– Долго ли ты сможешь этим щеголять, когда шейх узнает, что ты пялился на его невест? – отпускает новую шпильку Анна.
Я смотрю на неё: она взволнована, и это очевидно. Щёки горят, а в глазах какой-то опасный блеск. Невольно даже проверяю, на месте ли её ограничители.
И всё же… кто он? И охранники до сих пор не вернулись. Мог ли он что-то с ними сделать? Чует моё сердце, с этим типом надо быть осторожнее.
– Уважаемый господин, – я одёргиваю Анну и сама опускаю голову. – Нам не дозволено разговаривать с чужими мужчинами.
Мужчина даже головы не поворачивает в мою сторону, беззастенчиво и дерзко разглядывая Анну, затем снова ухмыляется, берёт со стола виноградину и закидывает себе в рот. Удивительная наглость: брать еду со стола шейха! Насколько нужно быть безбашенным или уверенным в своей безнаказанности, чтобы это сделать?!
– Не хотите? А зря: вкусный, только сегодня утром из самой Айдарской провинции привезли. – Он обходит нас кругом и оказывается у тех самых дверей, за нашими спинами. – Но в одном вы правы точно: мне нельзя было вас видеть, так что, прежде чем Его Величие сюда войдёт, вам лучше надеть платки. Это будет почти сразу после возвращения охраны… О, уже идут!
В глубине помещения, там, где слышался плюх, и куда уходила охрана, слышатся недовольные мужские голоса.
Я быстро возвращаю свой платок на место, а Анна, наоборот, его стягивает и швыряет на пол. Она оборачивается к дверям, чтобы отпустить очередную колкость, но застывает с раскрытым ртом. Проследив за её взглядом, я понимаю почему: мужчина исчез. Будто его вообще здесь и не было!
Один за другим сначала появляются охранники, двое из которых мокрые настолько, что, кажется, они искупались, хотя… Может, оно так и было?
Едва они успевают встать на свои места, как мы слышим тяжёлую поступь.
– Так-так-так, – раздаётся скрипящий, прокуренный голос шейха.
Уж его-то я точно никогда не забуду и, боюсь, буду слышать в кошмарных снах до самого конца жизни.
– Два моих сокровища. – Шейх вальяжно проходит через всё помещение к нам и скользит по нашим фигурам масляными глазками. – Два огненных дара богов!
Слащавая улыбка, за которой, я точно знаю, скрывается чёрное нутро жестокого извращенца. Говорят, его гарем каждый год пополняется двадцатью несчастными, только вот девушек там не становится больше. А учитывая, что шейх своё никогда и никому не отдаст, то нетрудно предположить судьбу обитательниц гарема.
Он разваливается на подушках, что разложены на диване за столом, и оценивающе рассматривает нас. Его взгляд пронзает меня, как насекомое пронзает игла коллекционера, когда оно становится не более, чем частью обширной коллекции.
В груди замирает, чувствую онемение на кончиках пальцев… Мне страшно. Каков будет его гнев из-за того, что я сбежала? И шейх тут же отвечает на мой невысказанный вопрос:
– Так… Тебя я видел. Ты заслуживаешь наказания за побег. Но, может, всё как раз к лучшему, если учесть, что, благодаря этой неприятности, я заполучил кое-что гораздо более ценное. Тебя не накажут. В своё время твой дар послужит благому делу нашей страны, но только после того, как я наслажусь тобой в полной мере.
Шейх сощуривает глаза и переводит их на Анну:
– А ты… Ты станешь тем мостиком, который заставит Ингвара стать более сговорчивым. А если ещё хорошо тебя воспитаю, так вообще поставит Айсгард на колени.
По спине пробегает холодок, я кидаюсь вперёд.
– Ваше Величие, – смиренно складываю руки и уже собираюсь упасть перед ним на колени. – Отпустите Анну, позвольте мне…
– Не позволю! – рычит шейх, маска благодушия слетает с него, и я понимаю, что до сих пор он просто сдерживал гнев. – Княжна, на колени!
Меня буквально отшвыривает магией в сторону, а он сверлит Анну глазами, в которых отчётливо видны вертикальные зрачки. Почти физически ощущаю, что он давит на неё своей силой, она сжимает челюсти, дышит тяжело, но держится.
– Упрямая девка! – шейх приподнимается и прилагает больше усилий.
По виску Анны стекает капля пота, и её ноги всё же подгибаются. Я кидаюсь к ней, поддерживая, чтобы она совсем не оказалась на полу.
– И не таких приручал, у меня много методов, – цедит сквозь зубы наш мучитель. – И, чтобы вы ни думали, что я не держу слово, свадьба завтра. За вами придут, чтобы подготовить.
Он исчезает где-то в глубине помещения, а я обнимаю Анну, понимая, что надежды всё меньше.
Глава 37.
Лия
Мы остаёмся одни, если не считать застывших у стен стражей.
– Гаргулья задница, – в сердцах восклицает Анна, и, несмотря на весь ужас ситуации, я невольно улыбаюсь ей.
Это их любимое семейное ругательство. У Велла пару раз тоже вырывалось, когда он думал, что я не слышу.
Вздыхаю тяжело. Где сейчас Велл? Знает ли он уже, что именно с нами случилось?
Наверняка. Мы сюда неделю добирались, а до Авейры от того места, где нас перехватили, оставалось около четырёх дней. Значит, отец Анны уже должен быть в курсе. Но всё равно не успеют. Не зря шейх торопится со свадьбой. Отлично понимает, что за княжной придут. И кто их знает в этих Амиратах, в чём заключается ритуал? Что если после этого нельзя будет вредить шейху без того, чтобы не пострадала Анна?
О себе я сейчас стараюсь не думать. Больно, очень больно осознавать, что мой побег ни к чему не привёл, только другим навредил. Я снова увидела Велла и поняла, что всё, что о нём говорили, – ложь. Он меня не забыл. Вот только не знаю, радоваться мне или нет, ведь теперь и жизнь Велла под угрозой. Амираты ещё никто и никогда не завоёвывал.
За грустными размышлениями не сразу понимаю, что Анна что-то говорит, пока она не встряхивает меня за плечо.
– Ты опять?
– Что?
– Мысли дурные гоняешь по кругу. Ещё целая ночь впереди, и для начала я не собираюсь умирать от голода.
Анна хватает меня за руку и тянет к столу:
– Поешь, Лия, а то чую я, что эти старые гусыни из вредности постараются доставить нам как можно больше неприятностей, а выпрашивать еду у них я не собираюсь.
А и правда нам нечего терять, а силы могут понадобиться.
Нам никто не препятствует. Должно быть, у стражников нет таких указаний. Они ведь должны охранять нас, а не стол с яствами.
Рассиживаться некогда, и, подойдя к столу, я сразу же беру ближайший кувшин.
В который раз убеждаюсь, что самое вкусное – это вода. Пью прямо из горлышка и не могу насладиться.
– Полей на руки, – просит Анна. – Я хоть умоюсь.
Она подставляет сложенные лодочкой ладони, и я, обалдевая от собственной смелости, наклоняю над ними кувшин.
По мраморному полу растекается лужа. Видел бы эту бесцеремонность шейх.
Анна с удовольствием умывается.
– Уф, сразу легче стало. Теперь ты, – командует она.
Прохладная вода освежает лицо, стекает ручейками по шее. Не могу удержаться и запускаю прохладные мокрые пальцы в волосы на затылке.
– Ну вот, теперь можно и поесть. – Анна берёт со стола виноградную гроздь. – М-м-м, как же вкусно. Прав тот парень: чудесные ягоды.
А я кладу в рот дольку ананаса, ощущаю его терпкий вкус. Язык легонько пощипывает. Потом пробую расхваленный виноград.
– Что вы себе позволяете? – раздаётся испуганное.
В первый миг привычно съёживаюсь, ожидая удара. Пять лет в здешней академии трудно забыть. Реакция на уровне привычки.
Зато Анна выпрямляет и без того ровную спину и бросает презрительный взгляд на сестру Альфину:
– Неужели непонятно? А вот вы, кажется, забыли своё место, если берётесь указывать нам.
Пришедшая за нами женщина выглядит такой испуганной, словно наказание грозит ей, а не нам. И я неожиданно тоже успокаиваюсь. Надоело бояться всего, каждой мелочи, каждого окрика.
– Мне вел-лено препроводить вас в куп-пальни, – заикаясь от волнения, объясняет сестра Альфина. – И вас надо готовить к ритуалу. И прикройте головы, наконец.
– Угу, – хмыкает Анна, – обязательно.
И, даже не подумав наклониться за валяющимся платком, берёт со стола ещё одну виноградную гроздь и направляется к двери.
– Идём, Лия, купальни – это то, что нам нужно.
Мы проходим мимо стражников, которые, уже не стесняясь, провожают нас взглядами. И я не замечаю на их лицах похоти. Там крупными мазками нарисовано потрясение. Похоже, с подобной дерзостью слуги шейха ещё не сталкивались.
За дверью нас ждут двое полных мужчин в длинных сиреневых халатах, расшитых серебром, с плётками, заткнутыми за широкие пояса. При виде неприлично растрёпанных нас они хмурятся и недовольно поджимают губы. На этот раз обходится без нравоучений. Только сестра Альфина удостаивается грозных взглядов. Кажется, за наш внешний вид кого-то накажут. Ну и плевать.
Мы следуем за женщиной, а мужчины… хотя какие это мужчины?… шелестя по полу длинными халатами, замыкают шествие.
– Евнухи, – негромко поясняю я Анне, как только мы оказываемся на женской половине и резные двери отрезают нас от коридора и от сиреневых халатов.
Анна хмыкает:
– Почему-то я так и подумала. А плети им зачем?
– Они следят за порядком в гареме.
На лице Анны появляется отвращение:
– Они что, бьют женщин.
– Непокорных, – раздаётся знакомое шипение Матери Рены. – Ну ничего, привыкнете, княжна, обтешетесь.
Анна даже не удостаивает её взглядом, а с повелительной интонацией в голосе обращается к сестре Альфине:
– Где тут у вас купальни? Всё приготовили? Так почему медлите?
Это звучит по-королевски. Анна ведёт себя так уверенно, как будто нам ничего не грозит.
И сестра Альфина, явно привыкшая повиноваться сильным мира сего, послушно открывает перед нами дверь.
Мы оказываемся в огромном помещении, стены которого облицованы разноцветным мрамором. Огромные витражные окна, разноцветные стёкла которых складываются в замысловатые узоры. Такую красоту я вижу впервые. В Академии всё было строго.
Всё пространство, кроме площадки у входной двери, занимает несколько бассейнов разных размеров и форм. Кое-где над поверхностью поднимается пар.