— Материализация чувственных идей? — буквально выскочила из меня фраза, которую я слышал в одном советском фильме.
— Интересная формулировка, — хмыкнул профессор, — где вы ее услышали?
— Хоть убейте, не помню.
— Ну и ладно, — отмахнулся мой собеседник, возвращаясь к теме разговора. — Чтобы человеку совершить, как вы выразились, материализацию своей идеи, нужно очень много энергии и могучая воля. А вот у энергетических существ, ставших симбионтами людей, это получается намного проще. То, что мы видим при обращении оборотня, всего лишь временный переход накопленной телом энергии в псевдоплоть. Да, она видима и осязаема. Часть псевдоплоти нарастает на тело, создавая как бы живую маску и шерсть на теле, часть проявляется внутри тела, серьезно усиливая мышцы, а также способствуя быстрому заживлению ран.
— Только не от серебра, — опять брякнул я, поддаваясь порыву юного тела.
— Да, серебро по своей сути есть энергетический резонатор. На сырую энергию оно действует слабо, а вот псевдоплоть разрушает. Точнее, мешает ее формированию и стабильности. Так вот, когда внутренняя энергия иссякает, псевдоплоть быстро переходит в энергетическое состояние. Именно поэтому нашему уважаемому Яну Нигульсовичу не достается ничего, что может потешить его интерес прозектора. Не остается ни зубов, ни шкуры, ни шерсти. Они просто исчезают из осязаемого пространства.
— А долго оборотни могут пребывать в таком состоянии?
— Не очень, — сказал профессор и хитро улыбнулся. — Если тот, кого вы как бы не знаете, может обращаться чаще раза в неделю и больше получаса, скажите ему, что это очень хорошие показатели. Я бы даже сказал — уникальные. Такие экземпляры очень интересны для изучения. Тайну я, естественно, гарантирую. Если у вас есть еще вопросы, уважаемый Игнат Дормидонтович, я с радостью на них отвечу.
Вопросы были, и очень много, но опять же задавать их нужно предельно осторожно. Сейчас стоит спросить о чем-то нейтральном. К примеру, о домовом. А может, забросить удочку насчет резины?
— Я понимаю ваши сомнения, — превратно понял мое молчание профессор, — все, что происходит на заводе, конечно, тайна, но сама суть стриг не является чем-то запретным, хотя власть и церковь предпочитают не особо привлекать к данному вопросу внимание обывателей.
Это, конечно, не самая важная для меня тема, но я тут же изобразил на лице живейший интерес.
— Я вроде слышал, что стригойями называют вампиров.
— Это научный казус, который возник из-за нестыковки двух направлений мифологии. В Европе стрыги, или стригойи, действительно являются вампирами, сиречь энергентами, оккупировавшими неживое тело. У нас их называют упырями. Но связь между этими подвидами энергентов-симбионтов имеется. Очень часто после смерти стрига становится упырем, или же, в другой терминологии — стрыгой.
— А оборотни?
— После смерти? Нет, переход в упырей у них практически невозможен. Если, конечно, нет дополнительных внешних факторов. Но и там, скорее всего, имеет место подсадка постороннего энергента в мертвое тело. В принципе, — дирижируя потухшей сигарой, продолжил ученый, — энергетическая суть оборотней и стриг мало чем отличается. Но вот нюансы делают эти два вида симбионтов несопоставимыми. Человеческая составляющая оборотня сама управляет своими действиями. После обращения в них хоть и усиливается эмоционально-звериная составляющая, но все равно они полностью контролируют себя.
— Так, получается, оборотни могут стать кем захотят?
— Нет, сама трансформация проходит по заложенному в энергенте образу. Человек этим не управляет, лишь задает посыл. А вот дальнейшее поведение зависит только от воли оборотня. Что же касается стриг, то там все сложнее. Во время трансформации происходит смена сознания.
— Их поэтому называют двоедушниками?
— Суеверие! — экспрессивно рубанул ладонью воздух профессор. — Я хоть и не отрицаю существование души в религиозном понимании, но пока никто не смог ни обнаружить ее, ни измерить. Мало того, даже церковь отрицает возможность существования двух душ в одном теле, как и перемещение оных между разными телами. Есть новое учение доктора Латоцци, который занимается лечением душевнобольных. Так вот, он выдвинул гипотезу о существовании в одном человеке нескольких личностей и назвал это раздвоением сознания.
Похоже, что это местный аналог доктора Фрейда, хотя не уверен, что именно он первым определил раздвоение сознания. Я, конечно, мог немного рассказать своему собеседнику о переселении душ, но лучше промолчу.
— Такие случаи наблюдаются и у обычных людей, — сказал профессор, чуть приподнимаясь в кресле, чтобы долить коньяку в наши рюмки. — Это печально, но в большинстве случаев не опасно. А вот у стриг основная личность может быть изумительной доброты и даже не догадываться, что вообще способна на трансформацию. А вторая, так сказать, темная, ипостась мало того что знает об оборотном эффекте, так еще и частично его контролирует.
— Так, может, под видом ракшаса вашего коллегу убил стрига?
— Исключено, — мотнул головой ученый, — на таком тонком уровне детализации управлять оборотным эффектом практически невозможно. Чаще всего облик стриги есть отражение его внутреннего мира, черного, порочного и извращенного. Очень колоритные получаются образы.
Федор Андреевич произнес это даже с каким-то восхищением, но тут же осекся и заботливо посмотрел мне в глаза.
— Все в порядке, — правильно понял я его беспокойство, — шок стер в моей памяти все воспоминания о том случае.
— Да, доктор Латоцци упоминал подобный эффект. Вы читали его труды?
— Нет, — поспешно ответил я и постарался перевести тему в другое русло. — А насколько опасны энергетические существа, живущие отдельно? К примеру, домовые?
— В этом случае все зависит от человека, — откинувшись в кресле, небрежно взмахнул сигарой профессор. Затем заметил, что она погасла, и бросил ее в пепельницу.
— У меня есть пример обратного, — возразил я, заставив ученого удивленно поднять бровь. — Один домовой буквально не пускает людей в пустующий дом. И любые попытки повлиять на него вызывают лишь агрессию.
— Любопытный случай, — заинтересованно сказал профессор. — И что предпринимали претенденты на жилье?
— Стандартные подношения, уважительное обращение к хозяину и в качестве жеста отчаяния пригласили священника.
— Ошибка, причем во всех случаях. Налицо факт распада сложной структуры. Этот свободный энергент явно формировался не одно столетие. И скорее всего, сумел пережить переселение в другое жилье, что нехорошо для его структуры. Здание старое?
— Не очень, — ответил я, вспоминая внешний вид каланчи. — Это пожарная каланча.
— Вот, — наставительно поднял палец профессор. — Вместо семейного уюта он попал к суровым пожарным с небогатой фантазией. А затем вообще был оставлен без человеческого внимания. Начался процесс распада. Новые хозяева поднесли пищу, но уверен, готовил ее не тот, кто предлагал. Свободным энергентам не нужна еда, только эмоции и личностная энергия человека. Подношение должно быть частью дома и иметь следы творческой энергии дарующего.
— Это как?
— Сделайте из куска, скажем, ступеньки или ставни ложку и подарите домовому. Предмет будет пропитан не только знакомой ему энергетикой места, но и вашей личной, которая войдет в поделку во время процесса изменения. Еще, возможно, стоит дать ему новое имя. Старое он, скорее всего, забыл, а может, никогда не имел, и все называли его просто хозяином. Это укрепит распадающуюся структуру.
Разговор об энергентах оказался настолько увлекательным, что мы не заметили, как пришла полночь, и только вмешательство горничной вернуло нас на грешную землю.
Уже одеваясь в прихожей и прощаясь с профессором, я вспомнил о резине:
— Федор Андреевич, скажите, а как вы относитесь к химии?
— Молодой человек, моя основная профессия алхимик, так что, смею надеяться, в простой химии я тоже разбираюсь.
Уточнять разницу я не стал, потому что уже сам все понял: алхимия — это та же химия, только с участием в реакциях измененных магией компонентов и привлечением в процесс чистой энергии.
— У меня появилась одна идея, и мне нужна консультация химика.
— Давайте я сообщу вам, когда у меня появится свободное время, и мы это обсудим, — покосившись на недовольную горничную, предложил профессор.
На этом я раскланялся отдельно с профессором и персонально с Леонардом Силычем, чем вызвал у кота еще один приступ симпатии в виде трения головой о ногу. Это, в свою очередь, опять удивило профессора.
За пределами дома уже царствовала чернильная ночь, и только свет из окон освещал пустынные улицы с вальяжно разлегшимися по бокам особняками. Вдалеке прошла троица ночного дозора городовых. И эту колоритную картинку падающий с неба первый снег нынешней зимы еще больше превращал в сказку.
Впервые я порадовался тому, что живу в гостинице и дойти туда можно пешком. Да и сама прогулка принесла удовольствие, хоть под конец холод начал забираться под одежду.
Нужно утепляться, даже наплевав на армейские закидоны Дмитрия Ивановича.
Глава 9
Увы, рассветы, которые я встречал в гостинице, мне нравились намного меньше прежних, так что я быстро собирался и как можно скорее выдвигался на работу. Так случилось и в этот день. После обеда я надеялся попасть в библиотеку, чтобы самостоятельно заполнить пробелы, которых не решился затрагивать в разговоре с профессором. Увы, пополнение знаний пришлось отложить — в городе произошло убийство.
У крыльца полицейской управы мы быстро загрузились в две коляски и в сопровождении казаков двинулись по пока еще слабо присыпанной снегом улице.
В этот раз наш путь лежал к железнодорожным складам. Именно там утром обнаружили труп сторожа и изрядно облегченный груз алхимических реагентов. Может, я себя переоцениваю, но бандитам стоит зарубить на носу, что грабить в этом городе нужно только без мокрухи.