Потом вернул паспорт. И спросил уже с нескрываемой иронией.
— Значит, вы, Олеся Викторовна Платонова, не знаете, кто владеет фирмой "Спецстроймонтажпро-ект"?
— Понятия не имею. И еще я не понимаю, что за тон вы избрали для разговора со мной. Что случилось? Почему вы со мной так разговариваете?
— Извините, Олеся Викторовна, но мне действительно трудно говорить в ином тоне.
— Почему же?
— Да так. Мне, мягко говоря, непонятно, почему вы, владелица этой фирмы, приходите ко мне и наводите справки о своей собственной фирме.
— Что??? Так эта моя фирма??!
— Ваша, ваша. Вот извольте бумагами полюбоваться. Вот еще бумаги. И везде, заметьте, везде — ваша подпись. Кстати, очень похожа на ту, что у вас в паспорте.
Олеся всмотрелась в бумаги, поданные чиновником.
— Действительно, подпись похожа, очень похожа. Но не больше. Именно, что похожа. Значит, "Спец-строймонтажпроект" — моя фирма…
— Именно. Более того, вы не только ее собственница, но и главный менеджер — генеральный директор!
— Замечательно! — обрадовалась Олеся.
— Не могу не согласиться! — поддакнул чиновник.
— Получается… Как владелец, да еще и генеральный директор я имею право подписи! Право распоряжаться всеми активами фирмы?
— Естественно. Это не только ваше право, но в какой-то мере обязанность ваша. Так сказать, социальная ответственность бизнеса. Это сейчас модно…
— Прекрасно! Вы, господин Чаев, даже представить не можете, насколько я социально ответственна в качестве бизнесмена. Точнее, бизнес-леди. Значит, я могу тормознуть все выплаты по всем счетам?
— Олеся Викторовна, что ж вы ко мне с такими наивными вопросами.
Можете — не можете. Руководите своей фирмой и не мешайте работать честным чиновникам. Вы же понимаете, что эти вопросы уже не ко мне! С этим надо обращаться в банк.
— Понимаю. Просто не могу поверить, что все так… — Олеся не стала договаривать фразу до конца. — Огромное вам спасибо, именно за руководство этой замечательной фирмой я и примусь в первую очередь!
Олеся собрала нужные бумаги в стопку и хотела уже спрятать их в свою сумку Однако чиновник наложил на них свою мохнатую лапу.
— Знаете, тут… так неожиданно подумалось. Я вижу, Олеся Викторовна, что новости, которые я вам сообщил, весьма приятные… И неожиданные, и полезные. А это, как вы понимаете, дорогого стоит.
— Вы хотите, чтобы я еще вам заплатила?
— Ну, если заглянуть в самую суть, то получается, что в конечном итоге… Как бы это сказать… Это мои уста открыли вам сию тайну — о генеральном директорстве в большой, успешной фирме. В то время как мы, скромные госслужащие…
Олеся аккуратно сняла его руку с бумаг и строго сказала:
— Ну, не такие уж и скромные…
Спрятала бумаги в сумку и окончательно распрощалась:
— Всего вам доброго. Работайте на благо Управска. Так сказать, социальная ответственность чиновничества, — и направилась к выходу.
Господин Чаев с грустью посмотрел ей вслед: "Вот зараза! И до чего ж люди бывают до чужого добра жадные. Фирмочка-то явно подставная, левенькая.
Могла б и поделиться. Только, видать, наверняка знает, что все концы подчищены и ничего плохого на нее нигде не всплывет..;"
Сердце отчего-то разболелось, как бы подсказывая: зайди к Палычу!
Непросто было Максиму решиться на такой поход. Он хорошо представлял, как переживает его старый друг смерть Рубины. И еще лучше понимал, что никак не сможет облегчить эту боль. Никак.
Только ведь и сердце не успокаивалось: зайди к Палычу!
И Максим наконец пошел в котельную.
Палыч сидел и отрешенно смотрел на письмо от Рубины. Казалось, что он целую ночь не спал, а так вот и просидел (и скорее всего именно так все и было).
Старик (за эту ночь он чуть ли не вдвое состарился) никак не отреагировал на Максима, вошедшего в котельную.
Максим сел рядом. Сказал, кивнув на письмо:
— Послушай, я… я… сочувствую!
— Вот от нее письмо… — произнес Палыч, не отрывая взгляда от конверта. — Оказывается, она и перед смертью… обо мне вспоминала… — и вдруг расплакался.
— Палыч, не надо, слышишь, не надо!
— Да как же не надо, — бормотал старик сквозь слезы. — Я ж любил ее…
Всю жизнь любил… Думал, что она меня разлюбила… а тут… Вот! Письмо это… Она никогда не говорила со мной о любви. Никогда… И только в письме разрешила себе…
— Палыч, прости… Не знаю, за что, но прости. Я не знаю, как тебе помочь, что сказать. Что сделать. Прости, Палыч.
— Ты, Максим, не у меня проси прощения, а у себя. Посмотри на меня — я бездарно прожил жизнь! Я потерял любимую женщину… Сам виноват, и нет мне прощения! А вот ты… Ты еще можешь все перевернуть.
— Палыч, ты себя не вини только! Так ведь жизнь сложилась!
— Нет, сынок. Жизнь так складывается, как мы ее складываем. Когда стоишь на пороге смерти, начинаешь осознавать: все, что когда-то казалось важным, оказывается чепухой! Понимаешь?
— Понимаю, — грустно проговорил Максим.
— А раз понимаешь, дорожи Кармелитой! Не отпускай ее никуда! Ни с кем!
Борись за нее! И ничего не бойся, чтобы потом ни о чем не жалеть!
Глава 22
Форс хорошо поработал. Причем с обеих сторон.
На встрече Астахова и Зарецкого в VIP-кабинете ресторана "Волга" напряжение сгустилось, как воздух во время тумана.
Николай Андреевич пришел чуть раньше. И тут же почувствовал некоторый дискомфорт: "Вот, какого-то черта раньше пришел. Получается, вроде как я проситель. А он — барин. Захочет — отдаст деньги, не захочет — не отдаст…"
Впрочем, Зарецкий, пришедший позже, этим фактом тоже был недоволен: "А этот уже тут как тут. Ну, понятно, хочет показать, что он — европейский руководитель. Строгость, пунктуальность. А я — цыган бестолковый, неорганизованный…"
Но руки пожали друг другу вполне дружелюбно.
— Здравствуйте!
— И вы здоровы будьте!
Баро решил с ходу взять реванш за более поздний приход и начал с места в карьер:
— Давайте не будем долго рассусоливать. Лучше сразу перейдем к делу!
Форс сказал, что вы просили вернуть деньги, которые давали мне взаймы?
— Да. Так получилось. Прошу меня простить, я бы не стал вас торопить, но…
— Нет проблем! Я готов вам вернуть деньги хоть сегодня.
— Это замечательно…
Тут Зарецкий вспомнил Форса. Ну что ж, вот и настал ключевой момент беседы.
— Надеюсь, закладная у вас с собой?
— Какая закладная?
Баро опешил от такой наглости! В самом худшем случае он ждал фразы вроде: "Я ее не взял", "Забыл" и что-то в таком духе. Но вот так просто, так нагло спросить: "Какая закладная?" Нет, это уже слишком…
— Закладная, которую я вам давал под залог кредита! — сдерживая себя, чтобы не взорваться гневом, сказал Зарецкий.
Астахов недоуменно посмотрел на Баро. И это еще больше рассердило цыгана:
— Я говорю о закладной на мое имущество, на дом, на конюшни!
— Извините, но у меня нет никакой вашей закладной.
— Как нет! — перешел на крик Зарецкий.
— Да так. Поверьте мне…
— С какой стати я должен вам верить. Как я могу вернуть вам ваши деньги, если в любой момент, когда только вы захотите, с помощью моей закладной пустите меня по миру?!
— Господин Зарецкий, я повторяю совершенно серьезно: у меня нет никакой вашей закладной!
— Я вам не верю! Вы же сами требовали закладную?!
— Ничего я не требовал! Я решил помочь вам и дал кредит под честное слово!
— Ха-ха! "Под честное слово"… Под залог моего имущества!
— Ничего не понимаю, — пробормотал озабоченно Николай Андреевич. — У меня такое впечатление, словно мы говорим по "испорченному телефону".". С Форсом мы говорили совершенно иначе!
— Браво, господин Астахов! Говорили мне, что вы человек непростой, но нельзя же изворачиваться вот так уж нагло!
Астахов не ответил.
— Что ж вы молчите? Хотите все свалить на Форса?! И убедить меня, что он действовал без вашего распоряжения?!
— А вы абсолютно исключаете такую возможность…
Остановиться бы Зарецкому да поговорить с Астаховым поподробнее.
Разузнать, что именно говорил ему Форс. И сравнить это со своими разговорами с тем же персонажем. Только гнев уже понес его вперед, как лихой скакун.
— Ну хватит! Не о чем нам разговаривать! Мне и так все понятно!
— Что вам понятно, объясните мне, пожалуйста.
— Вы дали мне кредит на месяц, взяли закладную, а теперь хотите…
— Все не так. Я прошу вас, выслушайте меня!!!
— Что слушать? Что? Вы хотите прислать судебных приставов да описать все мое имущество! Господин Астахов, этот дешевый трюк у вас не пройдет!
— Господин Зарецкий, вы неправильно понимаете ситуацию!
— Мне надоели ваши оправдания. Хотите получить деньги — верните мою закладную. Иначе мы встретимся в суде!
Баро в гневе покинул VIP-кабинет. Астахов же остался и перезвонил Форсу…
Как ни трудно было решиться на разговор с Удавом, а пришлось. Рыч прекрасно понимал, что он сам себя поставил в такие условия: никто, кроме этого бандита, разговаривать с ним не станет.
И вот, однажды, хорошенько прислушавшись, нет ли кого поблизости с Люцитиной палаткой, он набрал знакомый номер телефона.
— Алло, это я.
— Узнал. Что ты хочешь мне сказать?
— Мне нужны деньги. Я потом верну.
— Деньги всем нужны. Мне, например, тоже. Весь вопрос в том, с какой целью.
— Я хочу уехать отсюда…
— Нет уж, дудки. Ты никуда не уедешь, ты мне еще нужен.
— Послушай, давай будем считать, что я тебе не звонил. И ничего у тебя не просил. Я не хочу с тобой больше иметь никаких дел. Не дашь денег, я пешком уйду. Все, пока…
— Стой! — не дал прерваться разговору Удав. — А зачем тебе куда-то уходить? Не понимаю… Разве тебе плохо живется у Люциты?
Рыч немного растерялся от такой осведомленности. Откуда, как Удав мог узнать о том, где он прячется?