— Разве всего жертв не семь? — насторожился я.
— Еще одну привезли вчера к вечеру. Нашли в прибрежном кустарнике. Грубо разорвана на куски, внутренности выедены… — Заметив мой шок, доктор уточнил: — У меня приказ скрыть факт наличия этой жертвы. Догадайтесь — от кого он исходил?
— Это нетрудно.
— Вот именно. Кое-кто прикрывает свои тылы, а этот монстр гуляет на свободе. Идемте со мной, — внезапно предложил Чернышев.
Он провел меня в соседнее помещение, где на таком же прозекторском столе лежало тело девушки. Я сразу ее узнал — это была Таня.
Странно, на убитого мной оборотня я смотрел спокойно, а от вида растерзанной девушки замутило. То, что мне пришлось увидеть в девичьей спальне, казалось каким-то кошмарным сном, а здесь была до муторности жесткая реальность.
— С вами все в порядке? — участливо спросил доктор.
— Все нормально, не беспокойтесь.
— Посмотрите, это работа не обратившегося зверя, а монстра, имя которому человек, — немного вычурно воскликнул доктор. — Каждый сустав тела разделен, причем медленно и скрупулезно. Делалось все это еще при жизни жертвы. Она все чувствовала! К тому же сердце было изъято очень аккуратно, а не выгрызено, как в других случаях.
Так, а это уже что-то новое. Впрочем, все сказанное доктором лишь утвердило меня в моих догадках, но никак не приближало к личности маньяка.
— Игнат Дормидонтович, — с волнением, удивительным для профессионального прозектора, сказал Чернышев. — Найдите его, даже если сам генерал-губернатор наложит свой запрет.
— Это я и собираюсь сделать.
— Если что-то потребуется от меня, обращайтесь незамедлительно.
— Хорошо. Честь имею, — искренне сказал я и пожал протянутую руку.
На этом мы распрощались. Мне было нужно срочно попасть на свежий воздух, и его морозность была только кстати. Смахнув снег со скамьи в больничном парке, я присел и задумался.
То, что мои сомнения перешли в уверенность, конечно, хорошо, но и странностей в деле выше крыши. Особенно учитывая, что именно увидел мой коллега во время своего последнего транса. Показания мы давали в одной комнате, и я слышал, что атакующего меня оборотня также было не видно за туманом. К тому же на его теле был найден неопознаваемый ведунами артефакт с китайскими иероглифами. Скорее всего, именно он и мешал нам опознать убийцу. Тогда получается, что таких артефактов в Омске тоже два, как и убийц, но это уже ни в какие ворота не лезет. Или лезет?
Увы, все, что можно было выжать из моего дара, я уже сделал. Тогда как искать того, кого и магия не зацепила? Простыми способами? Но ведь я не Шерлок Холмс и не мисс Марпл, а следователь помогать не собирается. Или все же попробовать? Меня не покидало чувство, что драгоценное время безнадежно утекает в пустоту.
Встав со скамейки, я прошел через парк и подошел к саням, на которых скучали два городовых и казак.
— Андрей, отвези нас в дом последней жертвы.
Парень с сомнением посмотрел на меня, но, похоже, запретительных инструкций ему никто не давал, так что он просто кивнул.
И прошлый раз этот особняк своей эмоциональной атмосферой напоминал скорее склеп, чем жилое здание, а сейчас это сходство стало осязаемым. Люди окончательно покинули дом. Если честно, я ожидал увидеть здесь какие-то запрещающие ленточки или пломбы на дверях, но все было намного проще — в прихожей на стуле дремал пожилой городовой.
— Здравия желаю, ваше благородие, — вскочил седоусый дядька, вытягиваясь в струнку перед юнцом-офицером.
— Мне нужно еще раз осмотреть место преступления.
В ответ городовой лишь выпучил глаза, не понимая, с чего бы это мне взбрело в голову спрашивать у него разрешения.
Мне же проще.
Возвращаться обратно в эту спаленку жуть как не хотелось, но придется. Краски чудовищной инсталляции уже сильно поблекли. Кровь на стенах стала коричневой, а на простынях вообще почернела. Даже казалось, что за сутки все покрылось налетом пыли и посерело.
Несколько кругов по комнате и изучение деталей под недоуменными взглядами Андрея и Евсея ожидаемо ничего не дали.
Что я вообще хотел здесь увидеть? С моими-то нулевыми познаниями в следственном деле и минусовыми способностями в дедукции. Даже отпечатки пальцев, которые и снять-то у меня нечем, к тому же без основательной базы, ничего не дадут. Толку не будет, даже если начну ползать здесь на четвереньках с лупой, разглядывать волосики и сколы, пробовать все на вкус и нюхать.
Так, стоп! Нюхать? А ведь это мысль.
— Андрей, подожди-ка нас внизу, — жестко приказал я.
Парень даже немного обиделся, но молча козырнул и быстро спустился по лестнице.
Мое поведение вызвало немой вопрос у казака, на который я тут же дал подсказку:
— Евсей, а как у вашего брата с обонянием?
— С чем?
— С нюхом.
— Я вам не пес какой, чтобы по следу бегать, — тут же набычился казак.
— Никто не собирается пускать тебя по следу, — с показным удивлением ответил я. — Мне нужно, чтобы ты использовал данное тебе Господом, чтобы заметить недоступное мне.
Такая трактовка не то чтобы успокоила оборотня, но все же озадачила.
— Тут много крови, она все забивает.
Вот честно, даже самому кажется бредовым использовать опыт сериальных героев.
— Постарайся отделить запах крови и учуять хоть что-то, чего не может быть в спаленке юной барышни.
— Ну…
— Не попробуешь — не узнаешь.
С этим доводом казак согласился. Он прошел по комнате, втягивая носом воздух, затем покосился на меня и внезапно потемнел лицом. Нос вытянулся и почернел, вокруг него лицо покрыла коротенькая шерсть.
Все никак не привыкну к этим фокусам.
Теперь частично изменившийся оборотень втягивал воздух прерывисто, как это делают собаки. Да и движения казака стали резче и стремительнее. Он быстро еще раз обежал комнату и резко остановился у стойки кровати.
Через мгновение лицо Евсея приобрело привычный вид.
— Вот, — ткнул он пальцем в столбик, — не знаю, что это такое, но воняет премерзко.
Я подошел ближе и увидел смазанное пятно серого цвета. Обнюхивание ничего не дало.
Да, запах непривычный, но для меня слишком слабый. Это даже на зацепку не тянет. Ладно, проверим эту ниточку и после этого отпустим ситуацию. Просто хотелось очистить совесть и в дальнейшем спать без кошмаров, будь то приветы из иного мира или послание воспаленного совестью подсознания.
— Евсей, в городе есть кто-то из ваших, кто хорошо знает город и бывал во всех его концах?
— Петруха Баламут извозчиком работает, — явно поняв, что я имею в виду не казаков, ответил Евсей.
Грубо срезав с кроватного столбика изрядный кусок дерева вместе с пятном, мы направились на поиски извозчика-оборотня. Вот еще одна загадка этого мира: по всем легендам и преданиям, кони должны до жути бояться оборотней. Ладно у Евсея в Топинске остался конь казацкий, а значит непростой, но вот чтобы оборотень занимался гужевым извозом… Или у него паровое такси?
Ответ на свой вопрос я получил сразу, как увидел, на чем кастрюлит Баламут. Нет, он не являлся владельцем дорогого паромобиля. В его крепкие сани был впряжен такой конь, который не то что оборотней, даже чертей вряд ли испугается. Вороной красавец с белой звездой на лбу. И как он только оказался в оглоблях саней? Ему бы выступать на скачках или возить на себе сановитых особ. С другой стороны, судя по бешеному блеску в глазах вороного, справиться с ним мог только оборотень. Мне точно и в голову не взбрело бы не то что садиться на этого зверя верхом, но даже быть пассажиром влекомых им саней.
Хозяином этого монстра был чернявый парень, в венах которого наверняка играла изрядная доля цыганской крови. Особенно об этом говорили даже не смуглая физиономия и серьга в ухе, а до предела гламурные сапоги из красной кожи.
— Привет, Баламут, — поздоровался Евсей, когда мы подъехали к коновязи у большого трактира.
Наши сани остановились поодаль, и к извозчику мы подошли вдвоем. К тому же я в последний момент немного отстал.
— Привет, Моченый.
Опа, интересная у казака погремуха. И, похоже, она ему не очень-то нравится. Вон как он зыркнул сначала на извозчика, а затем на меня.
— Есть дело, — решил не реагировать казак на явную подначку. — Тебе знаком этот запах?
Петруха возмущенно фыркнул, но, заметив что-то во взгляде Евсея, все же взял щепку с пятном и принюхался. Затем повернулся к нам спиной. Благодаря недавнему опыту я знал, что он пытается скрыть.
— Так воняет рядом с кожевенными мануфактурами. Там еще какую-то чародейскую дрянь пользуют, вот и веет смрадом, как у демона из-под хвоста. Это на том берегу.
— Покажешь? — спросил казак.
— С превеликим нашим удовольствием, — хитро прищурился Петруха, — за рупь.
Евсей без вопросов полез в карман.
— Ты что, Евсеюшка, — вроде даже испугался извозчик, — пошутковал я.
— А я нет, — угрюмо сказал казак, но руку из кармана вытащил пустой.
— Ну тогда прошу в карету, — кивнул Петруха на сани и посмотрел на меня. — А вы, ваше благородие?
— Нет уж, мне еще жить охота.
Мои слова были восприняты извозчиком как похвала, и он довольно оскалился, показывая белые крепкие зубы.
Петруха с Евсеем упали в сани, а я поспешил к нашему транспорту. Чувствую, держаться в кильватере этого экипажа будет задачей не из простых.
— Давай, Чертушка, вывози, залетный! — присвистнув, крикнул Баламут, даже не думая притрагиваться к кнуту.
Кто бы сомневался — другого имени у этой зверюги не могло быть по определению.
Вороной рванул с места, как гоночный болид, и сразу развил неслабую скорость. Петрухе даже пришлось его придерживать.
Вот так, то ускоряясь, то притормаживая, он и довел нас до северной окраины Омска. Удлинять путь до видневшегося вдалеке моста Петруха не стал и вывел своего скакуна прямо на лед. Затем, уже по левому берегу, мы добрались до кожевенных мануфактур. Пока катались по городу, пока искали извозчика — время ушло, и к заводу мы подъехали уже впотьмах.