— Откуда ты знаешь про Люциту?
— Я все знаю. Все и всегда. Подумай лучше о девушке. Ты уйдешь, что с ней станется? Это только в сказках Мертвые принцессы прекрасно выглядят…
— Ты ее не тронешь!
— Если останешься в городе, не трону. Но если надумаешь от меня сбежать, я… я ей не завидую.
— Что ты с ней сделаешь? Убьешь?
— Зачем же так сразу… Иногда быстрая смерть — награда. Есть вещи и пострашнее смерти…
— Например?
— Ну, вариантов много. Вот, скажем, самый простой. Например, тюрьма. Ты только представь: молодая, жизнерадостная, красивая Люцита надолго попадает в тюрьму.
— За что?
— Всегда можно найти, за что человека направить в это заведение. Если речь идет о Люците, то… Ну, скажем, покушение на Миро — чем не повод…
Удав и об этом знает…
— А выйдет она оттуда старухой. И все из-за того, что бравому Рычу вздумалось попутешествовать.
Как странно обрушились удары судьбы на двух молодых людей. Практически одновременно Кармелита потеряла бабушку, а Миро — отца.
И непонятно, как можно пережить такую потерю. Кармелита сидела в кресле, завернувшись в плед. В комнату вошла Земфира, присела рядом на кровати.
— Как мне бабушки не хватает… — сказала девушка куда-то в пустоту.
— Нам всем ее не хватает… Рубина была мне как мать!
— И мне. Почему она меня оставила? Ведь она же знала, что я без нее не могу! — Казалось, что Кармелита еще не вполне отошла от недавней болезни.
— Это не в ее власти… У каждого человека есть свой срок на земле.
Вот, значит, и ее время пришло. Там Она за тебя молится. Все видит сверху и спокойна за тебя. Она же знает, что ты не одна.
— Да. У меня есть отец, у меня есть Максим… Только кому я смогу рассказать все то, что когда-то могла рассказать только ей?
— Попробуй рассказать мне. Может, я смогу тебе помочь? Поверь, я умею хранить чужие секреты.
— Я боюсь…
— Чего? Для тебя самое страшное уже позади. Болезнь отступила.
— Боюсь, что отец не разрешит мне выйти замуж за Максима…
— Но ведь он уже разрешил вам встречаться. Это уже хорошо… Разве не так?
— Не можем же мы всю жизнь просто встречаться.
— Дай отцу время. Он понял, что Максим — хороший человек. Что вы любите друг друга. Ноон должен привыкнуть к мысли, что Максим может стать твоим мужем.
— Постой. Но ведь он всегда говорил, что я должна выйти замуж только за цыгана! Не вернется ли он в один непрекрасный день к этой мысли?..
Земфира задумалась. Не выдает ли она желаемое за действительное? В самом ли деле Баро изменился так сильно? Да, пожалуй, да!
— Кармелита, доченька, он многое понял за это время, многое пережил, когда ты болела. Самое главное, он научился слушать свое сердце… И твое тоже. Поэтому… теперь, я думаю, все будет хорошо… Просто не может быть плохо.
Девушка мечтательно вздохнула.
И снова Земфира остановила себя: не слишком ли торопится она с выводами?
А что, если все не совсем так…
— Скажи, Кармелита, а если отец все-таки будет против вашей свадьбы, что ты выберешь?
Кармелита опять вздохнула, но на этот раз уже с горечью:
— Выбор у меня небольшой! Или остаться с отцом и потерять Максима. Или уйти с Максимом и потерять навсегда отца…
— Но что же ты выберешь?
— Не знаю, вообще-то мне кажется, легче умереть, чем делать такой выбор…
Земфира возмущенно всплеснула руками. Захотелось дать Кармелите педагогический родительский подзатыльник.
— …Правда, не знаю! Я не могу огорчить отца и не могу оставить Максима… Ну что же мне делать…
— Бедная ты, бедная!
— Они мне оба одинаково дороги, понимаешь?
— Понимаю. И скажу об этом отцу… Всегда буду говорить при случае.
Думаю, он должен понять… И, может быть, уже понял. Навсегда.
— Здравствуйте, Николай Андреевич!
Улыбка Форса была столь широка, что он, казалось, с трудом протиснулся в дверь VI Р-кабинета "Волги".
— Здравствуй, Леонид.
Форс по-хозяйски расселся в кресле. Обстоятельно рассмотрел меню (как будто не знал его на зубок), сделал заказ и посмотрел в глаза Астахову. Мол, я весь ваш, какое у вас там срочное дело?
Астахов не разочаровал его. И первой же фразой рубанул главное:
— Я жду объяснений по поводу закладной Зарец-кого!
Форс удивленно приподнял брови.
— А что, я обязан их давать?
— Мне кажется, обязан.
— Ну что ж, даю. Другие говорят, юристы — делают. Я выполняю распоряжения вашего сына!
— Постой, как это — "выполняю распоряжения вашего сына"? Ты же работаешь на меня! И никакие распоряжения моего сына не могут заменить моего распоряжения.
— Простите! Николай Андреевич, вот тут у вас ошибочка. Не только юридическая, но и чисто логическая. Прежде всего: ваш сын имеет право подписи, а стало быть, имеет право действовать по своему усмотрению, не дожидаясь каких-либо особых ваших распоряжений!
— Так-так-так. Например, вопреки моему решению, мой сын может потребовать от Зарецкого закладную на все его имущество?
— Конечно! Но это только, во-первых. А во-вторых… Мне больно видеть, что внутри семьи между вами нет никакого согласия! Как же так, Николай Андреевич? Неужели вы не можете добиться взаимопонимания с вашим собственным сыном?!
— Форс, прошу тебя, не в свое дело не лезь! Не надо, не надо сюда примешивать еще и семейные отношения!
— Боже упаси! Извините…
Официант принес заказ. Форс взял нож с вилкой и принялся за заказанное блюдо.
Обстановка стала какой-то не деловой, чересчур домашней.
— Слушай Леонид, — неожиданно сказал Астахов. — А мы ведь с тобой почти что родственники…
— Вот именно, родственники! — ответил Форс, прожевав горячий кусок. — И, учитывая это, я тем более не понимаю ваших волнений! Что бы ни случилось, деньги останутся в семье. Вот, правда, распоряжаться ими, возможно, будете не вы… Но какая разница? Разве это так важно?
Николай Андреевич внимательно посмотрел на своего старого партнера и советчика. Искренне он говорит или издевается?
А тот тем временем, дожевав очередной кусок, сделал следующее глубокое умозаключение:
— Да, наверное, все-таки правильно, что одно поколение приходит на смену другому! В этом есть какая-то сермяжная правда жизни!
Поднял рюмку с коньяком, сказал с улыбкой:
— Ваше здоровье! — Выпив, на всякий случай уточнил: — Впрочем, судя по вашему молчанию… Старшее поколение сдаваться не намерено.
После разговора с Удавом отчаяние сломило Рыча. Ему хотелось спрятаться, забиться в какую-то щелочку. Чтоб никто его не видел. И он тоже — никого.
Пришла Люцита. Заглянула за занавеску.
— Ну что? Что тебе сказал Удав? — спросила цыганка с нетерпением. — Он отпускает тебя?
Рыч мрачно покачал головой.
— Нет… Он сказал, что я ему все еще нужен зачем-то!
Люцита опечалилась.
— Вот уж действительно Удав! Окрутил так, что не вырвешься!..
— Ты права. Я не знаю, что мне делать…
— Бежать! Несмотря ни на что…
— Куда? Куда и от кого бежать? От Удава не убежишь, он меня из-под земли достанет… И потом, он дал понять, что, если я убегу — пострадаешь ты…
Люцита схватила Рыча за руку:
— Тогда мы убежим вместе!
Рыч посмотрел на нее, как будто впервые увидел.
— А ты готова к этому?
— Готова!
Рыч с благодарностью поцеловал ей руку Потом прижал ее ладонь к своей щеке. И только после этого решительно сказал:
— Нет!
— Почему?
— Ничего не получится. Не выйдет! Потому что он знает о тебе такое, что заставит милицию искать тебя по всей стране!
— Что знает? — напряглась девушка.
— Что ты стреляла в Миро…
— Но… Откуда он может это знать. Ты ему сказал? — Она с гневом вырвала свою руку из его руки.
— Я этого никому не говорил! Но он откуда-то знает. И раз он начал угрожать так прямо, значит, у него есть доказательства… Пойми, пойми он страшный человек… Он знает все и обо всех.
— Значит, мы с тобой у него в руках? То был один Рыч во всем виноват. А теперь получается, что и ты сам пострадал из-за меня?..
— Выходит, что так…
— Господи, что же я наделала! Какая же я была дура! Зачем мне нужен был Миро? Почему я не остановилась вовремя? А ведь все старались удержать меня.
Зачем я пошла за своим злым сердцем?
— Нет, не говори так. У тебя доброе сердце, Люци-та! Просто… просто страдание оказалось очень сильное, и ты не смогла его пережить. Но это было раньше, а теперь ты не одна…
Но Люцита, как будто не слышала его:
— Говорили же мне и мама, и Рубина… Нельзя творить зло, оно обязательно вернется! Вот оно и вернулось.
— Ничего, Люцита, ничего. Мы теперь вместе что-нибудь придумаем! Мы выпутаемся, вот увидишь.
Глава 23
Совсем осмелела Кармелита. И решила поговорить с отцом. Зашла к нему в кабинет, отвлекла от работы.
Впрочем, Зарецкий и сам был рад отвлечься, чтобы поговорить с выздоровевшей дочкой.
— Папа… Я поговорить хотела…
— Говори.
— Вот ты уже лучше знаешь Максима… Ты даже разрешил нам видеться…
— Да. Он хороший человек.
Ну, вот, как все хорошо. Неужели сейчас раз и навсегда все решится?
— Пап, я хотела спросить…
— Я знаю, доченька, ты хочешь спросить, не буду ли я мешать встречаться вам? Нет… не буду..
— И ты ничего больше не будешь говорить о цыганских традициях?
Баро задумался. Сколько раз беседовал он с дочкой на эту тему. И раньше он всегда говорил одно и то же. Но теперь, похоже, времена переменились.
— Знаешь, Кармелита, по традиции дочку должна воспитывать мать. А тебя воспитывал я. И воспитал так, как смог.
— Папа…
— Не перебивай. Пришло время сказать самому себе правду. И помогла мне в этом ты.
— Я?
— Да. Я сделал тебя такой, какая ты есть! А от многих традиций я и сам уже давно отказался.