
На обратном пути мне пришлось сесть рядом с возницей. Приятного мало — всю дорогу спину сверлил злобный взгляд арестанта.
Нужно будет проверить шинель на предмет пропаленных дырок.
В управе мы быстро провели процедуру опознания, которое запротоколировал притихший Леха. Обошлись без подсадных и понятых — сказывался особый статус видока. Также к нам заглянул бакенбардистый полицмейстер, но ничего не сказал, лишь сокрушенно покачал головой и ушел.
А еще я понял, что начальник сомневается в моих словах. Да что там — он мне попросту не верит! Или не хочет верить.
Когда казаки увели подозреваемого, меня наконец-то оставили в покое. Следователь и Леха занимались документами, а я пялился в окно, пытаясь рассортировать в голове навалившиеся вопросы. Что связывало подозреваемого и следователя? Почему казаки работают на полицию? И почему мне никак не удается применить на практике знания из более развитого мира? Возможно, не хватает нужной заклепки в голове?
Стоп, заклепки! Вот ты лось, Женя-Игнат, ведь ответ находился перед глазами, причем в прямом смысле этого слова. Хотя все же нужно уточнить у Бориса. Может, они и до отбойного молотка уже додумались.
Как всегда, мысли о чем-то отвлеченном снизили накал моих жизненных переживаний и позволили хоть немного расслабиться.
Надеяться на то, что при данных обстоятельствах начальник отпустит меня пораньше, было бессмысленно, так что, с трудом дождавшись законного обеденного перерыва, я понесся к вокзалу. Правда, предварительно пришлось жестами и покаянными взглядами извиниться перед Лехой, который явно рассчитывал на совместный перекус.
К счастью, молодой инженер оказался на месте. Теперь он строчил какой-то отчет, вполне возможно делая работу за начальника.
— Борис Олегович, простите за вторжение, но я буквально на минутку, — с вычурной вежливостью обратился я к инженеру.
— Игнат Дормидонтович, не беспокойтесь, у меня вообще-то обеденный перерыв. К тому же буду только рад вашему обществу, — не менее вежливо ответил Борис. — Но вроде мы договаривались, что вы будете называть меня просто Борисом.
— Хорошо, Борис. Чтобы не тратить понапрасну драгоценное время, начну сразу с дела. Как вы относитесь к изобретательству?
— Очень хорошо отношусь, но, увы, не имею к нему должного таланта и фантазии. Поверьте, я пробовал, и не раз.
— А вот меня иногда посещают странные идеи, но не хватает технического образования. Может, попробуем поработать вместе?
— Давайте попробуем, — с ярко написанным на лице сомнением согласился Борис.
— Скажите, вам известны автоматические агрегаты, с помощью которых можно быстро крепить заклепки?
— Те, что на паровозах? — уточнил инженер.
— Именно.
— Мне такие изобретения не известны, только молоток и фигурный пробойник, — оживился парень. — Это наверняка, ведь я стараюсь отслеживать новинки в «Вестнике технического императорского общества». И что вы придумали?
— Позвольте воспользоваться вашей доской.
— Извольте, — охотно согласился инженер.
Он закрепил с помощью кнопок на кульмане небольшой лист бумаги и протянул мне карандаш.
— Смотрите, — начал я пояснять, одновременно рисуя. — Вот здесь у нас массивный поршень, который будет двигаться при подаче давления в цилиндр с двух сторон. Поршень будет ударять по штоку, и этот удар будет сплющивать конец раскаленной заклепки.
От того, как задергалось веко, стало понятно, что мои каракули на его любимом кульмане глубоко ранили тонкую душу чертежника.
Ничего, переживет.
Справившись с шоком, Борис попытался разнести в пух и прах мою дилетантскую идею:
— Не выйдет ничего, ведь, чтобы передать перегретый пар к вашей задумке, нужна труба, а она жесткая.
— А при чем здесь пар? — удивился я. — Вы меня плохо слушали. Речь идет о воздухе под давлением. К паровому движителю присовокупляем воздушный насос с резервуаром для равномерности давления, а уже от него отводим шланг.
— Вы имеете в виду рукав из энергетического каучука, — наконец-то включился в мозговой штурм инженер. — Если это простой воздух, то рукав не расплавится, но давление его все равно разорвет.
Я попытался задуматься над решением проблемы укрепления шланга, но завяз, услышав непривычное словосочетание.
— Энергетический каучук?
— Да, вы ведь знаете, что обычный каучук быстро расползается от нагрева. Вот алхимики и создали особый реагент. От взаимодействия с оным сок гевеи приобретает нужные свойства. Правда, в итоге получается слишком дорогой товар.
Да неужели? Вот так просто?!
Неожиданная мысль заставила меня застыть на пару секунд.
— Игнат Дормидонтович, что с вами? — обеспокоился моим состоянием Борис.
— Все в порядке, — ответил я и загнал мысль о резине в дальний уголок сознания. Мой новый друг не химик, и обсуждать этот вопрос с ним бесполезно.
— А мы можем создать рукав из этого вашего энергетического каучука сами?
— Думаю, да, если изыщем средства. Возьмем трубу нужной длины и обмажем ее раствором реагента и каучука. После окончания реакции получим каучуковый рукав, только он все равно не выдержит необходимого нам давления.
— Выдержит, если сделаем в несколько слоев с тканью и сетью из конского волоса.
Теперь уже задумчиво замер инженер — потому что это решение было не совсем по его профилю.
А вот мне пора сваливать. Обед заканчивается. К тому же, как сказал классик: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
— Борис, давайте сделаем так. Вы подумаете о том, как воплотить в металле и каучуке нашу с вами задумку. Изобразите необходимые чертежи для патентной заявки и приготовьте смету для создания пробной модели. Сможете?
— Конечно, — как-то вяло произнес инженер, явно уже загрузив мозг расчетами. И все же одна мысль заставила его вернуться к грубой реальности. — Но я не знаю, как подавать эту заявку. Изобретать пробовал, но до заявок на патент дело не доходило. К тому же подать такую заявку не так уж дешево.
А вот это не очень хорошо, но будем решать проблемы по мере их возникновения.
— Это вас не должно беспокоить. Ваша задача создать заявку и чертежи, а также найти мастера. И еще, Борис, — жестко глянув в глаза юноше, сказал я, — все должно оставаться в строжайшей тайне.
Оставив пришибленного моим напором инженера, я оперативно вернулся в управу и словно с разбегу врезался в кисель. В оплоте уездной законности жизнь текла вяло и неспешно, а еще довольно уныло. Хорошо хоть начальника не было на месте. Так что я сразу насел на Леху.
— Леша, у меня к тебе срочное дело.
— Какое? — почему-то недовольно спросил молодой дознаватель.
— В Топинске есть хорошие и честные стряпчие по патентному делу?
Любопытство тут же пересилило обиду, и в глазах Лехи загорелся неподдельный интерес.
— Патентное право? Не уверен. Да и в плане знакомых стряпчих у меня есть лишь Дава Бронштейн.
Хорошо хоть не Лева. Я, конечно, не антисемит, но такой штамп, как еврей-юрист, не очень-то вдохновлял. Хотя за спрос не бьют.
— Мы можем с ним как-то встретиться?
— А давай пригласим его сегодня на наши посиделки?
Это, конечно, не очень привлекательно в финансовом плане, но почему бы не совместить приятное с полезным.
— Давай, — махнул я рукой, — гулять так гулять.
Леха еще больше взбодрился и рванул к висящему на стене телефонному аппарату.
— Барышня, будьте любезны, два-семь-три-девять. Благодарствую. Контора «Бронштейн и сыновья»? Будьте добры Давида Ароновича. Отъехали? Тогда передайте, что Алексей Карлович Вельц просил его быть в трактире «Старый охотник» к семи часам пополудни. Благодарю.
Вернув трубку на рычаг, Леха довольно потер руки:
— Ну, теперь точно гульнем.
— Так, гуляка, — постарался я остудить его порыв, — у меня на все наши загулы рублей пять, не больше.