— Я вырастил Кармелиту без матери, — продолжал свой тяжелый рассказ Баро. — Моя дочь — это самое дорогое, что есть у меня в жизни… А тут появляешься ты.
— Господин Зарецкий, но неужели вы не могли себе представить, что в жизни вашей дочери рано или поздно появится молодой человек?
— Мог. Но я даже не думал, что им может оказаться гаджо… И, потом, когда я узнал тебя, я думал, что все случившееся на кладбище — это твоих рук дело. Как я мог тебе доверять?
— Но сейчас-то вы уже знаете, что я не виноват.
— Знаю. И поэтому, как бы мне ни было это трудно, я должен признать, что ошибался.
Максим внимательно смотрел в глаза отцу своей возлюбленной. Баро продолжал:
— Пойми меня, Максим, я стараюсь относиться к тебе без предубеждения, но это стоит мне больших усилий.
— Я все понимаю.
— И я обещаю тебе, что мы вернемся к этому разговору, как только Кармелита выздоровеет.
— Главное, чтоб это поскорее произошло… Баро кивнул.
— И еще раз спасибо тебе за то, что привел Кармелиту домой.
— Скажите, а я смогу приходить, чтобы…
— Приходи. Я не могу запретить тебе переживать за мою дочь.
— Спасибо.
— Я рад, Максим, что на этот раз мы расстаемся с тобой не врагами.
И два человека, одинаково сильно любящих Кармелиту, пожали на прощание руки.
Наконец, Астаховы попрощались со Светой, Антон пошел провожать невесту, а Астахов-старший вернулся в гостиную и нежно взял жену за руку.
— Обаятельная девушка, а, Тамара? По-моему, нашему оболтусу очень повезло.
Зашла Олеся и спросила, может ли она уже убирать со стола.
— Успеешь, иди на кухню! Понадобишься — позову! — неожиданно зло ответила Тамара.
Олеся, как ошпаренная, выскочила из гостиной. Астахов же недоуменно посмотрел на супругу.
— Тебе не кажется, Тамара, что это переходит все границы. Почему ты с ней так разговариваешь?
— А ты опять ее защищаешь?
— Но ты ее просто оскорбила.
— Извини, дорогой, но другого отношения она не заслуживает. Я не могу иначе разговаривать с уголовницей.
— С кем?
— С уголовницей! Олеся пришла к нам в дом из тюрьмы. — И Тамара рассказала мужу то немногое, что узнала об Олесе, не преминув добавить кое-что от себя. Нервничая, закурила.
— Тамара, ты точно знаешь, что она сидела в тюрьме?
Тамара подтвердила.
— А за что?
— За воровство. Я как чувствовала — я с самого начала ей не доверяла!
— Кого же она обворовала?
— Фирму, в которой работала.
— Но если она на свободе, значит, ее оправдали. Может быть, она и невиновна.
— Коля, я не устаю тебе удивляться. Даже когда выясняется, что человек обворовал целую фирму, ты готов его оправдать! Гнать ее надо — и все дела.
— Ну надо хотя бы поговорить с ней.
— Поговори, поговори. А мне с ней говорить не о чем! — Тамара с негодованием вышла из гостиной.
Уже не первый день встречались Палыч с Васькой в Маргошином кафе.
Маргоша могла, не спрашивая, нести Ваське мороженое за их постоянный столик, за которым спиной ко всем сидел Палыч, прикрывая цыганенка, который садился лицом к залу.
Вот и сейчас Васька, съев уже две порции мороженого, захотел третью.
Палыч полез в карман за деньгами — денег не хватало.
— Вася, у меня денег больше нет…
— Жалко, дядя Паша. Ну спасибо тебе, я тогда пошел. — И Васька встал, собравшись уходить.
— Погоди, Вась, ты куда? Разве мы за этим сюда пришли?
— Ой, а я и забыл! — сконфузился маленький шпион, садясь на место.
— Ну, ты даешь, Вась!..
Вдруг лицо Васьки в одно мгновение изменилось.
— Вот они! — произнес он громким шепотом. Глаза его горели.
И в самом деле, в кафе вошли Рука и Леха, подошли к Марго — видно, что не в первый раз. Поговорили с ней, потом присели за свободный столик.
Палыч осторожно обернулся, посмотрел вскользь на новых посетителей. — Эти? — спросил тихо у Васьки.
— Они! — выдохнул возбужденный пацаненок.
— Тихо, тихо. Не высовывайся…
Посидели еще немного, стараясь ничем не привлекать к себе внимания.
Марго принесла Руке и Лехе какие-то пакеты, они расплатились и стали подниматься.
— Они Рычу еды набрали, — прошептал Васька.
— Все, Вась, большое спасибо. Давай быстро беги домой, в табор, а я прослежу за ними.
— Я с тобой!
— Нет, Вася, нельзя. Это очень опасно.
— Вот именно! Как я тебя одного отпущу? Палыч не мог не рассмеяться.
— Ничего, Вася, ты за меня не переживай — я аккуратно за ними следить буду.
— А если они в разные стороны разойдутся, что ты будешь делать?
Палыч слегка растерялся.
— Пошли, а то уйдут, — весомо подвел итог спора маленький цыган.
Палыч покачал головой, быстро расплатился и поспешил к выходу вслед за Васькой. Хотя, конечно, сомнения в том, правильно ли он поступил, уступив Ваське и так и не отправив его подальше от себя и от бандитов, долго его не покидали.
После удачной слежки за Рукой и Лехой Палыч привел Ваську к себе в гости — в котельную. Ваське там понравилось.
— Дядя Паша, а почему мы так просто из пивной ушли? Надо было сразу там Рыча брать!
— Как-так — брать? А если б мы с ним не справились? Ну, сам подумай, старый да малый — что мы можем? Если б мы с тобой попробовали взять Рыча, то, во-первых, мы бы его спугнули, а во-вторых, нам бы еще и досталось!
— Так ты что, трусишь? — Васька готов был уже разочароваться в своем новом друге. — Тогда давай я сбегаю в табор, позову цыган — и вместе пойдем!
Прежде чем ответить, Палыч налил Ваське стакан молока и протянул ему сдобную булку.
— Попей, Вася, поешь и успокойся. Это не я трушу — это ты горячишься.
Ну с чего ты решил, что золото у Рыча при себе? А может, оно лежит где-то спрятанное. И даже наверняка так оно и есть. Так что даже если бы мы Рыча и поймали, то про золото он бы все равно ничего нам не сказал — ну, не пытать же его, в самом деле? — Тут Палыч налил молока и себе. — Вот и выходит, что надо пока продолжать за ним следить — и тогда, рано или поздно, он сам обязательно выведет нас на это золото.
Палыч отпил молоко, а Васька в восхищении не сводил с него глаз.
— Дядя Паша, а ты — сыщик?
— Нет, Вась, я — истопник.
— Я тоже хочу быть истопником и ловить бандитов!
Палыч от души рассмеялся, а Васька, так и не поняв, что тут смешного, вернулся к сладкой булочке.
Покончив с угощением, мальчишка засобирался домой, понимая, что слежка слежкой, а вот от матери за долгое отсутствие ему может достаться на орехи.
Но Палыч задержал его еще на минутку.
— Только давай договоримся: ты пока никому не рассказывай, что мы нашли Рыча. Вот когда узнаем, где он прячет золото, тогда и скажем. Сумеешь держать язык за зубами?
— Слово цыгана!
И Васька на прощание пожал руку Палычу как сыщик сыщику. Нет, даже как истопник истопнику!
Кармелите становилось все хуже с каждым днем и с каждым часом. Она давно уже ничего не ела, а пила только отвар Рубины. Но бабушка понимала, что отваром внучке не поможешь. Оставался последний выход — старая шувани Рубина могла попробовать взять болезнь девушки на себя. И если все получится, Кармелита выздоровеет. Но вот что тогда будет с ней, Ру-биной, выживет ли она — этого не мог сказать никто.
Рубина поделилась своими мыслями с Земфирой — та испугалась и стала уговаривать Рубину подождать. Авось все еще обойдется. Но Рубина хорошо понимала, что ждать некогда. И озабоченные женщины пошли к Баро. Тот сразу же начал расспрашивать их о состоянии дочери.
— Рамир, хорошего о Кармелите я сейчас могу сказать только одно — она жива. Но если не принять срочных мер — мы можем потерять ее навсегда.
Этими жестокими, но честными словами Рубина просто припечатала несчастного Баро к креслу.
— Если вы хотите предложить отправить ее в больницу, то я сразу скажу вам "нет", — с трудом выдавил из себя отец больной девушки.
Рубина взяла Баро за руку и посмотрела ему в глаза:
— Постой, Рамир, дай договорить. С такой болезнью ее только в психушку возьмут. А я и сама этого не хочу. Я знаю другой способ. Не поручусь за успех, но попробовать надо.
— Ну так пробуй!
Рубина согласно кивнула, но тут не выдержала Зем-фира. Обняв старушку за плечи, она сказала мужу:
— Рамир! Она не все тебе сказала. После такого "лечения" все болезни внучки возьмет на себя бабушка. И тогда может умереть сама Рубина…
Баро замер, вопросительно посмотрел на Рубину, потом перевел взгляд на Земфиру. Та продолжила объяснение:
— Это обряд, когда шувани берет на себя болезнь того, кого лечит.
— Послушай меня, — заговорила Рубина, обращаясь к Баро. — Ты не веришь врачам, так позволь мне совершить этот обряд. У нас нет другого выхода.
— Но ты же можешь не выдержать, — начала было Земфира, но осеклась под резким взглядом Рубины.
Заговорил Баро:
— Скажи, Рубина, а если бы священное золото было в моих руках, можно было бы без всего этого обойтись?
— Не знаю, Рамир, не знаю. Но даже если и так, мы не можем ждать!
— А если золото найдется?
— Рамир! Дорога каждая минута. Позволь нам попробовать спасти Кармелиту.
И вновь Баро нужно было принимать решение. Очень тяжелое решение.
Принимать его самому, и не откладывая.
— Рубина, ты веришь в то, что это ей поможет?
— Без веры я не была бы шувани и не могла бы помогать людям.
— А это действительно для тебя так опасно?
— Думаю, что все обойдется. — Рубина подталкивала Баро к положительному ответу — так она хотела помочь и ему, и своей внучке.
— Рамир, дорогой, — заговорила с болью Земфира. — Рубина делает доброе дело, спасает Кармелиту, но…
Старушка метнула взгляд на Земфиру, запрещая ей продолжать.
— …Но, возможно, ведь все и обойдется? — проговорила Земфира.