Ну вот, а я хотел прокрасться сюда незаметно. Впрочем, на оглашение очередного гостя мало кто обратил внимание — приелась пластинка.
Ну и что мне теперь делать? Даже внимания дюжины человек из пары сотен собравшихся в бальном зале мне хватило, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.
Ну вот откуда их здесь столько взялось? Топинск вроде бы город предельно провинциальный, а здесь народу как на новогодней ярмарке. Честно говоря, я рассчитывал на более скромное собрание. Зал был залит не матовым свечением магических фонарей или желтоватым светом электрических ламп, а слегка мерцающим и неестественно ярким сиянием тысяч энергетических свечей. На заводе производили и такое. Сразу вспомнились слова Винни Пуха о неправильных пчелах, которые делают неправильный мед, а в данном случае это неправильный воск. По мне, пустая трата денег, потому что энергетический воск штука очень дорогая. Впрочем, как всем известно, понты — они будут подороже этих самых денег.
Ту же мысль о понтах подтверждали наряды присутствующих. С мужиками все предсказуемо — либо военный мундир, либо такие, как у меня, фраки, а вот дамы нарушали своей фантазией все разумные границы. От разнообразия фасонов в прямом смысле рябило в глазах.
Кстати, в толпе я не заметил никого в полицейской форме. Именно об этом говорил портной — в свете полицейских терпят, но не любят.
Так, тихонько отходим в сторону и начинаем двигаться вдоль стенки. Может, хоть кого знакомого увижу. Вроде Дава упоминал, что и сам получил приглашение. Только не говорил, поедет ли. Из-за всей этой приготовительной суматохи мне почему-то и в голову не пришло уточнить.
И почему я, идиот, не договорился приехать с ним на пару? Да хоть бы и с ревнивым Лехой состыковаться, и то было бы не так стремно.
Мысли о друзьях немного успокоили меня. До меня наконец-то дошло, что многолюдность собрания объясняется присутствием здесь не только дворян, но и представителей купечества и почетных граждан. Так что благодаря провинциальности это общество не такое уж категоричное в суждениях и оценках.
О, еда и выпивка — то, что надо! По периметру зала фланировали лакеи с подносами.
Попробуем заесть, а главное — запить, стресс, но без фанатизма, мне только славы анекдотичного поручика Ржевского не хватало.
Кто-то из лакеев нес разлитое в бокалы шампанское, а кто-то — изящно разложенные закуски. Поймав себе сначала выпить, а затем закусить чем-то мясным, скрученным в мелкие трубочки и посаженным в хлебную розеточку, я немного успокоился. Затем отошел к ближайшей шторе и занял там наблюдательную позицию с бокалом шампанского в руках.
Бал набирал обороты. В дальнем конце зала музыканты перешли от плавной и ни к чему не обязывающей музыки к чему-то танцевальному, но меня это не касалось. Не то чтобы я совсем не умел танцевать, но из доступного репертуара был лишь вальс, да и то на уровне — чтобы только не опозориться.
О том, что танцы — это наименьшая из моих проблем, я понял, когда, двигаясь вдоль стеночки в глубь зала, увидел стайку девушек в бальных платьях. Это были мои очень хорошие знакомые. В том смысле, что я их неплохо знал, а не испытывал положительные эмоции при виде милых дам. Лиза с подружками выглядели как шикарная клумба цветов. Платья с модными нынче открытыми плечами и пышными юбками хоть и были похожи нежностью оттенков, но все же различались цветами. Лиза выбрала голубой с более густой синевой обрамлявших декольте и верхнюю честь подола цветами. Длинные перчатки светло-голубого цвета обхватывали ее руки почти до плеч. Как гидрант посреди клумбы, в окружении мягких полутонов чернел Лехин фрак. Благодаря моде мы с ним сейчас были как два вороненка из одного гнезда.
Чуйка буквально вопила, что наилучшим выходом было бы быстро смыться от этой компашки как минимум в другой конец зала, но поздно. Лиза заметила мою персону и, не отрывая от меня взгляда, подошла ближе к Лехе. Услышав какую-то просьбу своей дамы сердца, мой друг резвым жеребенком ускакал куда-то в мешанину людей. Ослепленный любовью, меня он даже не заметил. Я по-прежнему подвергался сверлящему взгляду девушки, к которому присоединились не менее требовательные взгляды ее подруг.
Был, конечно, шанс тупо отморозиться и с рассеянным видом уйти в толпу, но выглядел бы я при этом совершенно нелепо.
Ох, нужно как-то запомнить, что порой нелепый вид — наименьшее из зол.
Приняв соответствующий ситуации вид, я направился к дамам.
— Елизавета Викторовна, сударыни, — отдельно поклонился я ее подругам.
Если честно, в голове не было никаких мыслей по поводу дальнейшего разговора, а через секунду их стало еще меньше.
Подруги Лизы, скользнув по мне не самыми ласковыми взглядами, вдруг уплыли куда-то в сторону, словно стайка облаков.
В отличие от подруг, Лиза смотрела на меня с преувеличенным дружелюбием, а когда подошел ближе, во взгляде девушки появилось беспокойство, и только после ее первых слов я понял, чем оно вызвано.
— Вы пострадали, ваш шрам… — Шагнув ближе, Лиза прикоснулась пальцами к моей щеке, там, где белела нитка шрама, чем сделала ситуацию еще пикантней.
Хотя куда уж там. Окружающие начали коситься на нас, а это очень плохо. Одно хорошо — музыка и шум разговоров немаленькой такой толпы создавали виртуальное уединение для разговора. Люди слышали лишь то, что говорилось в их компаниях. К тому же мы разговаривали достаточно тихо.
— Елизавета Викторовна, я не на базаре пирожками торгую, так что порой приходится получать и подобные украшения. Извините, но я подошел, только чтобы поздороваться.
— И даже не пригласите даму на танец? — обмахнувшись веером, с каким-то детским вызовом спросила она.
Вот уж не было печали.
— Увы, танцор из меня никудышный, так что сегодня я вообще не планирую этого делать.
— Нарушаете этикет, милостивый государь. На балу всем положено танцевать.
— Уж лучше прослыть невежей, чем стать посмешищем на глазах у всех, — парировал я и еще раз изобразил легкий поклон. — Прошу простить меня…
— Постойте, — внезапно став серьезной, сказала Лиза, — нам нужно поговорить. Может, выйдем на балкон?
Ага, бегу и спотыкаюсь. Мне сейчас для полного счастья не хватало только оказаться с ней в интимной обстановке.
— Не уверен, что это нужно делать сейчас, да и вообще… Вы ведь для этого услали Алексея Карловича? Не думаю, что он обрадуется, когда, вернувшись, обнаружит вас со мной наедине, — проигнорировав предложение уйти на балкон, парировал я.
Увы, угроза быть услышанной кем-то еще, кроме меня, не остановила девушку, которая вполне резонно предполагала, что другой возможности для откровенного разговора я ей не предоставлю.
— Вы ревнуете?
— Боже упаси! — Я от искренности едва не перекрестился. — Просто больше, чем поссориться с вами, мне не хотелось бы омрачить нашу дружбу с Алексеем.
— Мне он тоже дорог, — с вызовом изрекла девушка.
Ох, что-то сомневаюсь. Похоже, и ее знакомство с Лехой, и мое приглашение на бал — это части какого-то наивно-девичьего, но от этого не менее опасного для меня плана. Надо было сразу морозиться, а сейчас уже поздно. Лиза начала распаляться, и это не ускользало от окружающих. Назревал форменный скандал.
— Но если вы захотите… — чуть покраснев, запинаясь, почти шепотом произнесла Лиза, явно не в состоянии правильно подобрать слова. — У вас еще есть шанс.
Кикимору тебе в свекрови… Хотя, если с Лехой у них срастется, я ни в коем случае не стал бы так отзываться о Хельге Франсовне. Я несколько раз был у них дома, где меня приняли очень радушно. Боюсь, это радушие уже в прошлом.
Задумываться в подобной ситуации не стоило, потому что в глазах Лизы загорелась надежда.
— Елизавета Викторовна, у нас шансов нет и быть не может. Так же как танцевать, в этой жизни я не собираюсь жениться и тем более заводить детей, а предлагать вам другой вариант просто немыслимо.
— Но вы не знаете, от чего отказываетесь!
Ну и как с ней говорить? Все, мое терпение лопнуло.
— У меня даже нет желания узнавать.
— Нет желания? — Краска схлынула с лица девушки, и глаза злобно сверкнули.
Если честно, перехватить ее руку я не успевал, но оно и к лучшему — это воспринялось бы обществом как рукоприкладство в отношении благородной девицы. И тогда проще было бы застрелиться.
Благодаря перчатке пощечина не получилось звонкой, но все равно не осталась незамеченной окружающими.
Придерживая пышные юбки, Лиза изобразила на лице оскорбленную невинность и убежала к выходу из зала. Я же остался посреди постепенно расширяющегося круга зрителей — как прыщ на одном интимном месте. То, что это была только первая часть Марлезонского балета, я понял, когда увидел побелевшие от бешенства глаза Лехи. Он стоял как соляной столп, сжимая в руках два бокала с розоватой жидкостью.
С этими бокалами он и пошел на меня, как в штыковую.
— Сударь, ваш поступок низок.
Мой поступок?!
— Вы негодяй и подлец.
Непроизвольно я скользнул взглядом по окружившей нас толпе, но лучше бы этого не делал, потому что увидел Карла Бертольдовича и Хельгу Франсовну. Мама Лехи смотрела на меня с умоляющим испугом, а интеллигентнейший отец в мундире артиллериста пребывал в недоумевающем шоке.
Их взгляды обжигали, как пламя огнемета.
Леха сейчас вызовет меня на дуэль, но отвечать я не собирался. Плевать на великосветские закидоны. Плевать на репутацию, гори она синим пламенем! Сходиться на дистанции с другом немыслимо, ведь в таком случае выбор придется делать между его жизнью и своей. От мысли, что благодаря занятиям с Евсеем шансов у Лехи нет даже теоретически, легче не становилось.
— Сударь, — перешел Леха к кульминации своей речи, — я требую…
— …Алексей Карлович, — перебил его негромкий, оглушительно звенящий металлом голос. — Не уделите мне минутку?
Из постоянно увеличивающейся массы зрителей вышел круглый, как колобок, но твердый, как пушечное ядро, судья Бабич. Вот от кого я не ожидал помощи — так это от него.