— Прости, Рыч, ничего личного — бизнес, — и бандит вновь заклеил рот пленника пластырем.
Кармелита посмотрела на Руку, пытаясь не выказать взглядом страх.
— А вас, леди, я пока бить не буду. Боюсь товар попортить. Понимаешь?
Не бойся, не бойся, маленькая. Мы с деликатным товаром очень аккуратно обращаемся… Пока он свою цену не потерял. Фонарик вам оставлю, сейчас музычку включу. Так что не скучайте.
Рука поискал музыку, но приемник, встроенный в фонарь, издавал только какое-то шипение.
— Ой, — сообразил Рука. — Я забыл, какая тут музыка! Это ж катакомбы!
Сюда радиоволны не проходят. Ладно, придется в тишине посидеть.
Похититель развернулся, чтобы уйти. Откуда-то издалека донесся крысиный писк. Кармелита издала мычащие звуки, чтобы привлечь внимание. Помогло.
Похититель остановился.
— Ой, извиняюсь, чуть не забыл. Тут же крысы могут быть, а вы связаны.
Они беззащитных сразу чуют. Да вроде тварь мелкая, безмозглая, а умная. Вот бы смеху было, ежели б пришли мы сюда с Удавом, а от вас одни косточки остались. Ха-ха.
От услышанного глаза Кармелиты, и так большие, стали огромными, в пол-лица.
— Ниче-ниче, не боись. У нас про это дело штучка особая есть.
Рука достал из сумки какой-то приборчик, включил его, тот мерно загудел.
— Во — отличный отпугиватель крыс. Только молитесь, чтоб он не сломался, все же — китайский. А то — хана вам будет. Ладно, отдыхайте. А я пойду подышу воздухом. Не скучайте… Бог даст — свидимся. А не даст, я один вас увижу.
Баро хотел что-то предпринимать, активно действовать. И вдруг понял, что ничего сделать-то и не может. Нужно просто сидеть и ждать звонка от похитителей. Разве что…
Он повернулся к Земфире:
— Ну а теперь, когда все так плохо… Давай, жена, рассказывай, от кого узнала о похищении дочери?
— Ни от кого. Я же тебе говорила: раскинула карты, и они мне все сказали.
— Давай без этих штучек, Земфира! Ты не Рубина. Это ей карты всегда всю правду, до конца всю, говорили. Ей, но не тебе. Откуда ты об этом узнала? Я не верю, чтобы ты так беспокоилась только из-за карт.
— Я тебя не обманываю. После смерти Рубины моему сердцу тоже открыто многое. То, что скрыто от других людей.
— Перестань, Земфира!!! Ты меня обманываешь. Я тебе не верю… Не верю в твои карточные гадания! Как Рубины не стало, я верю только фактам!
Понимаешь? Мою дочь украли — это факт. Так от кого ты об этом узнала?
— Я тебе уже все сказала, — упорствовала Земфира.
— Нет, женушка! Не сказала ты мне правды. И это тоже факт. Печальный, но факт.
— Рамир, я сказала тебе все, что могла.
— Ага! Значит, я был прав… Только то, "что могла"! То есть что-то все же скрываешь от меня. Ну почему?
Земфира начала колебаться. И, видя ее сомнения, Баро заговорил с еще большей настойчивостью:
— Тебя шантажировали?
Земфира отрицательно покачала головой, — Угрожали?.. — спросил участливо.
— Больше я ничего не могу тебе сказать… И не скажу.
— Хорошо же. Я сам найду свою дочь, найду без твоей помощи. Но запомни: этого молчания я никогда тебе не прощу!
Баро в гневе вышел из комнаты. А Земфира опустила голову на руки. И расплакалась…
Засмотрелся Астахов в окно, совсем в себя ушел. Олеся подкралась к нему да ка-а-ак обняла его — крепко-крепко!
— Здравствуй, милый.
— Здравствуй. Я так по тебе соскучился.
Астахов попытался вывернуться и совсем уж утопить ее в своих объятиях.
Только Олеся мягко, но решительно отстранилась.
— Я тоже, тоже очень соскучилась. Но нам лучше сдерживать свои чувства.
— Почему?
— Твоя жена здесь, она в любой момент может войти.
— Бывшая жена. И к тому же ее сейчас нет дома.
— Мне кажется, она всегда дома.
— Нет, родная, поверь мне, не навсегда. Кстати, а о чем вы с ней разговаривали?
— О будущем.
— О нашем?
— Нет, конечно же. Она очень волнуется о своем будущем и о будущем своего сына.
— Ну, Тамара совершенно зря волнуется. В отличие от них я чувствую свою ответственность перед женой и сыном.
Олеся покачала головой.
— Коля, но нельзя же быть таким уж толстовцем. Это какое-то удивительное, немыслимое в наши времена непротивление злу. Вспомни! Ведь они хотели сделать тебя нищим.
— Олссенька, Олесенька, я все прекрасно помню. И никогда не забуду, кто спас меня от разорения. Только ты ведь не думаешь, что я стану мстить им за это?
— Конечно же, нет. Ты — удивительный человек…
— Какой там удивительный. Самый нормальный. Олесе так захотелось его расцеловать, она встала на цыпочки и потянулась к своему любимому губами.
— Ты что? — с шутливой строгостью спросил он. — Ты уже не боишься моей бывшей жены?
— Сейчас — нет! Потому что рядом со мной лучший мужчина… Нет, пожалуй, слишком скромно сказала. Рядом со мной — самый-самый лучший мужчина в мире!
Как не отметить такое замечательное открытие долгим поцелуем.
Ничего не выяснив у Земфиры, Баро вновь принялся за Максима. Этот-то как раз был очень рад рассказывать. Только вот ничего нового и существенного сообщить он уже не мог.
И тут явился Форс с лицом самым трагическим.
— Здравствуйте… Мои соболезнования. Впрочем, наверно, рано говорить такие слова. Надеюсь, все еще может закончиться хорошо.
— Леонид, а почему ты пришел?
— Я знаю, Баро, что произошло с вашей дочерью и пришел помочь.
— Откуда ты знаешь? — с подозрительным прищуром спросил Зарецкий.
— Мне звонил Рыч. Он, как и в прошлый раз, хочет, чтобы переговоры с вами шли через меня.
Но Баро не убедили эти слова, он по-прежнему смотрел на Форса с некоторым недоверием.
— Пойдем в кабинет.
— А я… — спросил Максим.
— Все пошли.
Дверь плотно прикрыли. И тогда Форс пересказал свою версию недолгого разговора с Рычем:
— На этот раз ваш бывший охранник решил увеличить сумму выкупа.
Наверное, в качестве компенсации за прошлую неудачу. Он страшно разозлен, что тогда у него ничего не получилось, и решил увеличить сумму вдвое.
— Миллион евро?! — спросил Баро недоверчиво.
— Именно.
— Да, но где же я возьму такие деньги? При всем моем желании…
— К сожалению, Рыча это не волнует.
— Таких денег мне не найти… Я должен позвонить в милицию.
— А вот этого, господин Зарецкий, делать не стоит. На сей раз речь идет не о слитке золота, а о жизни вашей дочери. Золото можно было получить и по частям. А вот если они начнут присылать по частям вашу дочь…
В бессильной злобе Баро скрипнул зубами.
— … Не забывайте, они не остановились перед убийством вашего лучшего друга. И Кармелиту, я уверен, тоже не пожалеют. Думаю, у вас нет выбора.
Надо идти на их условия.
— Послушай, Форс, одного я не могу понять, почему Рыч позвонил тебе, а не мне?
— Не знаю. Ну, возможно… возможно, он считает меня удобным посредником в переговорах.
Баро посмотрел в глаза Форсу. И ничего подозрительного в них не увидел.
Обычный холодный, расчетливый взгляд юриста, привычного ко всему.
— Что ж, может быть, и вправду лучше действовать через тебя.
В детских книжках, страшных сказках, увлекательных приключениях с принцессами иногда происходят неприятности. Но длятся такие напасти недолго.
И описываются очень возвышенно. Здесь же, в темных катакомбах, с тяжелым затхлым воздухом, было по-настоящему страшно. И терпеть рядом с собой такую гадость, как крысы, предателя Рыча или еще более мерзкого Руки, было ужасно трудно.
Кармелита понимала, что нельзя отчаиваться, хотела оставить себе какую-ту надежду, но предательский липкий страх тут же подсовывал ей другую мысль, взятую из множества боевиков и детективов. При похищениях деньги забирают, но заложников после этого все равно обычно убивают.
Какими же мелкими, пустыми и суетливыми казались все вчерашние и позавчерашние неприятности по сравнению с тем ужасным положением, в котором она сейчас находилась.
Время в пещере шло как-то странно. Пойди разберись, бежит оно или ползет, если нет ни неба, ни солнца, ни звезд. А часики на запястье прикрыты рукавом платья. И до часиков этих никак не доберешься.
Понемножку оклемался Рыч. Сначала едва слышно постанывал от боли. А когда совсем пришел в чувство, перестал стонать. Покрутился, попробовал хотя бы встать на колени. Получилось не сразу (надо же, оказывается, в некоторых случаях и право стоять на коленях нужно заслужить). Прислонился к стене.
Потерся лицом о камни, чтобы содрать пластырь с лица. Пластырь отклеился, но не полностью, а лишь с одной стороны. А с другой — свисал грязной тряпкой.
Потом так же, на коленях, Рыч пошел к Кармелите. Наклонился к ее лицу.
Она попыталась увильнуть. Но он ее успокоил:
— Не бойся! Я хочу тебе помочь. Да постой ты, не крутись! Я ж тебе пластырь с лица сорвать хочу.
Кармелита перестала крутить головой. И Рыч в конце концов сдернул пластырь с губ девушки. И тут же получил благодарность — Кармелита плюнула ему в лицо. И сказала, словно еще раз плюнула:
— Скотина!
Рыч стерпел, понимая — заслужил. Утерся о свое плечо. Хрипло сказал:
— Подожди, Кармелита. Я хочу тебе все объяснить.
— Что?! Что ты можешь мне объяснить?
— Я не хотел, чтобы тебя похитили, я пытался им помешать.
— Хорошо пытался! — с нескрываемой злобой сы-ронизировала Кармелита.
— Ты же видела, я тебя защищал, но не смог.
— Нуда. Сначала затащил меня в ловушку, а потом не смог.
— О чем ты говоришь. Ты что, не слышала, что сказал Рука. Они собираются убить меня за то, что я хотел помочь тебе.
— Почему я должна тебе верить? Может, вы какую хитрую игру затеяли. В доброго и злого похитителя. Почему?!
— Потому, что у тебя нет другого выхода. Только я могу помочь тебе выбраться отсюда. Да и себе тоже.