Жалкий, противный тип сейчас перед моими глазами. Последние тёплые чувства к отцу медленно исчезают, оставляя в душе горькую обиду.
“Видела бы тебя сейчас мама, - кусаю губу ещё сильнее, пока не ощущаю металлический привкус крови на языке. - Она бы никогда не простила тебя за то, как ты хочешь со мной поступить.”
Амалия, проворчав что-то неразборчивое, уходит в дом, громко хлопнув дверью.
Отец смотрит ей вслед, выдаёт грязное ругательство и спешно покидает двор.
Надо уходить!
Пользуясь тем, что моя макушка не достаёт до верха живой изгороди, а значит, меня не заметят, я рывком поднимаюсь на ноги, делаю шаг и чуть не падаю обратно вниз. Ноги затекли и противно гудят. Снимаю туфли, остаюсь в одних чулках и со всей доступной мне скоростью пытаюсь убежать, в любой момент ожидая гневный отцовский крик мне в спину. Спасительный угол уже близко! Свернув вправо, я бегу по выщербленному, перекошенному тротуару, сжимая в руках туфли. Мелкие камушки впиваются в стопы, вырывая из груди жалобный писк.
- Ай, больно! - вскрикиваю я, наступив на особо острый экземпляр.
Резко взмахиваю руками и теряю равновесие. В спину доносится суровое отцовское:
- Бриттани Сторм, только посмей сбежать!
Каким-то чудом остаюсь на ногах и снова перехожу на бег. Каменная крошка больно впивается в кожу, в боку начинает колоть, становится трудно дышать. Пряди волос прилипли к взмокшему от спешки и волнения лицу.
- Стоять! - гневно рычит мой отец.
Шаги за спиной приближаются, я делаю последний рывок…
Уже на ровном месте спотыкаюсь и лечу вперёд, выставив перед собой ладони. Кайла нет рядом, чтобы мне помочь, поэтому приземление выходит жёстким. Из груди выбивает остатки воздуха, кожа на пульсирующих ладонях содрана в кровь!
Отец грубо хватает меня за воротник и рывком дёргает вверх.
- Пусти! - кричу я в отчаянии. - Помогите, кто-нибудь! Грабят! Убивают! Сразу же прилетает мощная затрещина и у меня всё темнеет перед глазами.
Сжав руками мои плечи, он трясёт меня как тряпичную куклу и на щёки приземляются капельки слюны, брызжущей из его рта:
- Бесполезное создание, а не дочь! Прибил бы и жил себе спокойно, если б ты не была мне так нужна!
- Что? - спрашиваю я, едва шевеля непослушными губами.
- Идёшь со мной! - приблизившись к моему лицу, орёт он, срываясь на хрип. - Только попробуй сбежать, ноги переломаю! Испуганно смотрю в его глаза и с ужасом понимаю - он не врёт.
Ненависть отца ко мне настолько сильная, что я ему верю - переломает.
- Шевелись, - он грубо толкает меня в спину, и я едва не падаю. - Завтра с утра едем в местный храм и выдадим тебя замуж за сопляка-Харриса. А если посмеешь выкинуть что-то, что мне не понравится, или позвать на помощь ублюдка Беннета - к демонам сожгу ваше “Инкогнито”, поняла?
Глава 49
Стиснув зубы до скрипа, позволяю отцу отконвоировать меня в дом за живой изгородью. Папа ведёт меня молча, не говоря ни слова, и это даёт мне возможность обдумать услышанное.
“Завтра меня насильно выдадут замуж за Александра, - думаю я, в надежде, что папе не придёт в голову меня обыскивать, и он не найдёт спрятанный в кармане артефакт. - Значит ли это, что Генрих Сторм и Роберт Харрис заодно? Но если он хочет спихнуть меня под венец, зачем ему Амалия?”
Мысли разрывают мне голову, в висках начинает стучать, и я едва не прохожу мимо дома, у которого отец обсуждал свои грязные делишки со своей подельницей.
- Куда пошла? - его крепкая, сильная рука рывком дёргает меня назад, едва не вывихнув плечо.
Шиплю от боли, но подчиняюсь. Иду по узкой, неопрятной дорожке мимо высокой, нескошенной травы к двухэтажному домику с облупленной от времени грязно-жёлтой краской. Поднимаюсь на крыльцо по рассыхающимся, скрипящим ступеням, в любой момент рискуя провалиться и поранить ноги, но тут же отец рычит:
- Стоять.
Нагретая солнцем древесина приятно согревает пораненные ступни в порваных чулках. Стараюсь дышать медленно, ровно, чтобы не сорваться в истерику и лишний раз не вывести из себя чудовище, которым стал мой родной папа. Он встаёт перед обшарпанной дверью неопределённого цвета, что-то шепчет, после чего тянет её на себя. С протяжным скрипом она распахивается, и я могу рассмотреть бедно обставленную веранду.
- Амалия! - кричит отец и на его зов спешит Алексова любовница.
Завидев меня, она замирает на месте, сжимает пальцы в кулаке и, прищурившись, выплёвывает:
- Дрянь! А она здесь чего забыла?
- Не твоё дело.
Отец явно не собирается рассказывать нахальной блондинке свой план. Толкает меня в её сторону и приказывает:
- Отведёшь на чердак. Глаз с неё не спускать! А ты, поганка, не вздумай сбежать.
- Почему это? - я уже знаю ответ, но не упускаю случая дать понять, что быть покорной пленницей не собираюсь.
- Потому что высоко, - снисходительно поясняет Генрих Сторм. - Ноги переломаешь. Для завтрашнего дела калека мне не нужна, поняла? А если сбежишь - калеками станут все твои друзья: и твой ублюдок-сосед, и рыжая ведьма с бывшим дознавателем и ваш идиот-начальник. А ещё, они вмиг станут безработными, и им не на что будет оплачивать лекарские счета.
Решаюсь сделать шаг ему навстречу и, протянув руку вперёд, подманиваю его к себе пальцем. Отец насмешливо скалится, но всё же подходит ко мне.
- Зачем ты так со мной? - шепчу, глядя в его пронизанные ненавистью глаза.
- Хочешь знать правду? - приподнимает густую бровь.
- Да.
Я готова услышать любой ответ. Начиная с того, что он мечтал о сыне, но получил дочь, заканчивая тем, что я ему неродная. Вместо этого слышу:
- Твоя мать обманом забеременела от меня. Я не хотел детей. Более того, я их терпеть не могу, до сих пор. Дал ей денег, чтобы избавилась от плода. Она пропала из виду, а через год принесла тебя в подоле и поставила меня перед свершившимся фактом. Поэтому будь добра, хоть раз в жизни сделай что-то полезное за то, что я не выгнал твою мать туда, откуда она пришла.
У меня чувство, будто по голове с размаха ударили чем-то тяжёлым. В глазах потемнело, а рёбра сдавило так, что я не могу дышать. Хватаю ртом воздух, как рыба и без остановки щипаю себя за запястья, в надежде, что это всего лишь кошмарный сон.
- Услышала что хотела? - он смотрит поверх меня и машет рукой Амалии. - Теперь пошла за ней и без глупостей. Всё ясно? Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он размашистым шагом покидает дом, оставляя меня наедине с любовницей Алекса.
- Не медли, - сердито произносит она. - Пойдём. Мне не нравится твой папаша в гневе.
Ощущая чёрную пустоту внутри, я поднимаюсь за блондинкой с кукольным лицом по крутой лестнице, до хруста сжимая тонкие перила. Прохожу в небольшую комнатку со старой железной кроватью и рваным матрасом, лежащим на панцирной сетке, и без сил опускаюсь на пол.
- Ужина не будет, - бурчит недовольная Амалия, спиной пятясь к дверце. - Но тебе полезно поголодать, сбросишь лишние килограммы. Она уже схватилась за ручку двери, когда с моих пересохших губ срывается:
- Мы можем с тобой поговорить?
Глава 50
Кайл Беннет
Пробуждение даётся мне с большим трудом. Голова раскалывается от боли, во рту ощущается такая сухость, что губы потрескались до крови.
С трудом сдержав тихий стон, сажусь на кровати, пытаясь вспомнить, что же меня вынудило за остаток ночи прикончить целую бутылку коньяка.
- Демон, - хриплю я. - Как же хреново.
Попытка вспомнить хоть что-нибудь оборачивается новым приступом мигрени, которого я бы и врагу не пожелал. Хотя нет, отцу Бриттани - вполне.
Память услужливо подбрасывает обрывок воспоминания о нашем с Фиалочкой разговоре. Точнее, о его окончании, когда она, бросив на меня полный печали взгляд, молча развернулась и ушла.
- Да что ж такое…
На ватных ногах я спускаюсь по лестнице, добираюсь до кухни и осушаю залпом стакан холодной воды. Чуть-чуть помогает обрести ясность мысли, и я выпиваю ещё один. От студёной жидкости зубы противно ноют, и я плетусь в ванную комнату со страдальческим выражением на бледном лице.
Контрастный душ приводит меня в чувство. Обрывки вчерашних событий начинают складываться в единую мозаику, и вскоре помню всё, что и кому говорил.
Марианна пришла в ярость, когда я привёл её в “Голубое небо”, а сам объявил, что вынужден уйти. Счёт, естественно, закрыл, даже с избытком, на случай если Незабудочка от злости что-нибудь разобьёт.
Но я не могу флиртовать и улыбаться ей, когда всё внутри стремится к Брит.
Бриттани…
Я переключаю воду в холодный режим, стараясь выбросить её из своих мыслей. Ночной разговор с ней выбил меня из колеи.
Я был вынужден уйти ради блага моих близких. Уехал из столицы, в надежде что недоброжелатели оставят в покое моих пожилых родителей. Разорвал все связи с Кристиной, но это не помогло, и она скрепя сердце уехала к родственникам на север, в глухую провинцию.
Раз и навсегда закрыл сердце, отдав себя работе, пока мне не повстречалась Брит.
Фиалочка поразила меня своей решительностью.
Юная девушка сбежала от неверного жениха и тирана-отца на край страны! И по прибытии она вовсе не затаилась, переживая измену Харриса-младшего, а сразу же начала новую жизнь. Устроилась на работу, лишь бы не сидеть на шее у своей тётушки, или кем там Зоуи ей приходится, принялась строить планы на будущее, научилась ценить то немногое, что у неё есть!
И это не говоря уже о том, что она невероятно красивая, но при этом не пользуется своей внешностью. А ещё добрая, честная, обаятельная…
Забывшись в мыслях о Брит, я не замечаю, как в резервуаре кончается вода, и тугие струи превращаются в тоненький ручеёк. Перекрываю кран, докрасна растираю кожу махровым полотенцем и, спешно одевшись, иду в сторону стоянки, чтобы занять свободный кэб.
У калитки дома Зоуи на секунду останавливаюсь, но тут же мотаю головой и ускоряю шаг. После всего, что я ей наговорил, сомневаюсь, что она будет рада меня видеть.