далов.
— Исабель, ты занимаешься очень опасным делом, — голос Митча звучал встревоженно, — теперь у Черной смерти есть личные мотивы на тебя покушаться. Не только чтобы отработать свой гонорар.
— Подожди, Митч… — я почти его не слышала. Мое дыхание перехыватило. В глазах потемнело, а в ушах раздался свист. Причиной этого странного недомогания стала папка, подписанная “Летро Урро”.
— Что с тобой, Бел? — Митчелл испугался.
— Вот, — кивнула я на экран. Не видела смысла от него скрывать, — в базе Черной Смерти есть файлы, связанные с отцом моего жениха. Только я пока не знаю, кто он — заказчик или жертва.
— Вот оно что! Понимаю.
Митчелл убрал руку с моего плеча, словно упоминание об Урро его моментально отпугнуло. Без его ладони мне вдруг стало холодно.
— Я считаю, надо срочно показать это папе, — решила я.
— Полностью с тобой согласен, — кивнул командор, — может тебе категорически нельзя влезать в эту семейку.
Я подняла взгляд на Митчелла. Он говорил серезно и обеспокоенно. Как странно. Почему мне хочется найти в его словах признаки ревности, которой тут определенно нет? В голосе чувствуется тревога и искренняя забота.
Вдавив кнопку переговорного устройства, я попросила отца прийти в рубку программистов.
Митчелл сделал движение к двери, но я попросила:
— Останься. Ты тоже ведешь это дело и твое мнение будет полезным.
Командор остался. Мы смотрели друг на друга молча. И мне кажется, у каждого из нас сейчас происходил напряженный мысленный разговор. Озвучить его мешало ожидание моего отца. Тот появился довольно быстро. Удивленно посмотрел на Карнела, но ничего не сказал.
— Что ты хотела мне показать, Иса?
— Вот.
Я раскрыла ветку на мониторе.
Куча файлов. Это же оттиски документов!
— Разрешишь присесть? — попросил папа.
Я уступила ему свое место.
— Да здесь настоящий кладезь материалов, — потрясенно сказал отец, — не просто имя и фамилия, а суть дела раскрыта. Получается, то нападение на Аусмагал, из-за которого состоялся первый конфликт с этой галактикой, было инсценировкой. И хулиганы были вовсе не из Пиретриона.
— Так что, мы сейчас отдуваемся за чужие ошибки? — удивилась я.
— Ну, чего уж так, отдуваемся! — папа, кажется, обиделся. — Нам выгодны дружеские отношения с Аусмагалом. Но да, кто-то хотел спровоцировать конфликт между нами. А вот еще интереснее…
Отец защелкал кнопками быстрее.
— Надо же, Летро Урро фигурирует в базе Черной смерти и как заказ, и как клиент! Но, к сожалению, не вполне ясно, по какому поводу он обращался к наемникам.
— И вы все еще собираетесь отдать Исабель за сына такого беспринципного типа, адмирал? — не выдержал Митчелл.
— Я буду разбираться, сынок, — сказал папа, внимательно на него посмотрев, — но в любом случае, это не твое дело.
Глава 41
Медицинский браслет на правом запястье запикал.
— Что это? — удивился Митчелл.
В ответ послышался голос Кваси:
— Напоминалка о визите к доктору.
Сегодня я взяла питомца с собой к программистам, и сама об этом в какой-то момент забыла.
— Спасибо, Кваси, — рассмеялась я, — ты всем готов услужить.
— Только когда это касается тебя, Бел, — напомнил робот-питомец.
— И зачем тебе к доктору? — насторожился командор.
— Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много личных вопросов? — оборвал его отец. Это прозвучало резко, но я понимала причины. Да и Митчелл, на самом деле, не должен был проявлять свой интерес так явно.
— Я же феномен, Митчелл, — напомнила я, пытаясь разрядить обстановку, — а на борту сейчас создатель моих способностей. Поэтому мне нужно наблюдаться, чтобы понять, что все в порядке. До следующего его визита.
Отец одобрительно кивнул, а я свистнула Кваси и отправилась с ним в медицинский отсек.
— У тебя обеспокоенное лицо, Иса, — заметил Шенсон вместо приветствия.
— И вам здравствуйте, Куцер, — улыбнулась я ему. Удивительный человек. С одной стороны, внимателен к каждой детали, с другой — чужд условностям.
— Добро пожаловать к столу! — пригласил он меня.
Точно, сегодня еще и диагностика, мое состояние нужно отслеживать.
Академик проверил мои показатели, долго просвечивая голову.
Потом сказал озабоченным тоном:
— Исабель, скажи, ты занимаешься какой-нибудь усиленной умственной деятельностью?
— Да, — кивнула я, — помогаю программистам решить одну задачку. Без меня они провозятся с ней очень долго, а я еще успею справиться.
— Нет, не успеешь! — сказал он, кажется, почти возмущенно. — Ты расходуешь свои силы такими темпами, что к этой вашей дурацкой свадьбе передвигаться сможешь уже на каталке. И даже не сможешь сказать “согласна” перед межгалактическим регистратором. Чем ты таким важным занимаешься?
— Не могу сказать, академик. Это секретная информация. Лучше уточнить у папы.
— Да мне все равно, собственно!
Куцер Шенсон вспылил. Я его таким еще не видела.
— Стараешься тут, совершаешь чудеса биоинженерии. А твой труд не ценят. Да я сегодня же сяду в свою калошу и вернусь в лабораторию.
— Простите, Куцер, я не знала, что мне противопоказаны такие нагрузки, — смутилась я. И правда, неудобно перед гением.
— Тогда с этой минуты — больше никакой умственной нагрузки, — хмуро велел он, — надеюсь, ты еще не все испортила.
— Обещаю, академик Шенсон.
— Вот и славно, — пробормотал он, но все еще выглядел недовольным, — но я еще поговорю с твоим отцом, чтобы у него не возникло новых идей.
Вот и еще одно занятие, придающее жизни смысл, отвалилось. После процедур я под бдительным взглядом двух пар глаз медиков направилась к выходу. И не дошла. Потому что в голове зашумело и словно черный пакет на нее накинули. Рот заполнился горечью, и я упала. Шенсон не успел меня подхватить.
Пришла в себя я под звон в ушах. Перед глазами плавали то ли масляные пятна, то ли блики от ярких ламп.
— Иса, ты видишь меня?
Из бликов и пятен вдруг собралось лицо папы.
— Вижу, не волнуйся, пап. Слегка голова закружилась.
— Слегка? Ты почти десять минут провела без сознания! — в отцовском голосе звенела паника. — Сейчас тебя доставят в каюту для специального наблюдения.
— Папа!
Я села. Оказалось, что до этого лежала на каталке.
— Ты хочешь меня уже сейчас поместить в палату на лечение?
— Я обеспокоен твоим обмороком, дочка.
Отец и правда выглядел испуганным. Рядом стоял академик Шенсон и в задумчивости на меня поглядывал.
— Эштон, — сказал он наконец, — не думаю, что есть необходимость госпитализации. Хватит и обычного ведения болезни. Но никаких больше чудес для программистов, или чем она там занималась. Понятно?
— Более чем, — папа резко спрятал кулаки в карманы. Очень нервный жест.
— Ты уже очень помогла, Иса, дальше ребята пусть справляются сами. А твоя задача — беречь себя.
Меня доставили в каюту как стеклянную статуэтку, которой уже кто-то успел отломать руку. Сравнение жутковатое, но так я себя ощущала.
Свалившись на кровать, я погрузилась в пасмурные мысли. Реальность подступала ко мне, дыша в затылок, беря за горло.
Уже невозможно притворяться, что все как обычно. Скоро изменения станут заметны всем. А мой затворнический образ жизни привлечет внимание. Папа сказал, что сам объяснит Латчу и другим программистам невозможность дальнейшей помощи. Скажет, что подготовка к свадьбе, а так же изучение законов моего будущего дома отнимают все время.
Очень интересовало, какие действия папа предпримет по отношению к Летро Урро. Решится ли задать ему лично острые вопросы о Черной смерти, или привлечет дипломатов и министров?
Щекотливая ситуация. А что будет делать Митчелл? Он ведь тоже обеспокоен тем, что у моего будущего свекра не все чисто. Хотя, если подумать, Летро завязан на большой политике. Разве может там все быть честно и гуманно?
Веки мои постепенно закрылись, отправляя меня в неизвестное пространство. Именно так, без преувеличений. Сновидение было странным и пугающим.
Я летела сквозь холодную и бесстрастную черноту космоса, и сама была сгустком энергии.
— Это ты?
Космос наполнился голосом, который при этом не звучал, а просто был.
— Я, — ответила, сама не понимая, как.
— Мы снова не совпали?
— Снова.
Я не видела источник голоса, но знала, что он где-то здесь.
— Даже родились не одновременно. И в неподходящих оболочках. Сколько так жизней прошло? Две?
— Нет, эта была третья.
— Программа дает сбой. Когда же мы увидимся, Изель?
— Я верю, что в новой жизни. И уж точно друг друга не пропустим. Сколько у нас еще попыток?
— Девятнадцать. И пусть в этот раз все получится.
Меня тряхнуло в кровати, я резко открыла глаза. В теле еще сохранялось ощущение невесомости. Это все лекарства для питания и стимуляции мозговых волокон, не иначе.
Освещение в каюте перешло в ночной режим. Значит, спала я долго.
— Который час, Кваси? — спросила вслух. Ответа не получила. Питомец был где-то в другом месте. Скорее всего, на станции подзарядки, до утра.
Пришлось подниматься и идти искать часы. Да, время на корабле, летящем сквозь галактики — очень условное понятие. Относительное. Но есть принятые стандарты, чтобы не запутаться. Сейчас по ним было три часа ночи.
В дверь тихо постучали. Удивившись, я открыла. В каюту тут же ворвался Митчелл, защелкнул замок за собой.
— Что ты тут делаешь в такое время? — я смотрела на него во все глаза.
— Но ты же все равно не спишь, — он обаятельно улыбнулся.
— И откуда ты об этом узнал? Следишь за мной что ли?
— Ты слишком подозрительна, Бел, — нравоучительно сказал Митчелл, проходя вглубь комнатки, — причем там, где этого не нужно. Лучше бы у тебя вызывала беспокойство семейка твоего жениха.
Он присел в кресло.
— На самом деле я постучался наудачу, надеялся, что ты меня услышишь. Днем-то с тобой поговорить сложно.