— Думаешь, я на этом остановлюсь, Резкая? — прохрипел я, комкая конверт.
— Думаю, кому-то следует меньше смотреть второсортные детективы, — огрызнулась она, не повернув головы. — Попробуй, ради интереса, мультики. Хотя бы пару серий «Тома и Джерри» глянь.
— Ты на что намекаешь?
— Я? — обернувшись, уточнила стерва и ядовито улыбнулась: — Я уже сказала один раз, но так и быть повторю для особо одаренных. От-ва-ли. Хочется поиграть в сыщика? — Резкая взглядом показала на ключ в моей руке, а потом посмотрела мне в глаза и процедила сквозь зубы: — Не заиграйся, малыш. Найду хоть одну царапину на кошаке, и можешь забыть о моем великодушии.
— Любимому и уважаемому не забудь рассказать, какая ты великодушная, — оскалился я, поднимаясь из-за парты. — Интересно, схавает он эту сказку, когда увидит твоего кошака?
— Только попробуй! — выкрикнула Резкая, меняясь в лице.
И черт побери, впервые с момента знакомства с Лилечкой-Амели у меня возникло ощущение, что она просчиталась и потеряла контроль над ситуацией.
— Ты же сказала ни в чем себе не отказывать? — поинтересовался я, убирая в рюкзак тетрадь. Глянул на «о боже, как так получилось» Лилечку и с садистской улыбочкой вернул елейное обращение: — Впервые с удовольствием выполню твою просьбу, малыш.
Чем обернется визит Димки в гараж, можно было не озвучивать. Я прекрасно представлял, что он сделает, когда увидит Чарджер «таинственной незнакомки», и сколько времени потребуется отцу Димона, чтобы пробить владельца тачки по номерам. Только, к моему удивлению, в глазах Резкой не было страха. Даже намека на страх.
Паника — да.
Растерянность — да.
Но не страх.
Странное сочетание, остановившее и застопорившее меня вопросом: почему Резкая не боится, когда должна бояться?
Вместо того, чтобы звонить Димону и выводить его «белую и пушистую» Лилечку на чистую воду, я ловил ее взгляды и не понимал, какого хрена происходит.
Взгляд на ключ в моей руке.
На рюкзак.
После на скомканный конверт и снова на ключ.
Растерянный, но один хрен не испуганный. Даже когда я шагнул в сторону двери, Резкая не подскочила на ноги и не попыталась меня остановить. Наоборот. Она не поднялась сама и осекла порыв своего защитничка окриком:
— Клим!
За которым раздались звонок и печатающее:
— Группа два-один, заходим и занимаем свободные места. Господа айтишники, поздравляю. Сегодня у вас факультативное занятие.
Глянув на вошедшего мужчину с ворохом бумаг в руках, я закинул рюкзак на плечо и направился на выход.
— Удачно позаниматься, малыш, — произнес я, игнорируя преподавателя, но не его странный взгляд, направленный в сторону Резкой.
Чарджер под чехлом. Инструментальный ящик с ключами и головками всех размеров около подъемника. В углу шкафчик с париком и маской на полке. Два комплекта резины и канистра с маслом на стеллаже…
После беглого осмотра гаража мне уже хватало доказательств двойной жизни Резкой. Только я не звонил Димону. Не спешил радовать его новостями.
Прислонившись плечом к стене, я раз за разом крутил сложившуюся и логичную до тошноты картинку и сам же разносил ее в пух и прах тремя вопросами.
Если Резкая спит и видит, как зацепиться за бабло Димона, зачем ей прятать Додж?
Если у нее есть бабло на Додж, зачем ей Димон?
Почему Амели остановила Клима и отпустила меня с ключом от гаража, когда я озвучил, кому позвоню?
И почему, блядь, я до сих пор не звоню Димону? Пожалел Резкую, что ли?
Оглядев гараж ещё раз, я прислушался к себе и помотал головой. Достал из кармана мобильный, но вместо того, чтобы отправить Дымычу геометку, подошёл к Чарджеру и снял с него чехол.
— Ну привет, Кошак, — ухмыльнулся я, рассматривая машину.
Невольно опустил ладонь на переднюю стойку автомобиля и повел по ней пальцами, улыбаясь несоответствию прозвища Доджа с тем, что скрывалось под его капотом. Как бы я не любил свою Стиху и не открещивался от мускулкаров, Чад умудрился привить мне уважение к автомобилям эпохи. С хреновой управляемостью, бессмысленной на дорогах общего пользования мощностью, они вызывали дикий восторг у фаната HEMI. И этот образец гарантированно впечатлил и вызвал бурное слюноотделение у Чада. Ведь к божественному двигателю прилагался не менее божественный компрессор.
Открыв капот, я сделал несколько снимков и отправил их мужу матери. После заглянул под машину, чтобы сфотографировать кастомные рычаги и зажатые на максимум койловеры. Дальше мой взгляд зацепился за тормозные суппорта и проставку между колесом и ступицей, и меня понесло.
Я облазил машину вдоль и поперек, удивляясь количеству тюнингованных запчастей и… степени безрассудства Резкой. Мне достаточно было чиркнуть зажигалкой, чтобы спалить ее кошака. И черт побери, подумав об этом, на моих губах поселилась злорадная ухмылка, а перед глазами возникла картинка полыхающего Доджа.
Открыть бензобак, засунуть в него кусок тряпки и поднести к ней огонек.
Тачка за тачку, Резкая, и плевать на твое великодушие.
Если отфотографировать доказательства двойной жизни и показать их не Димону, а его отцу…
— Он тебя сотрёт в порошок, Резкая, — рассмеялся я.
Выбив из пачки сигарету, я щёлкнул зажигалкой и жадно затянулся. Выпустил дым в потолок и обошел гараж с мобильным, записывая на видео все, что попадало в объектив.
Парик, маска, Додж, VIN-номер.
— Не с тем связалась, Лилечка, — пробормотал я.
Оторвав от футболки край и затолкав скрученный в жгут обрывок в горловину бензобака, я включил камеру, собираясь записать ещё одно видео с намеком — уже для Резкой.
Навести камеру на бочину Доджа с тряпкой, после показать зажигалку и щёлкнуть ей.
Пересмотрев короткий ролик-угрозу, я зашелся смехом и чертыхнулся, прочитав всплывшее на экране уведомление.
«Бог мой! Узнай сколько хочет владелец, Никки, и я куплю этого красавца! Любые деньги, малыш! Любые!»
«Она не продается, Чад!» — отбил я ответное сообщение.
Сделал шаг к Доджу, чтобы убрать импровизированный фитиль, и зашипел, проклиная себя и Чадди.
«Дай мне номер владельца! Я не успокоюсь, пока не поговорю с ним о покупке этого красавца!»
— Чад, блядь! — выкрикнул я. Открыл мессенджер и со злостью повторил то, что уже писал: — Чад, тачка не продается! Не продается!
Отправил мужу матери голосовое сообщение и, поочередно глянув на Доджа и зажигалку в руке, выматерился в голос, когда раздалась трель входящего звонка.
— Чад, не беси меня! Я уже сказал, что тачка не продается! — рявкнул я в трубку и поперхнулся, услышав ответный, не менее раздраженный рык:
— Никки, если ты не умеешь договариваться, это твоя проблема! Дай мне номер владельца!
— Я не собираюсь договариваться с отбитыми на голову, Чад, — огрызнулся я и обернулся на раздавшуюся за спиной усмешку:
— Сказал чел, собирающийся спалить машину.
— Чад, перезвоню, — произнес я, сбрасывая звонок. Посмотрел на стоящего в дверях гаража Клима и поинтересовался: — Лилечка решила подстраховаться и отправила конницу?
— Мимо, Лукашин, — ответил парень. Показал на свисающую из бензобака Чарджера тряпку и хмыкнул: — Одна пустила идиота в гараж. Второй решил поиграть в пиромана. Уровень адекватности — ноль. У обоих.
— У обоих? — переспросил я. Увидел кивок в ответ и, посмотрев на зажигалку, бросил ее Климу: — Держи. Я не собирался палить тачку, но можешь рассказать Лилечке, что ты приехал и спас ее машину от пиромана-неадеквата. Покажешь зажигалку и гарантированно получишь пару плюсиков в карму.
— О своей подумай, — снова хмыкнул Клим. Повертел, рассматривая, зажигалку в руке и бросил ее мне: — Лукашин, давай на чистоту? Я в курсе того, что натворила Амели.
— Да ладно?! И какую сказку она тебе рассказала? — рассмеялся я. — Белую и пушистую девочку кошмарит злой Никита?
— Белая и пушистая, как ты говоришь, по дурости разъебала тачку идиота Никиты, — осекая мое веселье, рявкнул Клим. — А идиот Никита решил включить обиженку и покошмарить дурканувшую девчонку. Такой вариант устроит?
— Устроит, если ты мне скажешь, почему белая и пушистая рассказала об этом тебе, но ни словом не обмолвилась о том, как развлекается, Димону, — огрызнулся я. — Ну же, Клим. Удиви, раз ты в курсе. Кто такая Лиля-Амели? И вдогонку — чем это ты заслужил такое доверие?
— Не твое дело, — процедил парень и дёрнул подбородком в сторону машины: — У девчонки и без тебя хватает проблем.
— Одной больше, одной меньше, — осклабился я. — Это же не мое дело? Не мое.
— Лукашин! — прорычал Клим, сжимая кулаки. — Не лезь к Резкой.
— Или что, защитник херов?! По морде проедешься, как в клубе? — скинув куртку под ноги, я сделал приглашающий жест и напомнил парню: — Кажется, там я полез к твоей белой и пушистой. Сейчас собирался спалить ее тачку, — сделав шаг к стиснувшему зубы Климу, повторил предложение начинать воспитательную беседу и выплюнул ядовитое: — Вперёд, аэродром. Тебе же не привыкать вписываться за Резкую. И знаешь, что интересно, — я огляделся и пожал плечами: — почему приехал ты, а не Димон? Встречается с одним, а жалуется другому? Или она делает вид, что встречается с Димкой, а трахается с тобой?
К концу своего монолога, я приблизился к парню достаточно близко, чтобы он не разменивался на лишние телодвижения и врезал мне по роже. Черт побери, я бы соврал, сказав, что у меня не чесались кулаки при виде Клима. И сейчас, один на один в гараже, никто бы не помешал нам выяснить, кто из нас идиот. Я, мешающий Лилечке спокойно жить. Или Клим, верящий каждому слову этой двуличной стервы.
— Долго в гляделки играть собрался, аэродром? — прохрипел я, подначивая Клима. — Ждёшь разрешения белой и пушистой?
— Как и говорил, уровень адекватности — ноль, — произнес неожиданно спокойным тоном Клим. Смерил меня взглядом и усмехнулся: — Что ты, что Димасик, — скривился, — два дегенерата. Одному упёрлось испоганить жизнь Резкой, а второй…