Откуда-то из самого дальнего закутка шкафа Кармелита достала цыганскую шаль, накинула ее на себя.
— И вот последний штрих. Как тебе?!
— Мне нравится… По-моему, как ты и хотела — восхитительно!
— Вот то-то же.
Внизу раздался какой-то шум.
— Все, Максим пришел. Земфирочка, иди к нему, встречай, а я к вам чуть позже спущусь.
Земфира открыла дверь. На пороге действительно стоял Максим в нарядном костюме и с букетом цветов.
— Здравствуйте, Земфира…
— Добрый день.
— А где Кармелита?
— У себя… Хозяйничает. С самого утра. Такая умница…
— А ее можно как-то увидеть? — Максим с ужасом понял, что говорит с трудом, вымученные фразы идут вкривь и вкось. — Вы хотя бы не могли б ее позвать?
— Я позову, — одобрительно улыбнулась Земфира. Но звать Кармелиту не пришлось. Она сама вышла из комнаты и стала неторопливо спускаться по лестнице.
— А вот и я!
Ей-Богу, это было как сошествие Олимпийской богини со своей священной горы. Наконец девушка царственно спустилась с последней ступеньки и остановилась перед Максом, церемонно поздоровалась:
— Здравствуйте.
— Здрасьте. Вот это вам. — Максим протянул ей цветы.
— Спасибо большое…
— Да чтобы…
Земфира с доброй улыбкой наблюдала за этой уморительной картиной.
— Ну что вы, ребята, тут застыли, в комнату проходите…
— Скажите, а я могу с господином Зарецким переговорить?
— Можете. Только он занят сейчас, а как освободится, я ему скажу, что вы пришли.
— Ну, замечательно.
— Проходите, проходите…
— Пойдем.
Кармелита взяла Максима за руку и, как маленького мальчика, повела его в гостиную.
Снова, в который уж раз заговорили Люцита и Рыч все о том же…
— Самое главное, что мы теперь вместе… Люцита, девочка моя, я обязательно что-нибудь придумаю.
— Что же тут можно придумать? Такое ощущение, что мы не заслужили счастья! Слишком много зла вок руг нас!
— Мудрецы говорят: хочешь изменить мир — измени себя!
— Думаешь, это и про нас тоже?
— Конечно, мы можем все исправить… Прежние грехи отмолить, а новые — не совершать.
— Думаешь, еще не поздно?
— Конечно, нет. Я увезу тебя отсюда… Мы уедем вместе. Вот увидишь, все еще будет хорошо! Я сделай тебя счастливой!
— Как ты сможешь увезти меня с собой, если Удав знает, что я стреляла в Миро…
Рыч тяжело вздохнул.
— Ничего… Я с тобой, а, значит, он тебя не тронет. Только вот…
Придется… Другого выхода нет… Я последний раз сделаю то, что он хочет, и тогда…
— Что тогда?
— У меня будут деньги. А еще его обещание не трогать тебя. Да и меня оставить в покое.
— Ты думаешь, он сдержит свое слово? Или только пообещает? Это же Удав!
Ты не боишься, что он будет шантажировать нас снова и снова?
— Вот именно поэтому при первой же возможности нам надо бы уйти из табора и вдвоем уехать из города.
Люцита прижалась к Рычу.
— Но я не могу уйти из табора без разрешения Миро!
— Почему?!
— Таков закон: теперь он — главный в таборе, и только он может отпустить меня!
— Что нам закон? Мы — вольные. Сами себе хозяева!
— Молчи! — перебила Люцита, приложив свой палец к его губам. — И у Миро нужно спросить разрешения. И с матерью нужно попрощаться. Если мы хотим начать новую жизнь, то должны делать все по закону. Мы и так столько с тобой набедокурили… Хватит. Теперь я хочу жить по-новому. Правильно!
Выпроводив Форса, Баро принял нового гостя, куда приятнее прежнего.
— Максим! Рад тебя видеть! Да ты с цветами! Интересно, зачем пришел?
— Папа, он пришел, чтобы… — начала было Кармелита, но Максим ее остановил.
— Ну подожди, не подсказывай, я должен сам…
— Что, Максим, волнуешься? — спросил, хитро улыбнувшись, Баро.
— Есть немного…Чуть-чуть…
— Ну ничего! Ничего! Это пройдет. Ты главное — начни.
Максим собрался с духом и начал:
— Вы меня простите, ну, я там ваших традиций цыганских не знаю… То есть, может, где-то… Чуть-чуть знаю. Сейчас, сейчас скажу. Я от всей руки… — и поняв, что ляпнул не то, стушевался.
А все рассмеялись.
— Я прошу руки вашей дочери, — наконец-то героически выговорил Максим.
— Ну что, дочка, ты согласна выйти замуж за него? Кармелита быстренько, пока отец не передумал и настроение у него не ухудшилось, встала рядом с Максимом.
— Па! Ты меня еще спрашиваешь?
— Спрашиваю. Потому что так положено. Ты согласна выйти замуж за Максима?
Кармелита и Максим переглянулись.
— Согласна.
— Ну что ж… Значит, так тому и быть!
Дочка бросилась на шею Баро, зацеловала его. И закричала, как в школьные годы чудесные:
— Ура!
— Максим, береги ее! — строго сказал Баро.
— Да уж я… уж. Нуда!
— Вот-вот, береги меня!
— Сберегу! — сказал Максим, тоже очень серьезно и строго.
Баро повернулся к Кармелите:
— А теперь, доченька, иди, пожалуйста, к Земфи-ре. Мне нужно поговорить с Максимом по-мужски.
С нежданно вспыхнувшей тревогой Кармелита посмотрела на отца. Но тот успокоил ее доброй улыбкой:
— Иди-иди, у вас же, у женщин, часто бывают свои разговоры. Вот и мы тоже должны поговорить наедине.
— Знаешь, Максим, — сказал Баро, когда дочка ушла. — Честно говоря, я и сам от себя не ожидал, что сумею поставить счастье моейдочери выше наших традиций!
Максим внимательно слушал.
— Но сейчас не об этом. У меня к тебе есть несколько вопросов… Ты не обижайся, но это традиционный вопрос всех отцов. Где и на что вы собираетесь жить?
Парень улыбнулся. Он ждал куда худших вопросов.
— До сих пор я работал у Астахова и получал довольно-таки прилично. Но сейчас у Николая Андреевича возникли некоторые проблемы…
— Я слышал. У меня вот тоже проблемы. С Астаховым…
— Да? Извините, но могу ли я узнать, какие?
— Я взял у него кредит под закладную своего имущества, и теперь он не хочет мне ее возвращать.
— То есть вы ему возвращаете кредит, а он вам не отдает закладную, так, что ли? — спросил Максим с недоумением.
— Именно.
— Вы знаете, это на него совсем не похоже. Здесь что-то не то.
Наверняка есть какие-то дополнительные обстоятельства. Я думаю, вскоре вы все выясните, и с вашей закладной все будет в порядке.
— Спасибо за экспертное мнение. Дополнительные обстоятельства действительно имеются… А вот что ты думаешь делать в связи с проблемами Астахова? Уйдешь от него?
— Нет. Ну как… этот человек столько для меня сделал! Как я могу его бросить в трудную минуту?
— А как же невеста, Кармелита? Деньги нужно зарабатывать…
— Да, конечно. Но согласитесь, я же не могу так просто оставить такого человека. А Кармелита… У меня есть некоторые сбережения. И если она меня любит, то поймет, поживем какое-то время чуть скромнее.
— Молодец, парень! — радостно крикнул Баро. — Ты не предаешь друзей и не врешь, чтобы казаться лучше, чем ты есть. И это все мне в тебе нравится!
Трудно в двадцать с небольшим остаться без отца. После смерти Бейбута Миро часто разговаривал с отцовской фотографией, которую заправил в рамочку и поставил на стол. И когда кто-то входил к нему, он едва успевал отойти от фотографии — не хотел, чтобы кто-то заметил его горе. Но на этот раз Люцита вошла так тихо, что даже успела расслышать последние слова, обращенные к изображению Бейбута.
— …Мне тебя очень не хватает, отец. Девушка так и застыла на пороге:
— Ой, прости, Миро! Кажется, я не вовремя? Миро отошел от стола:
— Нет-нет, ничего, проходи! Говори, с чем пришла. Люцита прошла в глубь трейлера, присела.
— Скажи, наш замечательный новый вожак… Скажи, если я попрошу тебя отпустить меня из табора, что ты мне на это ответишь?
— Не знаю… Это так неожиданно. А ты собралась уходить? Почему? Не веришь, что со мной будет так же хорошо и спокойно, как было с Бейбутом?
— Что тебе сказать, Миро… Наши дороги не всегда совпадают с теми, которые выбирает табор.
— Витиевато говоришь! Но красиво… А тсчнее йельзя?
Люцита гордо вскинула голову:
— Наши с тобой дороги не совпали, как я ни старалась. Поэтому теперь нам лучше идти разными путями!
— Да, Люцита… характер у тебя… Крепкий.
— Такая уж родилась…
— Ты пойми, я ведь не из простого любопытства спрашиваю. Я теперь в ответе за табор. И мне будет обидно, если цыгане будут уходить просто так!
— Не будут, ты — хороший вожак!
— Тогда почему же ты принимаешь такое решение? И именно сейчас?
— Так уж совпало, Миро. Просто я встретила другого человека…
Лицо Миро стало еще серьезнее.
— Понятно… И когда же ты хочешь уйти?
— Об этом только Богу известно… Может, мне вообще не придется никуда уходить, а может быть, придется уйти внезапно, никому ничего не сказав…
Поэтому я и пришла сейчас.
— Что ж… Не буду тебя ни о чем расспрашивать. И тем более не собираюсь задерживать. Ты можешь уйти, когда захочешь.
— Спасибо. Знаешь, еще недавно я сошла бы с ума оттого, что ты не пытаешься меня удержать!
— А сейчас?
— Сейчас я благодарна тебе за это!
Люцита ушла. А Миро даже не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, как не радоваться за Люциту, которая, наконец, нашла своего человека, свою судьбу. Но, с другой стороны, жаль, что она может уйти, ведь он действительно относился к ней, как к сестре. И к тому же что это за человек, которого она "встретила"? Почему ничего не сказала о нем? Как бы этот неизвестный не обманул ее, не обидел…
Обычно на такие разговоры трудно настраиваться. А еще труднее окончательно на них решиться. Но, видно, столько усталости накопилось в Астахове, что беседы с женой и сыном он ждал, как чуда, как избавления.
И вот, собрав у себя всех вместе, встал в центре своего кабинета и заговорил. Не как с родственниками, а как с деловыми партнерами. Только — бывшими.