Олег КудринКАРМЕЛИТАЧУЖАЯ КРОВЬ
Посвящается цыганке Ксюше
(C) Кудрин О., 2005
(C) ВГТРК, 2005
(C) ЗАО "Издательский дом "Гелеос"", 2005
(C) ЗАО "ЛГ Информэйшн Груп", 2005
Пролог
После неудачного побега красавицы Рубины с гаджо Павлом матушка ее — Ляля-Болтушка — сильно осерчала. Уволокла непокорную дочь в шатер и там крепко отругала, никого не стесняясь.
Рубина разревелась.
— Мама! Мама! — говорила она сквозь слезы. — Ну нельзя же так! Неужели ты не понимаешь, что Паша — самый лучший в мире. И никого я не буду любить так, как его.
— А ты ему это говорила?
— Нет. Напрямую — нет. Боялась. Я ему такое, наверное, только перед смертью сказать смогу!.. Но ты, ты почему не позволяешь мне быть с ним?
Неужели не видишь, какой он…
— Вижу, дочка, я все вижу. Чужой твой Паша, понимаешь, чужой. И не будет тебе с ним ни добра, ни счастья…
— Как же не будет? Будет. Я чувствую это, знаю. Да я, в конце концов, так решила!
И тут в глазах Ляли заиграл какой-то неведомый огонек.
— Что ты решила? Что? Эх… не хотела я тебе говорить, да придется…
Много я о твоей судьбе знаю, чего ты и сама, дочка, еще не ведаешь… Многое тебе в этом мире и в этой жизни дано будет. Чужие судьбы как книгу читать станешь. Как книжку с картинками. А вот в своей жизни… И в жизни самых близких людей разобраться не сможешь. Много ты ошибок натворишь, ой, много.
Но одна ошибка, кровная, особенно злой будет.
— Отчего же "злой"? Как ошибка "злой" быть может?
— Может, Рубина, может. Есть такие ошибки, от которых все люди вокруг злыми становятся. И мир от этого с ума сходит!
Глава 1
Миро — лучший жених большого цыганского рода — отказался от лучшей в мире невесты Кармелиты Зарецкой. И где? Прямо на свадьбе! Казалось бы — не придумать для Кармелиты большего позора…
Но хорошо знала невеста, что не жених виноват, а она сама. И в позоре своем виновата, и перед Миро виновата еще больше. Провести ночь накануне свадьбы с другим! И не просто с другим, а с гаджо — не цыганом! Вот, правда, гаджо этот, этот чужак, — самый дорогой для нее человек, Максим. Сколько раз уже гнала Кармелита от себя эти мысли, но, видно, мысли — не кони с отцовской конюшни, не слушаются они молодую цыганку.
А уж когда Кармелита узнала о помолвке Максима и Светы, совсем плохо стало. После такого горя и такого позора, казалось, впору ей закрыться у себя в комнате и на глаза никому не показываться. Но, вот, нет же — ноги сами принесли ее к подружке, точнее, к бывшей подружке, Свете… "Никогда еще Кармелита на меня так не смотрела, — подумала та, — так… так зло!" Но вслух произнесла только:
— Кармелита, мне многое нужно тебе сказать…
— Что у вас с Максимом ничего не было и нет? — насмешливо перебила Кармелита.
— Было… И есть. А вот чего не было и нет — так это любви. Пойми, мы просто решили быть вместе, чтобы помочь друг другу!
— Это с твоим-то растущим животом?!
Света смогла пропустить мимо ушей и это. Сдержалась, продолжила:
— Да, с моим растущим животом, именно с моим растущим животом, с которым я осталась одна. И он остался один. Без тебя… Ты ведь замуж за Миро выходила.
— И поэтому Максим подарил тебе кольцо?
— Мы просто решили быть вместе, чтобы помочь друг другу. Понимаешь, именно друг другу — как друг помогает другу!
— Интересно, и когда же он сделал тебе предложение?
— В день твоей свадьбы.
— Аи да Максим! Значит, сначала он провел ночь со мной — и тут же помчался делать тебе предложение!
Тут уже пришла Светкина очередь поражаться:
— Как? Вы провели ту ночь вместе?!.
— Желаю вам счастья! — И Кармелита выскочила из комнаты, оставив Свету в напряженных раздумьях.
Как же все у них запуталось с тех пор, как две неразлучные подружки окончили школу и вышли во взрослую жизнь…
Мысли прервал приход Максима. Света сразу бросилась к нему:
— Ты ее встретил?
— Кого?
— Кармелиту — она только что отсюда ушла!
— Эх, Светочка, Кармелита ушла отсюда не только что, а гораздо раньше…
— Но ты должен ее догнать!
— Зачем?
— Да потому что вы оба любите друг друга!
— Нет, Света, нет. Кармелита больше не слышит меня, не воспринимает…
Ну что ж, видно, так тому и быть.
— Ты — сумасшедший, Максим. Если б ты очень хотел, ты бы смог ее вернуть!
Но он только грустно смотрел не то на Свету, не то сквозь нее.
— Ну ладно, — продолжала убеждать его Светка, — пройдет еще чуть-чуть времени после всего этого, ты успокоишься, Кармелита придет в себя, вы встретитесь, поговорите по душам, поймете друг друга — и у вас все будет хорошо! Так же хорошо, как перед свадьбой!.. В ту самую ночь!
Максим резко поднял глаза на Светку.
— Это она тебе рассказала?
— Да… Максим, не надо только ничего мне объяснять, — остановила его Света. — Пойми, у нас с тобой ничего нет и быть не может. Ты любишь Кармелиту — я это знаю. И не только знаю — я понимаю это. — Света закрыла коробочку с кольцом, потому что сил смотреть на него уже не было.
— Света, ты прости меня…
Она снова лишь на мгновение открыла футлярчик, еще раз посмотрела на кольцо, опять закрыла и отдала в руки Максиму.
— Такое красивое… Но… Забирай. Уходи!
Все тончайшие грани человеческой психологии Форс чувствовал, как никто другой. И с некоторых пор решил действовать на будущего отца своего будущего внука не так, как прежде. Прямое давление на Антона, рассудил Форс, не даст желаемых результатов. А вот если воздействовать через Тамару… Адвокат хорошо понимал, что никто не имеет на парня такого влияния, как она. Да и дело иметь с неглупой бабой как-то проще, чем с ее взбалмошным и капризным сынулей.
И Тамара, может быть, первая во всем городе понявшая своим женским чутьем, что Форс — это уже нечто большее, чем просто адвокат, и ссориться с ним опасно, стала обрабатывать сына. Раз за разом внушала она Антону то, насколько солиднее выглядит крупный бизнесмен, когда у него есть семья. И, конечно же, то, насколько выгодно со всех сторон породниться с Форсом. И что, вообще, с какой стороны ни смотри, как только он станет женихом Светы — все их дела пойдут на лад.
Не зря Антон был сыном своей матери. Из всех ее слов он усвоил главное.
И гордо провозгласил:
— Мама, я согласен.
У Тамары все внутри замерло. Неужели? Неужели она уговорила своего любимого, но такого строптивого Антошу?
— …Я согласен изображать пылкого влюбленного жениха. Но учти — всерьез обзаводиться семьей сейчас в мои планы не входит. Видимо, это у меня в генах по мужской линии, а, мам?
Что оставалось измученной матери? Она со всем согласилась.
— Ну вот и договорились, сынок. Теперь надо подумать, как заставить Свету поменять о тебе мнение.
— Да, я, наверное, не умею обращаться с беременными. У них там, по-моему, что-то с головой происходит.
Тамара улыбнулась.
— С головой у них все в порядке. Просто любая беременная женщина всегда зациклена на своем будущем ребенке… Постой, так именно на эту ее кнопочку тебе и нужно надавить!
Лицо Антона изобразило немой вопрос.
— Не понимаешь?.. Объясняю. Вот ты хочешь помириться со Светой? — спросила Тамара.
— Да.
— А она — будущая мать, и будущий ребенок — для нее самое главное в жизни…
Антон хлопнул себя полбу, чмокнул маму в щечку, отчего та расплылась в счастливой улыбке, и бросился по магазинам.
Не прошло и часа, как он сидел перед запертой Светкиной дверью. Перед Антоном стояла детская коляска, доверху набитая игрушками от маленьких погремушек до громадных мягких собак и мишек.
Возвращаясь домой, Света меньше всего ожидала увидеть такое плюшево-звериное стадо и только потом заметила за ним Антона.
— Привет! — очень просто сказал Антон. Света не смогла сдержать улыбку.
— Привет. А это что?
— Ну а как ты думаешь?
Света улыбалась все больше и больше. Антон улыбался ей в ответ. И даже набитые поролоном зверушки, казалось Свете, тоже включились в эту симфонию улыбок.
Представления в театре были отменены. Настроение у всего табора после расстроенной свадьбы было такое же черное, как шевелюры всех пятерых деток Розауры.
Скрепя сердце, Бейбут поехал к Баро — надо было все же поговорить с несостоявшимся родственником. Тем более что тот, как-никак, оставался цыганским бароном — главой всего рода.
Миро ждал отца в таборном шатре. Наконец, вернулся мрачный, как туча, Бейбут.
— Ну? Что сказал Баро? — спросил сын отца.
— А как ты думаешь, что он мог сказать мне хорошего?
Миро присел рядом с отцом.
— Он не захотел с тобой разговаривать?
— Ну почему? Мы с ним хорошо поговорили. Как старые друзья, которые стали почти врагами, — ответил Бейбут с горькой усмешкой.
Миро поник головой.
— Все, сынок, нам здесь больше делать нечего. Мы снимаемся и уходим из города.
— Вот так сразу?
— А ты думаешь, после того, как ты отказался от Кармелиты прямо во время свадьбы, мы можем оставаться здесь еще хоть один день?
— Отец, но это похоже на бегство.
— Бегство и есть. Надо побыстрее уезжать из этого проклятого города…
Ничего, в дороге все быстро забудется!
— Значит, опять дорога?
— Да, опять дорога, воля, солнце и высокое небо над головой.
— Но ведь и в дороге не всегда светит солнце. Иногда идет долгий холодный дождь.
— Я тебя не понимаю, Миро. Ты что, не хочешь уезжать?
— Не знаю, папа. Здесь остается Кармелита.
— Что?! Пойми, Кармелита для тебя больше не существует. И я не хочу, чтобы ты расстраивался. Завтра уходим. Давай собираться!
И Бейбут пошел поднимать табор, а Миро поехал забирать вещи из театра.
Палыч зашел к Максиму. Поздоровался, помялся у входа и все же решился спросить.