— Довольно щедро, — хмыкнул адвокат, но это было единственное проявление его эмоций. — Все будет сделано в лучшем виде. Не беспокойтесь.
— Даже не думал, — вернул я улыбку Елистратову.
С деньгами профессора мне хотелось расстаться как можно скорее, но от своей доли я отказываться не собирался.
После часа подписания разных документов и доверенностей я вышел из конторы, можно сказать, богатым человеком — оказывается, предусмотрительный промышленник, в случае получения принципиального согласия, прислал распоряжение на выдачу аванса. Так что в руках у меня было уведомление от Омского промышленного банка на возможность получения в кассе пяти тысяч рублей. По нынешним временам это огромные деньги.
Когда-то у меня такое уже было. В студенческие годы после получения стипендии и платы за приработки я заходил в магазин как в пещеру Аладдина. Хотелось всего и сразу, но, увы, хватало лишь на немногое. И все же по возвращении домой каждый кусочек дорогой колбасы или сыра воспринимался как манна небесная. А вот когда в руки начали попадать сравнительно серьезные деньги и доступными стали дорогие удовольствия, взгляд скользил по полкам без интереса. Ничего не хотелось, потому что все моглось.
Вот и сейчас в кармане большие деньги, а желаний никаких. Встряхивать себя пришлось принудительно. Сразу вспомнились самые насущные нужды. С помощью добровольно подрядившегося в помощники Захара, который сменил отозванного начальством Андрюху, мы объехали почти весь Омск. Пополнили боезапас, договорились о пошиве нового мундира и парочки костюмов на выход и прикупили дорогое бобровое пальто. Затем заскочили к одному хваленому мастеру, который за три дня обещал сделать мне трость с сюрпризом, причем не одним. Под конец, когда покупки расшевелили меня, я вспомнил о транспорте. Лезть обратно на лошадь не хотелось до нытья в отбитой пятой точке.
Был в Омске и свой автосалон. Это, конечно, очень громко сказано, но не называть же сие заведение паромобильной лавкой. В общем, мы посетили контору, в которой паромобили были представлены лишь на фотокарточках. Цены здесь откровенно кусались, и что-то мне подсказывало, что основная часть денег уходит на доставку авто в сибирскую глушь. Поэтому я поинтересовался, нет ли на продажу чего-то бывшего в употреблении. Как ни странно, ничего подобного на примете не имелось — похоже, народ здесь ездил на машинах вплоть до приведения их в полную негодность. Пристрастие часто менять транспорт, как это делают модники с телефонами, здесь еще не появилось.
К счастью, явно нарушая правила заведения, управляющий по секрету намекнул, что можно выкупить разбитый экипаж одного из сильно пьющих купцов. По его словам, пострадала лишь ходовая, а силовая установка осталась невредимой. Меня это полностью устраивало, как и предварительная цена. Все равно в Топинске зимой, да и в остальное время, ездить на стандартных колесах будет трудновато. Так что в голове еще до захода в этот псевдоавтосалон созрел план, как превратить допотопный экипаж во внедорожник. Благо у меня есть необходимые знания, а у Бори с его мастером сноровка и нужные инструменты.
Кстати, патент на гусеничные колеса из дешевого вулканического каучука может принести неплохую прибыль. Я, конечно, уже не бедствую, но деньги лишними не бывают.
Вызов к генерал-губернатору поступил, когда шатания по городу уже поднадоели. Увы, даже в празднующем городе для славного истребителя маньяков не нашлось места ни на одном балу или рауте.
Особой статью князь Петр Александрович Шуйский не обладал, но при его среднем росте и телосложении он выглядел посолиднее даже нашего богатыря Аполлона. Шикарные бакенбарды, рыжевато-русая шевелюра и пышные усы делали его похожим на рассерженную рысь — небольшую, но уверенную в себе и очень опасную.
К чести князя, ходить вокруг да около и юлить он не стал.
— Господин Силаев, надеюсь, вы понимаете, какая непростая сложилась обстановка в нашем городе, — осмотрев с головы до ног вытянувшегося перед ним юношу, спросил генерал-губернатор.
— Так точно, ваше сиятельство! — отрапортовал я, хотя был далек от полного понимания ситуации.
— Тогда вы не станете возражать, что изничтожить сорвавшегося с поводка оборотня было возможно только благодаря совместным усилиям полицейских и жандармов, а прикомандированный к ним видок лишь внес посильную помощь.
Ну вот и все — ни тебе славы, ни почестей.
— Никак нет, ваше сиятельство! — Увидев удивленно нахмурившегося князя, я быстро добавил: — Все было в точности так, как вы сказали, ваше сиятельство!
— Хорошо, — откинувшись в кресле, позволил себе князь легкую улыбку.
Встопорщенные бакенбарды и усы даже как-то улеглись. Теперь он стал похож на довольного кота. Об истории с профессором князь говорить не стал, но мне хватило намеков от жандармов и полицмейстера — забыть и не вспоминать.
— И все же ваша помощь была очень своевременной и достойна награды. Ежели у вас есть какие-то личные просьбы, я готов их выслушать, — благосклонно предложил князь.
Ага, значит, премий из казны не предвидится.
— Так точно, ваше сиятельство, есть, — опять отчеканил я.
В ответ князь вновь изменился — теперь это был кот, которому вместо сметаны или рыбы предложили гнилой баклажан.
Он что, реально думает, что столкнулся с наивным юношей, готовым служить лишь за похвалу из уст начальства? Впрочем, внешне все выглядело именно так.
— Ваше сиятельство, мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание на одну проблему. — Достав из прихваченной с собой папки письма врачей, я шагнул к столу генерал-губернатора. — Я позволил себе смелость подготовить кое-какие свидетельства компетентных людей.
Недовольство князя немного улеглось, но не до конца. Лишь после беглого прочтения второго письма брезгливость сменилась озадаченностью.
— Не думал, что все так серьезно, — хмыкнул он, отрывая взгляд от письма.
— Более чем, ваше сиятельство. У меня в Новгороде был знакомый, которого эта мерзость не только свела в могилу, но до этого еще и полностью лишила рассудка и человеческого обличья, — сказал я почти не соврав, разве что с местом и временем. — То, что всем видится невинной забавой золотой молодежи, таит в себе серьезную угрозу. Но то забота их родителей. Меня больше волнует, что опиумная пыльца оказалась на улицах Топинска. Нанюхавшись ее, обычный бузотер превращается в сильного и опасного соперника. Если все пойдет так и дальше, о покое в городе можно будет забыть.
— Поди ж ты, напасть какая, — хмыкнул князь, пристально посмотрев мне в глаза. — Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович.
Какая честь!
Усердно скрывая издевку под подобострастной миной, я присел не краешек стула для посетителей.
Еще через десять минут, когда князь уже внимательнее прочитал остальные письма, мне пришлось выдержать стальной взгляд серых глаз.
— Я так понимаю, у вас есть какие-то предложения?
— Да, ваше сиятельство. Мне хотелось бы заняться искоренением этой заразы в Топинске. Конечно же без ущерба для исправления своих служебных обязанностей как видока.
— Даже так? — удивленно поднял брови князь, — Я думал, вы захотите, как вы сами изволили выразиться, искоренять сие пагубное пристрастие где-то поближе к столице.
— Никогда не стремился к шуму больших городов.
— Неожиданно и похвально, — хмыкнул князь и посмотрел на меня гораздо более заинтересованно. — К тому же я бы вас и не отпустил. Особенно учитывая, каких усилий мне стоило выпросить в императорской канцелярии дозволение на еще одного видока. Если честно, думал, мне в насмешку подсунули какого-то неумеху. Но недавние события показали, что я лишь понапрасну грешил на своих недругов у трона.
Ну не сильно-то и грешил, но открывать глаза князю на действительность я не собирался.
— Как вы это себе видите? — перешел князь к делу.
— В идеале — в виде особой службы, приглядывающей за распространением опиумной пыльцы и других дурманящих средств. Штат может быть минимальным. Задержания и изъятия все равно должны проводить жандармы из седьмого отдела.
— Жандармы, — сморщился князь как от ядреного лимона. — Они много чего должны, но не исполняют.
Выдав эту крамольную мысль, он задумался минут на пять, а затем решительно встал, заставив меня подскочить как ужаленного.
— Что ж, Игнат Дормидонтович, вы меня очень порадовали и развеяли кое-какие сомнения. — Сказав это, он открыл одну из папок на столе и достал документ. — Засим хочу поздравить вас титулярным советником. Также я распоряжусь подготовить предписание о создании в Топинске особого отдела генерал-губернаторской канцелярии по присмотру за распространением дурманящих зелий.
— Благодарю, ваше сиятельство! — Отреагировав на оценивающий взгляд князя, я вытянулся еще больше. При этом с трудом сдержав желание еще и по-гусарски щелкнуть каблуками.
Мне все эти подобострастные проявления давались только благодаря внутреннему, глубоко скрытому фиглярству.
— До меня дошли слухи, что, не успев обжиться в городе, вы сумели поссориться с судьей и жандармерией. Надеюсь, у вас нет намерений поцапаться еще и с Аполлоном Трофимовичем? — Князь хоть и хмурился, но веселые искорки в его глазах удалось рассмотреть без труда.
Это он еще об отце-инквизиторе не знает.
— Никак нет, ваше сиятельство! Его высокородие вызывает у меня лишь чувство глубочайшего почтения!
Похоже, с фиглярством я все же перестарался. Веселые искорки из глаз вельможи пропали, но, к счастью, не сменились злыми.
— Похвально. Ну а чтобы вам не мешали местные власти, вы переходите в мое подчинение и назначаетесь чиновником по особым поручениям.
Поди ж ты, почти как Фандорин, только до статского советника мне еще расти и расти — четыре ступени в табели о рангах.
— Все предписания и инструкции получите завтра у моего секретаря. Также вам дозволяется набрать штат из трех человек по вашему усмотрению, но все задержания и изъятия будете проводить либо силами полиции, либо с помощью казаков. Я решил направить в Топинск полусотню терцев. Для спокойствия в таком важном для государя месте жандармов, похоже, недостаточно. Вот к есаулу за этим и обращайтесь.