«Пой частушки, бабка-ежка, пой, не ррразговаривай!» – промелькнул в голове обрывок песенки из детского мультфильма. Рука попала во что-то влажное и теплое. «Шла лесною стороной, увязался черт за мной, думала – мужчина. Что за чертовщина?» Нет, моя рука попала не в воду. Я всегда прекрасно умела отличать по осязанию, по одному касанию, воду и такую примечательную жидкость, как кровь.
«…что за чертовщина?» – ухнул хоровод.
Я слабо пошевелилась на полу, а потом села. Костюм, кажется, безнадежно испорчен, но не это, не из-за этого!..
…Мой банный проводник Куценко лежал на полу, раскинув ноги и подложив под затылок левую руку, как если бы он загорал в пляжном шезлонге. Впрочем, подобные сравнения едва ли пришли бы мне в голову в ту минуту. А что касается не моей головы, а головы гражданина Куценко, то тут дело было куда печальнее: голова его была прострелена двумя выстрелами, кровь и мозги размалевали стену и фрагмент пола.
Именно в эти размывы, словно щедрой рукой художника-абстракциониста нанесенные на стену и особенно пол, я и вляпалась.
Убит?!
Глава 5
– Господи! – проговорила я, поднимаясь на ноги. «Это что же за чертовщина такая? – мелькнуло в голове. – Неужели кто-то из старушек, не удовлетворившись пенсией, перешел на современную криминальную платформу и теперь подрабатывает киллерством?»
Как бы там ни было, но, по всей видимости, кто-то из бравых пенсионерок обладал изрядным зрением (несмотря на отсутствие очков и зубов), благо пространство коридора прорезали несколько свистящих шепотков, сбившихся в глухой ропот:
– Ой, чтой-то?
– Директора убили!
– Куценку?
– Да вот он лежит! Он!!
– Да у ево… застрелили его! Зинаида Андревна… вы!..
– Как в «Улицах разбитых фонарей». Я вчера по НТВ смотрела!..
Ни на размышления, ни на осмысление сложившейся ситуации времени не оставалось. Да и что рассуждать, и без того очевидно, что Куценко был убит в промежутке между тем, как он отпрянул от двери, и мгновением, когда я оглянулась на него, вляпавшись в мокрое. Временной интервал составлял не более десяти секунд.
Решив это, я сделала несколько шагов в сторону от скопища старух, а потом направилась по коридору, спинным мозгом предчувствуя, что это еще не конец.
Я оказалась совершенно права. Пенсионерки загомонили, и кто-то бросил клич:
– Глядите, удирает!.. Этовв-ва… которая!..
– Так это ж, наверно…
– Деррржи, Степановна!!
Кажется, за мной побежали несколько наиболее мобильных старушенций.
Вот этого мне как раз недоставало для полного счастья. Проявив фантазию, я представила себе кричащие заголовки столичных таблоидов: «Подозреваемая в убийстве директора бани К. сотрудница бюро «Частный сыск» Мария Я. была обезоружена ударом мочалки и задержана коллективом пенсионерок, пришедших на помывку». Статья выйдет в рубрике «Чистота – друг киллера» и навеки заклеймит меня несмываемым даже в условиях тотальной банной чистоты позором.
Я подлетела к дежурному банщику и выдохнула, на излете фразы сорвавшись в визг:
– Из бани выходили?
– Вообще-то да.
– За последнюю минуту-другую, я имею в виду!
– Выходил, – ответил он, – кажется… да.
– Ну? Кто выходил-то? Да говори, что ты замолчал?
– Да старуха заходила. На улице жара, а она в платочке. Наверное, совсем из ума выскочила. Зашла и уже через минуту-другую вышла, – ответил банщик, пожимая плечами, а потом подозрительно покосился в конец коридора, откуда раздавался гомон неотмывшихся гражданок, и спросил: – А что там за непорядки? Старухи что-то заворошились. Воду горячую опять, что ли, вырубили?
Не вдаваясь в дальнейшие разглагольствования, я выскочила на улицу, лихорадочно озираясь.
Описанную банщиком особу я завидела почти сразу. Старуха в платочке шла быстро и молодо, она уже перешла дорогу и направлялась к ближайшему дому, желтой шестиэтажке с большой аркой. Туда-то она, верно, и направила свои псевдопенсионерские стопы.
Я стремительно бросилась вдогонку. Будь то замаскированный профессиональный киллер или же действительно какая-то отмороженная бабулька (чего в нашей матушке России не бывает!), но я должна догнать и задержать!
– Моторная старушка… ничего не скажешь! – пробормотала я на бегу и, проявив непростительную неловкость, едва не упала, еще бы чуть-чуть – и подвернула ногу не на самом высоком, но все же на каблуке.
Киллер обернулся, сверкнул очками в роговой оправе, явно бутафорными, и припустил бежать с такой скоростью, что я поняла: догнать будет делом непростым.
Оказалось, что киллер бегает лучше меня! Дистанция между нами все увеличивалась, и когда я наконец-то достигла арки, в которую десятью секундами раньше проскользнул убийца, то увидела его силуэт на выходе.
Киллер широко шагнул и пропал.
На ходу я расстегнула сумочку, стегающую меня по боку, выхватила оттуда свою «беретту» и сняла ее с предохранителя. Уже через пару секунд оказалось, что я чрезвычайно предусмотрительно сделала это, поскольку киллер вдруг показался из-за обвода арки.
Прозвучали два негромких хлопка – в моих ушах это прозвучало так, будто глухо щелкнули под ногой два сломавшихся сухих сучка.
Раньше, чем я сама успела что-либо сообразить, мои ноги пружинисто откинули меня в сторону в длинном стелящемся прыжке. Кажется, он оказался не очень удачным, потому что в лицо врезалось что-то противное и липкое, больно загоняя ресницы в глаза.
Не к месту подумалось, что это падение, верно, не изменит мою внешность в лучшую сторону.
Рефлексы пантеры уже заработали во мне даже против моей воли. Я резво вскочила и, плотно прижавшись спиной к стене, нырнула в нишу, где у меня было время собраться с духом. Затем я осторо-ожненько выглянула в арку и обнаружила, что старухоподобного киллера и след простыл. Скорее всего его ожидала во дворе машина, благо двор оказался проходным.
Что ж, все хорошо, что хорошо кончается. А ведь могло бы повернуться и хуже, ведь он стрелял в меня практически в упор.
Черт возьми! Наверняка этот похотливый Куценко что-то знал. Недаром он фальшиво и сладко ухмылялся, вероятно, полагая, что к нему пожаловала полная дура, которая все равно не сумеет выдоить из него, банного повелителя, что-либо интересное для расследования убийства Таннер. Что ж, можно сказать, что вот и доулыбался. Только и мне от того никаких дивидендов не обломится.
Я ощупала сумочку и вынула телефон. Слава богу, он оказался цел. А то после тех кувырков с переворотами и подъемами, которые я вынуждена была сегодня демонстрировать, он мог и, что называется, крякнуть.
Я набрала номер Родиона Потаповича и, когда он на первом же гудке взял трубку, заговорила отрывисто и сурово:
– Босс, что же это такое? Вы за кого меня держите? Почему тычете носом, как слепого котенка, то туда, то сюда? Все-таки, кажется, я этого не заслужила.
Я была откровенно зла. Все-таки, согласитесь, все основания для этого у меня были.
– А что такое? – отозвался он. – Что-то случилось?
– Случилось! Сначала этот ваш Куценко принял меня за черт-те кого, а потом и вовсе повел себя самым дурным образом!
– Он тебе угрожал?
– Хуже! Его убили.
– Что-о?! – воскликнул Родион. – Как – убили?
– Как-как? Наповал. Двумя выстрелами в голову, очень просто. Киллер был замаскирован под старушку. А может, это и была старушка. Только уж очень прыткая старушка, с подготовкой чуть ли не мастера спорта по легкой атлетике и к тому же очень неплохо стреляющая. Меня чуть не угрохал.
– Ты пыталась его преследовать?
– А как бы вы на моем месте поступили?
– Да… понятно. Извини, что сразу не поделился с тобой своими соображениями по поводу. Я подозревал, что могло случиться нечто подобное, только не думал, что так скоро и среди бела дня.
– Да уж, – сухо проговорила я, – видно, этот ваш Куценко сильно кому-то насолил.
– Что ты собираешься делать?
– Вернусь в эту баню, что же еще. Надо же разобраться на месте.
– Верное решение. А сразу после этого – в офис. Есть о чем поговорить.
– Это точно, – буркнула я и сложила телефон. После этого я извлекла из сумочки зеркальце и посмотрела, что у меня с лицом. Оказалось не так плохо, как могло быть, но левый глаз начинал угрожающе опухать, а на виске алела длинная прихотливая царапина. Особенно меня порадовала ссадина на подбородке, переливающаяся всеми цветами радуги.
Я пробормотала короткое ругательство и направилась к месту преступления.
При моем появлении старухи загалдели и, возведя руки горе, в лучших традициях Госдумы стали тыкать в меня пальцами и приписывать все мыслимые и немыслимые грехи. Если кратко резюмировать прения: оказывается, это я убила Куценко, к тому же я – бандитка, а в придачу проститутка и даже почему-то «подстилка Жириновского». Хотя сказавшая это дама, судя по ее поведению, являлась родственницей председателя ЛДПР, и не самой далекой.
Я была зла и без их филиппик, так что заорала на них с обертонами Марии Киселевой с ОРТ, завывающей на предмет того, «кто самое сла-а-абое звено-о!!»:
– Тихо, дамы!! Тихо, я сказала! Я из милиции, так что просьба сохранять спокойствие! Не кудахчем и не мешаем следствию!
– Ми-лиция?..
– Да! Немедленно отойдите от тела потерпевшего и дайте мне осмотреть его! Немедленно. Девушка с палочкой, немедленно отойдите, я вам сказала! Кто уронил на пол вставную челюсть, немедленно подобрать, иначе используем как улику! Ну?
– А что же теперь будет?
– Что будет, что будет, – протянула я, – вызовем экспертизу, вот что. И еще раз повторяю, отойдите от тела Куценко и не заслоняйте мне…
– А документики покажите? – пискнул кто-то.
– …не заслоняйте мне свет! А кто спросил про документики, за юридическую грамотность пойдет свидетелем в суде и в случае неверных показаний может быть привлечен к ответственности в общей массе.
Уверенность, с которой все это было сказано, бессмысленность формулировок и термин «экспертиза», известный старухам из сериалов, несколько охладили пыл почтенных дам.