— Николай Андреевич, скажите, а что это — вот здесь — стройка на автосервисе?
Астахов бросил взгляд в бумаги.
— А, это. Это то, что Антон придумал. Ну, я вам об этом говорил. Сам придумал, сам этим командует — я туда не лезу. — И Астахов вновь углубился в свои дела.
— Так, так. — Олеся кивнула, взяла документы и вышла из кабинета.
В комнату к больной Рубине тихо вошла Земфира.
— Хорошо, что ты здесь, Земфира… Все, пришел мой черед — скоро я увижусь со своей дочерью, со своей Радой.
— Ну что ты, Рубина! Рано тебе еще смерть призывать!
— Призывай не призывай, она сама знает свой срок, Земфира. Одно тебе скажу — это несчастный город! Несчастные люди! Несчастное место! — По щеке старой цыганки потекла слеза.
Земфира смотрела на Рубину и никак не могла понять — бредит она или пророчествует. А больная продолжала:
— Каждый раз, когда мы здесь оказывались, на нас обрушивалось несчастье.
— Что ты такое говоришь, Рубина? Что ты говоришь?! — Земфира по-настоящему испугалась слов старой вещуньи.
— Я знаю, что я говорю. — Рубину было уже не остановить. — Я знаю, мы — несчастные люди, Бог отвернулся от нас.
У Земфиры от ужаса сперло дыхание, она не могла произнести ни слова.
— Когда табор первый раз пришел сюда — умерла моя дочь, моя Рада… И еще…
Рубина вдруг сама себе прикрыла рот рукой. — Что? Что еще? — Земфира стала теребить старушку.
— Не-ет… Никто не узнает моей страшной тайны…
— Какой тайны, Рубина? Ты пугаешь меня!
— Об этом знаю только я… И еще одна… И еще один человек… А теперь я умираю…
— Рубина, ты бредишь? Хочешь, я дам тебе попить?
— Вижу скорбь над нашим табором. И причина этой скорби — не только я…
Не только я… Не только я…
А Кармелита в это время была в таборе. Она не могла не прийти к бывшему жениху в эту тяжелую для него минуту. Пусть даже не поговорить с ним — просто помолчать.
Вспомнили Бейбута, вспомнили свое детство, когда обе семьи кочевали в таборе вместе.
Вспомнили и свое совсем недавнее прошлое. И свою так и не состоявшуюся свадьбу. Кармелита тихо спросила: почему? И Миро не стал ничего скрывать — рассказал, что видел ночью, накануне свадьбы, Кармелиту с Максимом на озере…
Лицо Кармелиты залила краска стыда, она ском-канно попрощалась и вышла из шатра. Она не спросила у Миро, как он оказался тогда на озере. Но догадаться об этом было несложно — Люцита, которая оставалась в ту ночь в одной спальне с Кармелитой, наверняка выследила ее и не упустила возможности привести к озеру еще и Миро.
Глава 15
Максим давно уже обзавелся компьютером в своем гостиничном номере, чтобы иметь возможность работать над срочными делами фирмы в любое время суток.
В дверь номера постучали. Максим закрыл "окно" на компьютере — он выработал у себя такую привычку, как в знаменитом докомпьютерном фильме про Жеглова — привычку переворачивать документы при посторонних.
— Да-да, войдите!
В номер вошел Баро. Да, были у Максима сегодня уже неожиданные гости, но, видно, главные неожиданности ждали еще впереди.
— Здравствуйте, проходите…
— Максим, я пришел поблагодарить тебя зато, что вы с Палычем нашли наше священное золото.
— Да, только мы опоздали… А вы потеряли друга. Примите мои соболезнования, мне действительно очень жаль…
В таких случаях никогда не найдешь нужных слов. Может быть, потому, что никакими словами в таких случаях уже не поможешь.
— Твоей вины, Максим, в этом нет. А то, что вы сделали, — бесценно для всего цыганского рода! И я очень хочу тебя за это отблагодарить. Денег ты не возьмешь — ты гордый. А вот это… — И Баро достал большой нож с фигурно выкованной рукоятью. — Прими, Максим. Это один из лучших ножей, которые выковал наш кузнец Халадо. Прими его от всех нас.
— Спасибо, это, наверное, и в самом деле очень дорогой подарок. — Максим вертел в руках нож и смотрел на него, как на заморскую диковинку, ничего, по правде сказать, в этом не понимая. — Но могу я вас попросить еще об одной вещи?
— Говори.
— Не препятствуйте, пожалуйста, нашим встречам с Кармелитой.
Баро молчал.
— Понимаете, многих неприятностей удалось бы избежать, если б вы выпустили дочь из-под своей опеки. Только поймите меня правильно, я просто не хочу, чтобы опять начались какие-то беды.
Баро подошел вплотную к молодому человеку и положил руки ему на плечи:
— Я не буду ограничивать Кармелиту в ее решениях. А ты, Максим, всегда будешь желанным гостем в моем доме!
Зашедшему в палатку к Люците и в голову не пришло бы, что здесь живет еще и мужчина.
Рыч спал в сундуке. Люцита осторожно приоткрыла крышку. Цыган спросонья тут же бросился на нее с ножом. Девушка едва успела отскочить в сторону.
Оба перевели дух.
— Да ты просто зверь какой-то!
— А я и в самом деле зверь, — затравленный зверь, все время надо быть начеку. Тут от каждого шороха вздрагиваешь.
— А теперь и я с тобой стала всего бояться.
— Это точно, шарахаемся друг от друга. — Рыч невесело усмехнулся.
— Да, только если б тебя здесь не было, то и мне нечего было бы бояться. Когда все это кончится?
— Люцита, потерпи еще дня три.
— Ну, допустим. А через три дня куда ты денешься?
— Раздобуду денег и уеду.
— И где ж ты их раздобудешь? Ограбишь кого-нибудь?
Рыч молча поник головой. Затравленный зверь забился в нору. Снаружи его караулили охотники, а другого выхода из норы не было.
Помолчали.
— Кармелита в табор прибегала, — сообщила Люцита с ехидной неприязнью в голосе. — Поплакаться с Миро — совсем стыд потеряла!
И тут вдруг Рыч заговорил о том, что ему жалко Кармелиту. Люцита никак не ожидала удара еще и с этой стороны.
— И ты туда же? — Она стала наступать на Рыча: — Все ее жалеют — только меня пожалеть некому!
— Да мне и тебя жаль. Поверь, мне вас обеих жалко. — И Рыч впервые подошел к Люците без ножа и без угроз. — Жалко, что вы приносите друг другу одни несчастья, а потом сами от этого страдаете.
— Много ты понимаешь!
— Нет, это вы с ней не понимаете, как надо жить, чтобы не превращать свою жизнь в кошмар.
— Ишь ты, какой умный! — взорвалась Люцита. — Вон как живешь хорошо — в сундуке!
— Тише ты! — Рыч постарался ее успокоить.
— А вот я сейчас пойду и скажу всем, что ты здесь — и тогда мы посмотрим, будет твоя жизнь кошмаром или нет! — Люцита едва не сорвалась на крик.
Рыч попытался было взять ее за руку:
— Успокойся ты, Люцита. Не надо вымещать на мне свою злость.
— Тоже мне советчик нашелся! — Она вырвала руку. — И ты еще будешь меня жизни учить?!
И Люцита вышла из палатки, чтобы побыть одной и успокоиться. Рыч тоже погрузился в свои невеселые думы.
Кармелита вернулась из табора и тут же заглянула к бабушке. Земфира отпаивала Рубину отваром, и Кармелита сменила ее у постели больной.
— Как ты, бабушка?
— Ничего, милая. Моя болезнь — во благо.
— Как это — во благо? Я выздоровела — ты заболела.
— Вот именно поэтому во благо, моя родная… Вот что я тебе скажу: нечего тебе скучать у моей постели.
— Но я хочу побыть с тобой! — Кармелита взяла морщинистую бабушкину руку и прижала ее к своей щеке.
Вдруг Рубина изменилась в лице и стала водить рукой перед лицом внучки, как будто ощупывая что-то невидимое.
— Послушай, мое солнышко, твои испытания еще не закончились. Тебя ждет смертельная опасность. Но все будет хорошо, и ты обязательно будешь счастлива.
— Бабушка, почему ты сейчас говоришь, как будто прощаешься со мной?
— А я и прощаюсь.
— Нет! Нет! — И Кармелита обняла старушку. — Я даже слушать этого не хочу!
— А ты меня не поняла — я же говорю: нечего тебе сидеть со старой больной бабкой. Что ж, у тебя своих дел нет? Твое дело молодое!..
В дверь Светиной больничной палаты просунулась голова Антона.
— Света? Я все привез.
Вслед за Антоном в дверях появился Форс.
— Ой, привет! — И Света расплылась в улыбке, увидев двух своих мужчин, глядящих на нее заботливыми глазами.
— Здравствуй, доченька. Ну, как ты? С тобой все в порядке?
— Да, пап, все отлично.
— А врачи что говорят?
— Ну много чего. Что мне нужен покой, что мне нельзя поднимать тяжелое, что нельзя волноваться.
— А мне волноваться можно? Что ж ты не позвонила, не сказала? Почему я о твоей болезни узнаю случайно?
— Папа, во-первых, я не больна. А во-вторых, вон у меня жених есть. Он меня сюда привез, он обо мне и позаботится, правда?
Света с Антоном улыбнулись друг другу, а Форс только покачал головой:
— Ладно, я все-таки пойду поговорю с врачом. А ты, жених, сиди здесь.
И Форс пошел в ординаторскую, Антон же стал выгружать припасы из сумки на тумбочку. Тут были и всякие бытовые мелочи, и книжки с журналами, и фрукты, и что-то домашненькое, приготовленное на скорую руку Тамарой.
— Я правда не знаю, что тебе можно, а что нет — так что ты спроси лучше у врача.
— Хорошо, спрошу.
Антон присел перед Светой на корточки и взял ее за руку:
— Ты знаешь, у меня какое-то совершенно новое чувство: я никогда ни за кем так вот не ухаживал, фрукты не покупал… Спасибо за то, что ты мне это подарила, — и Антон чмокнул свою девушку в щечку.
— Скоро я тебе еще не то подарю, — игриво ответила счастливая Света и погладила Антона по челке.
— Свет, скажи, — Антон задумался, — а вот это самое сохранение, оно какие процедуры подразумевает?
— Да я сама еще толком не поняла. А тебе зачем?
— Да так, волнуюсь… — И Антон задумался о чем-то еще глубже.
— Ну, я правда не знаю. У меня ведь это в первый раз.
— Ясно… Свет, ты извини, мне бежать надо — работа, дела.
— Конечно-конечно, — девушка постаралась скрыть свою досаду от такого скорого прощания. — Спасибо тебе большое, что все принес и что заехал.