Широкие плечи Велла перегораживают дверной проём. Но, как только мы оказываемся в комнате, он делает шаг в сторону, и я вижу… Анну?
Сестра Велла порывисто бросается ко мне и берёт мои руки в свои.
– Лия, милая, как же я рада, что наконец-то вижу тебя, – она говорит это так радостно и искренне, что у меня начинает щипать в глазах. – Велл, ты ужасный человек. Почему ты мне сразу не сказал?
– А ты думаешь, Лия мне вот так сразу открылась? – ворчит Велл. – Она всё время порывалась от меня сбежать. И всё время была под иллюзией. Делала вид, что это не она, ну и я ей подыгрывал.
– Так ты всё-таки знал, что это я? – не могу удержаться от вопроса. – Но как? Чем я себя выдала?
– Фантомом, – просто отвечает Велл.
– А что не так с фантомом? Перед тем, как попасть на остров, я видела тебя парящим в небе над Илинеей. Ты же не единственный ледяной дракон в мире.
– Но я единственный, у которого небольшое огненное пятно на груди от матери, – улыбается Велл. – Его с земли не разглядеть, а ты видела моего зверя вблизи. Ну и ещё кое-какие приметы.
Нас прерывает стук в дверь. Вздрагиваю, но Анна успокаивает:
– Еду принесли.
Велл приглашающим жестом отодвигает плотную штору, прикрывающую балконную дверь, и я быстро прячусь в нише, успев заметить, как Анна падает в кресло и разваливается в нём, прикрыв глаза и приняв вид умирающей.
Очень достоверно, хоть я и не понимаю, какую роль она играет.
Шаги, стук подноса о дерево, звон посуды.
– Достаточно, Парсонс, и спасибо. Иди спать. Тебе и так сегодня нелегко пришлось.
– Но как быть с вашей сестрой? – в голосе секретаря тревога. – Может, стоит её перенести в лазарет?
– Нет-нет, – с капризной интонацией, но сохраняя благородную слабость в голосе произносит Анна, – мне уже лучше.
– Я уже распорядился, Парсонс. Анну поселят в комнате госпожи Сайланы Эристер.
– А как же госпожа Эристер? Она не против?
– Она была вынуждена уехать на несколько дней. Если помните, наш остров переместился слишком быстро. И ей понадобилось ненадолго вернуться в Илинею.
– То есть завтра её не будет на занятиях? Это нужно будет менять расписание.
– Сделайте это с утра, а сейчас идите отдыхайте.
Шаги, звук закрывающейся двери и металлический щелчок.
Ой, как вовремя. За штору уже проник запах еды. Ещё немного, и мой живот выдал бы моё укрытие громким урчанием.
– Выбирайся, беглянка, – бодро зовёт Анна.
Куда только исчезла томность из её голоса.
Я выхожу. Сейчас я вижу перед собой жизнерадостную простую в обращении девушку, а не манерную княжну. Анна машет мне рукой и указывает на стол.
– Давай поедим. С сегодняшней беготнёй и вашими сюрпризами мне совершенно было не до еды. Тем более, чтобы перелететь на остров, пришлось обернуться. Зато я везде успела.
И, не дожидаясь, пока я сяду в отодвинутое для меня Веллом кресло, Анна уже вгрызается ослепительно белыми зубами в кусок мяса.
– Божественно, – произносит она невнятно. – У вас неплохо кормят в Академии.
– Здесь всё неплохо, – улыбаюсь я. – Жаль, но мне, действительно, придётся вас покинуть.
Тянусь рукой за кусочком сыра.
– Я же тебе говорил, Анна, – недовольно ворчит Велл. – Она всё время порывается куда-то сбежать от меня.
Анна поворачивает голову к брату, и я ахаю, заметив на её виске кровь.
– Анна, ты ранена?
– Глупости, театральный реквизит, просто не всё стёрла.
Анна берёт со стола салфетку и тщательно трёт висок.
– Но откуда? – не успокаиваюсь я.
– Это не по-настоящему, – мягко объясняет Велл. – Завтра у меня будет повод подать жалобу на комиссара Бертана в мэрию города. А заодно я постараюсь выдворить из здешних мест приходивших с ним людей.
– Здесь были ищейки?
У меня от ужаса даже аппетит пропадает.
– Не знаю, кто они, но, видимо, да. Не бойся, Лия, после нападения на княжну Айсгарда ни один из этих мерзавцев не посмеет сунуться на остров.
– Да, – подхватывает Анна, – пару дней я поживу в твоей комнате с тобой. И буду изображать тяжелобольную. А через два дня наш корабль с театром отправится в Айсгард. И я перенесу тебя на борт, когда он будет на расстоянии от берега. В Айсгарде, в нашем Западном Пределе, до тебя ничьи загребущие лапищи не дотянутся. Мой отец победил Хаос. А мамина сковородка разберётся с любым шейхом.
Мне не хватает воздуха. Они всё так легко и быстро решили и… Неужели у меня появился настоящий шанс избежать той участи?
Глава 27.
Лия
– Ух! Чувствую себя настоящей драматической актрисой, – смеётся Анна, забираясь с ногами на кровать.
– Мне кажется, ты круче, чем все актрисы, о которых я когда-либо слышала, – отвечаю я, вытирая волосы после душа. – Если всё было так, как рассказал Велл, то вряд ли в ближайшее время полицейские сунутся в Академию.
– О! Даже не сомневайся в этом, – хохочет Анна.
И я невольно улыбаюсь. В ней столько кипучей жизнерадостности. Как же я соскучилась по такому открытому проявлению чувств.
Мне буквально в лицах поведали обо всём представлении, которое Анна устроила перед комиссаром и ищейками. Рассказали и про то, как мои преследователи спешно улепётывали из Академии, когда им пригрозили нотой о нападении на княжну. И про то, что теперь властям передадут информацию о том, что артефакт барахлит.
А значит, у мэра Портуреи, чью дочь во время несостоявшегося спектакля так же грубо, как и других девушек, таскали на досмотр, будет повод для недовольства. И он, скорее всего, постарается побыстрее выдворить из города незваных гостей.
– Ой, да ладно, – отмахивается Анна. – У меня же на сцене что? Всё танцы и танцы. Язык тела – это, конечно, особое искусство, и я его обожаю. Но как же иногда поговорить хочется. А тут такая возможность проявить все свои таланты!
Мы ещё какое-то время непринуждённо болтаем, потом засыпаем рядом, как будто знакомы давно-давно и всегда вот так близко общались.
Точнее, засыпает Анна, а я ещё долго лежу, глядя в потолок. Давно я не была так сильно взбудоражена. И если прежде я порой не могла заснуть из-за страха и постоянного беспокойства, что меня вот-вот обнаружат, вернут, и на моей жизни можно будет ставить крест, то сегодня впервые за долгие годы я не сплю потому, что во мне из маленького уголька разгорается пламя надежды. И даже появляется робкая уверенность в том, что я буду под защитой, что не вернусь к шейху. Что желание, которое я загадала, отпуская златоглазку, может исполниться.
Несмотря на ночное время, Велл решил отвести нас с Анной в мою комнату по очереди. Так, чтобы даже если бы нас кто-то и увидел, то не придал бы этому значения. Анну в лицо никто не знает. А мы теперь с ней одинаково рыжие. Завтра всем объявят, что ночью было совершено бессовестное нападение на княжну, она была ранена, поэтому какое-то время поживёт в академии в комнате внезапно уехавшей преподавательницы. А студенты будут обрадованы, или, я всё-таки надеюсь, хотя бы часть из них огорчится из-за того, что на несколько дней их занятия отменят.
Первой Велл отводит Анну, чтобы лишний раз проверить обстановку. Шум, который подняли незваные гости, вполне мог кого-то разбудить.
Возвращается он быстро, но провожать меня не спешит. Несколько минут, прежде чем покинуть кабинет, мы просто стоим друг напротив друга. Ни заговорить, ни прикоснуться не решаемся, чтобы не активировать метку. И кажется, что вот так, глаза в глаза, мы говорим друг другу больше, чем могли бы словами. Сердце бьётся так заполошно, будто в этот момент происходит что-то запредельно важное и просто жизненно необходимое.
Перед мысленным взором почти до самого момента, как я погружаюсь в сон, взгляд Роувелла. Голубой, щемяще-пронзительный, наполненный нежностью и… любовью?
Это в корне неправильно, но я отказываюсь верить в то, что у Велла есть истинная. Не может быть такого, что он так на меня смотрит в то время, когда у него уже есть пара. И это пробуждает в моей душе ещё один росточек надежды: слабенький, маленький, но очень желанный. Надежды на то, что у нас ещё что-то может сложиться.
Утро ласково будит тёплым лучиком солнца, пробегающим по щеке, и аппетитным запахом свежей выпечки и ванильного какао.
– М-м-м-м… – потягиваюсь я и открываю глаза.
– Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз, – с улыбкой на лице пропевает Анна незнакомую мелодию и поясняет: – Так любила будить меня мама. Эту песенку она принесла из другого мира. Просыпайся, соня. И улыбнись. Потому что всё у нас будет прекрасно.
Анна весело мне подмигивает и переводит разговор на другое:
– Завтрак уже принесли. И я опять должна отметить, что Роувелл смог набрать отличных специалистов во всех областях!
Я сажусь на кровати и недоуменно смотрю на девушку.
– В смысле набрать?
– О, а ты не знаешь? – Анна удивлённо вскидывает брови, слизывает с губ пенку от какао. – Его позвали сюда, когда академия была на грани развала. Велл всего два года успел отслужить в морском гарнизоне Айсгарда, а потом по дипломатическим каналам аэртанцы через короля Ингвара вышли на отца. Тот сам не захотел покидать Авейру, вот и предложил на должность ректора здешней Академии Роувелла. Так что Велл за три года возродил эту Академию практически с нуля.
Надо же. То есть получается, что Велл не просто ректор, он тот, кто наладил жизнь в академии настолько, что сейчас тут всё работает так эффективно. Тогда… Тогда понятно, почему старший курс настолько наглый. Видно, это последствия того «воспитания», которое было прежде. Хотя Велл их всё-таки основательно прижал: при нём ведут себя паиньками.
– И он так легко решился бросить всё и улететь чуть ли не на другой конец света? – удивлённо спрашиваю я.
– А что ему было бросать? Домом толком ещё не обзавелся, а учёбу уже закончил. Да и не мог он больше выносить родные места, мучился очень. – На лицо Анны наползает тень. – Ему никто не верил, что это истинность. Но теперь-то я просто уверена в этом!