— А я вот не уверен. Вспомни выпуски новостей. Еще ни одно похищение человека не проходило удачно!
— Милый мой, удачные похищения не афишируются. Вот и получается: Форс будет при деньгах, а ты будешь стоять с протянутой рукой. И потом, знаешь, сынок… Ты хочешь быть богатым. Ведь так?
— Так, — угрюмо ответил Антон.
— Но ты не прошел школу 90-х. Вот тогда времена были… Крепко приходилось в седле держаться. Чуть что не так — сразу вышибут. Понимаешь? У Форса просто хватает смелости и сейчас не размягчаться, быть таким же. И поэтому, я думаю, он выиграет.
— Ты правда так думаешь?
— Уверена. — Ая…
— И в тебе я уверена. Это твой путь. Только не бойся. Ты сможешь.
— Спасибо, мама. Я побежал к Форсу.
— Удачи.
— Я тебя люблю.
— Я тоже…
Антон ушел. А Тамара почувствовала, что сейчас, сию секунду она переступ ила через еще какой-то важный рубеж. Прошла очередной свой Рубикон. Она сама отправила сына на такое дело…
После этого, пожалуй, ей уже ничего не страшно. И она ни перед чем теперь не остановится.
Глава 33
Быстро, пока прежнее, решительное настроение не ушло, Антон позвонил Форсу и вернулся к нему в ресторан.
— Здравствуйте, Леонид Вячеславович, у меня к вам дело. Разрешите?
— Мне сейчас не до тебя, зятек, — на этот раз Форс был не по-родственному холоден.
— Это очень важно. Выслушайте меня. Я думаю, вы не пожалеете.
— Хорошо. Садись. У тебя две минуты. Время пошло.
— Во-первых, я хочу извиниться за то, что было. Я вел себя неправильно.
— Уже хорошо, — оживился Форс. — Дальше…
— А во-вторых, я согласен принять участие в вашем деле.
Форс посмотрел на Антона с недоверием.
— Да-да, хочу. Я проявил малодушие, струсил, когда отказался. Это недостойно бизнесмена, который ставит перед собой большие задачи. Я готов помочь вам, Леонид Вячеславович.
— Поздно. Подготовка к операции уже идет полным ходом… и без тебя.
Антон расстроился, по-детски оттопырив губу.
— Значит, вам не нужна моя помощь…
— Видишь ли… Если я прошу помочь… я прошу только один раз и именно тогда, когда мне нужна помощь. Ты отказался. Я нашел тех, кто согласился.
"Зятек" удрученно кивнул головой.
— Понятно…
И тут Форс сделал широкий жест, как в переносном смысле, так и в прямом — рукой.
— Но ты, Антоша, мой родственник. И для тебя я готов сделать исключение. Только запомни: ты сам пришел ко мне и сам предложил помощь.
— Да. Конечно.
— И учти, обратной дороги у тебя не будет.
Наутро Кармелита забыла все свои обиды. И, как обычно, крутилась перед зеркалом, готовясь к свиданию с Максимом. В ее комнату вошла Земфира.
— Кармелита… Извини меня за вчерашнее… Я не хотела тебя обидеть…
Просто волновалась очень и потому послала охранника.
— Ладно, — улыбнулась Кармелита. — Я все понимаю. Ты меня тоже прости, что я накричала вчера, прости…
— Значит, не сердишься?
— Нет. Но вот на свидание с Максимом я сегодня пойду без охранника.
— Ну, а если что-то случится?
— Ничего не случится. А если что… Максим меня защитит, он у меня лучше всякого охранника.
— Ну хорошо. Хорошо, — озабоченно сказала Земфира.
А в голове билось: "Плохо! Плохо! Плохо! Плохо! Плохо!"
И в то же время Земфира понимала, что ничего не может сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду.
— Ой, — радостно, по-девчоночьи резво, запрыгала перед окном Кармелита. — Максим приехал!
И она тут же выбежала к нему в гостиную.
— Я готова!
— Ну пошли, — сказал Максим, любуясь ею. Но тут и Баро вышел из своего кабинета.
— А куда же вы, интересно знать, собрались?
— Не знаю. Так, пройдемся.
— Оденьтесь потеплее. Похолодало.
— Пап! — возмущенно пискнула Кармелита. — Ну что ты с нами, как с маленькими!
— Хорошо, хорошо, — улыбнувшись в усы, сказал Баро. — Скажу как взрослым. Максим, я тебя очень прошу, будьте осторожны. Не оставляй Кармелиту одну.
— Хорошо.
Дети ушли. А Земфира еще долго пилила Баро за то, что он отпустил парочку без охраны. Зарецкий отбивался, как мог, и в конце концов ушел в кабинет работать.
Земфира же никак не находила себе места. Пошла на кухню, попробовала заняться хозяйством. Но закончилось это все битой посудой: одной тарелкой и двумя чашками.
"Нужно ехать в табор, к Люците! Я все равно сейчас ничего не смогу делать", — решила она.
Ну вот и все. Настал день запланированной сложной операции. С золотом дела обстояли как-то проще. Там на Форсе было только стратегическое руководство, а всю оперативную работу делал Рыч. Тут же с самого начала он, Удав, взял на себя все рычаги управления. И как все сложится, еще неизвестно.
Форс съездил домой, обрадовался, что не застал там Антона. Хоть тот и пришел, и повинился, и вызвался идти на дело, а все равно осталось у адвоката пренебрежительное отношение к нему, как к человеку, который струсил.
Леонид Вячеславович вошел в дочкину студию. Елки-палки, тут же сейчас ремонт. Интересно, куда Антон мог задевать старый, детский еще, Светин мольберт? Вот смеху будет, если выбросил. Однако же, нет-нет, не выбросил.
Мольберт обнаружился в куче всякой всячины, сваленной в углу. Форс подошел к нему, постоял, посмотрел с грустью, вспоминая былые времена.
А потом аккуратненько открыл его, достав внушительную пачку стодолларовых купюр. Пересчитал, сложил обратно.
И пошел в больницу к беременной дочке.
Света лежала на кровати, читала книжку, грызла печенье. Отцу она очень обрадовалась.
— Привет!
Форс подошел к ней поближе. Света отбросила книгу.
— Здравствуй, дочка. Как ваши дела?
— Отлично. Наши дела — как плесень, бела. Едим печенье.
— Слава богу, что не бананы.
— Ага. А то родится обезьянка!
— Естественно. А что еще может родиться от Антона?
— Па… — Света не знала, смеяться или обижаться. — Ну чего ты на молодого папашу наезжаешь?
— Больше не буду.
— Ну вот и правильно. Ато настроение у меня преотличное. Знаешь, какой-то такой подъем. Все хочется: писать картины, играть на саксофоне, прыгать, скакать, гулять…
Форс бережно положил руку на живот Светы.
— Дочка, лучше успокойся немного, успеешь еще. И прыгать, и бегать, и скакать… Все будет.
— Па! А ты о чем мечтаешь? — неожиданно спросила Света.
— Об одном — успеть увидеть внука. Или внучку, — мягко, но серьезно сказал Форс.
— Не поняла. Откуда такое настроение? Что значит "успеть"? Успеешь.
Куда денешься? Недолго осталось.
— Да вот, наверное, не должен говорить тебе такие вещи, но могу и не успеть. Я тут одно дело затеял… рискованное…
— Пап, ты что-то не то говоришь. Какое "рискованное"? Ты же адвокат!
— Знаешь, дочка, у адвокатов тоже бывают рискованные дела… Так вот…
Я хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.
Недавняя лучезарность сошла со Светиного лица.
— Я тебя не понимаю… Я отказываюсь тебя понимать. Ты меня очень пугаешь…
Форс постарался улыбнуться.
— Так нужно. Потому что на твоего будущего мужа… надежды мало… Ты помнишь свой первый мольберт?
— Ну да, конечно. Тот, с которым я в художку бегала?
— Вот-вот. Я там, внутри, для вас с маленьким немного денег оставил.
— Зачем, папа…
— Для подстраховки. Хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.
Пойми правильно, на самом деле опасность не так уж велика. Просто когда ты в таком положении, я должен перестраховаться. Поняла? — на этот раз Форс улыбнулся по-голливудски широко и совершенно искренне.
И Света немного успокоилась.
— А у тебя что, сейчас какой-то опасный клиент?
— Не думай об этом, дочка. Для тебя сейчас главное — родить здорового ребенка.
— Пап… А я ведь никогда не интересовалась твоей работой.
Форс грустно улыбнулся.
— И правильно делала… Я думаю, это к лучшему.
— Нет, а я так не думаю. Вообще, ты знаешь, сейчас я очень многое поняла, очень изменилась, очень повзрослела. И хотела бы больше знать о твоей работе, о том, что тебя занимает, что волнует…
— Это лишнее… Ладно, дочка, мне пора. Форс чмокнул Свету в щеку.
— Папа… — опять заволновалась она.
— Будь умницей, — сказал он, как в детстве, и быстро вышел из палаты.
Странное дело. Форс никогда не думал, что способен еще плакать. А сейчас слезы буквально душили его изнутри. Но он не пустил их наружу.
Увидев Земфиру, Люцита бросилась ей на шею.
— Мама!
— Здравствуй, здравствуй моя родная… Здравствуй, моя доченька!
— А ты, ты зачем пришла?
— Тебя увидеть… А ты что, мне не рада?
— Я не знаю.
Земфира внимательно посмотрела на дочку.
— Не знаешь… Что с тобой происходит?
— Не спрашивай меня, мама… ни о чем не спрашивай… Я — пропащий человек…
— Да что же ты глупости говоришь, а? Ну, у тебя вся жизнь впереди… Ну что ты?
— Нет, мама… Я чувствую, моя жизнь закончилась. Прости меня, мамочка… прости меня.
— Ты расскажи мне все как есть… Иначе я не смогу тебе помочь… Не молчи…
И тут Люцита не выдержала и сказала то, о чем давно уже хотела рассказать.
— Мама… со дня убийства Бейбута Богдан живет в нашем доме.
— Богдан?.. Какой еще Богдан?
— Богдан — это Рыч. Его так зовут, по-человечески.
— Ах да, Рыч… Ты сказала, что он только предупредил тебя.
— Нет, все это время он был здесь, за занавеской.
— Он что, держал тебя в заложницах? — ахнула Зем-фира.
— Нет, я же тебе рассказывала, он хороший. Очень. Просто запутался.
Земфира строго нахмурилась.
— "Хороший"? "Очень"? Рыч украл золото, он шантажировал Баро, он виновен в смерти Бейбута! И после всего этого ты говоришь, что он "хороший"!