— Я иду по центральному проходу вся в белом. Передо мной мальчик рассыпают лепестки роз. А у алтаря стоит он… Высокий, статный, сероглазый.
Я мотнула головой, отчего-то увидев конкретного человека. Пришлось часто заморгать, чтобы избавиться от навязчивого образа одного наглого мужчины.
— Не влюбляйся в него, — посоветовал Вемунд.
— В кого? — наигранно фыркнула я. — В своего жениха? Но за кого тогда выходить замуж, как не за любимого человека?
— Ты меня прекрасно поняла, девочка. Выбери более подходящий объект воздыханий, а молодой Хранитель — не тот, кто тебе нужен.
Я сбросила едва надетую маску и произнесла не менее уверенно:
— Извините, но не вам и ни кому бы то ни было решать, в кого мне влюбляться. Если так случится, что мне вдруг понравится лорд Моддан…
— Он уже тебе нравится, — заметил Вемунд и взял бокал, притом до сих пор не притронулся к еде.
— Я не о том! Не спорю, он понравился мне, потому что у меня есть глаза, я и достаточно хорошо вижу. Однако сейчас говорила немного о другом. Так вот, если все же мне не повезет, и вот здесь, — я приложила руку к груди, — будет жить теплое чувство к этому человеку, то он все равно о нем не узнает. Во-первых, потому что вскоре я вернусь домой. Во-вторых, у него есть невеста. В-третьих, мне не импонирует человек, который видит во мне лишь… — злой выдох, сжатые кулаки, — подстилку.
— Продолжай, — улыбнулся Вемунд.
— И не он один! — подняла вверх палец. — С какой стати Барион полез ко мне целоваться? До этого он воспринимал меня, как средство для достижение своей цели, но вдруг начал… И Добряк не лучше, обвинил меня в том, что я родилась красивой, затем навалился сверху и…
Я снова запнулась. Вот только решила не останавливаться и продолжила говорить. Мне было больно. До такой степени, что хотелось кричать, но ведь никто не услышит, не поймет. Текли слезы. Горячие слова срывались с губ, я вываливала на собеседника свою горечь, страхи, обиды. Все, что накопилось с момента попадания в этот мир. Во мне не видели человека, личность. Лишь красивую куклу, которой можно воспользоваться и выбросить на мусорку. Подстилку на одну ночь, какое-то низшее существо, не имеющее права голоса, вещь! Словно я грязь. Ниже их всех. Ничего не достойна…
— А в твоем мире с тобой обращались так же?
— Нет, — приняла я протянутый платок и вытерла слезы. — Хотя да… Вы не подумайте, я не жалуюсь. Нет, жалуюсь, — плечи опустились. — Простите.
— Говори, девочка. Я слушаю.
— После смерти родителей было непросто, — уперла я взгляд во влажный платок в своих руках. — В приюте удалось немного освоится, но сложно жить среди детей, без родителей, а затем без конца пытаться доказать, что ты не хуже всех остальных, у которых есть мама и папа.
Пришлось поделиться своей юностью. Тем, как сложно оказалось влиться в общество и не чувствовать себя ущербной, хотя постоянно присутствовало ощущение, что я какая-то не такая. Калека… Всего добиваться самой. Строить жизнь, надеясь лишь на свои силы. Работать по ночам. Идти к выбранной цели. Упорно подниматься вверх, не обращая внимания на сваливающиеся со всех сторон сложности.
Вемунд протянул распахнутую ладонь. Я сперва подумала, что нужно вернуть платок, но после вложила туда свою руку. Мужчина сжал ее, сдержанно улыбнулся.
— Тебя там ничего не держит, не цепляйся за старое.
С губ сорвался вздох.
— И я не предлагаю тебе полноценную семью, такой у нас не будет. Мое время на исходе. Выходи за меня замуж, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты не чувствовала себя калекой. Позволь помочь, не отталкивай.
— Нет, — покачала головой. — Не хочу так… Если вдруг я решу остаться и сделаю, как предлагаете, то какое обо мне сложится мнение? Охотница за богатством, вот что скажут люди!
— И пусть. А мы будем знать правду.
— Какую?
Вемунд откинулся на спинку стула, пригубил вина и, шумно втянув воздух, заговорил хрипло:
— Что встретились три калеки и решили с помощью друг друга стать полноценнее. Умирающий старик, лишившийся жены сорок лет назад во время родов и не сумевший простить сына за это, маленькая девочка-сирота с живым отцом и красивая, сильная девушка с непреодолимым страхом остаться одной.
— Настолько все плохо? — усмехнулась я.
— Хуже не бывает. У всех есть проблемы, и каждый скрывает их от окружающих в меру своих сил. Не верь улыбкам, они лживы.
— Смотря кто улыбается.
— Верно, — поднял бокал Вемунд и осушил его.
Прикрыл глаза, бледность усилилась. Я даже подалась вперед, но мужчина качнул головой, делая вид, будто все в порядке, и попросил лакея налить еще.
— Господин, — вместо молоденького паренька подошел к столу дворецкий. — Я принес вам целебного чаю. Мистер Орт запретил вам алкоголь.
— У дракона под хвостом я видал его запреты! — повысил голос лорд, ударив раскрытой ладонью по столу, что звякнула посуда. — Наливай!
— Но господин…
— Уволю!
— Милорд, — вмешалась я, подозревая, что могла стать причиной его срыва, — позвольте поухаживать за вами.
Поднялась. Приняла у дворецкого чашку и попросила уйти всех слуг. Развернулась с широкой улыбкой и поставила напиток перед мужчиной.
— Как вы собираетесь стоять у алтаря, если не бережете здоровье?
— Себя-то хоть видела, девочка? С магическим истощением обычно отлеживаются, а не ищут приключения у Хранителя дома.
— Я не думала, что вы за мной явитесь.
Вемунд похлопал ладонью по моей щеке, в его глазах мелькнула усталость.
— Не позволяй никому ранить твое сердечко.
Перехватив его руку, сжала ее, опустила к груди и снова улыбнулась, чувствуя, что где-то там уже нашлось место для этого немощного старика, который лишь со мной, здесь и сейчас, был настоящим.
— Обещаю.
Глава 19
— А если погладить живот беременной леди, то тоже забеременеешь? — спросила Амелия, провожая взглядом прошедшую мимо даму в деликатном положении.
— Нет, ничего такого не случится, — развернула я девочку и легонько подтолкнула вперед, а то прохожие на нас начали обращать внимание.
К слову, это место поражало воображение. Далеко вперед тянулась аллея из плавающих деревьев, частенько встречались фонтаны-рыбки, выглядывающие из воды и поливающие тропинки тонкой струйкой. С левой стороны радовал глаз многоярусный сад. Справа часто попадались беседки, арки, лавочки, где отдыхали горожане в этот великолепный солнечный день.
— Ой, — вдруг остановилась Амалия и обхватила живот. — Я забеременела. Ах, не надо было смотреть!
Подбородок девочки затрясся. Она уже готова была расплакаться, как я развернула ее к себе.
— Да откуда ты взяла эту глупость? Нет там у тебя ничего.
— А что тогда это было? Что? Вот здесь. Урчало сильно!
— Амалия, — улыбнулась я и потерла ее плечи. — Это животик напомнил тебе, что хочет кушать. Сейчас твой дедушка вернется, и мы поедим.
— Правда?
— Правда. Чтобы забеременеть, нужно немного подрасти и полюбить красивого мужчину.
— Врете вы все. Опять врете! — сбросила мои руки девочка. — Не надо никакого красивого! Не считайте меня дурочкой, я знаю все. У моей подруги Кьеры папа страшный, но она появилась на свет. Так? Так! И не стыдно вам?
Как же быстро менялось ее настроение. Еще пару дней назад она даже видеть свою пациентку не желала из-за предложения Горлэя стать его женой, считая, будто из-за меня мужчина поменял решение, а сегодня утром согласилась вместе с Вемундом показать мне достопримечательности столицы и даже вызвалась стать гидом, пока ее дедушка отлучился по срочным делам. Но теперь снова начала показывать характер.
— Беременность — это болезнь, — заявила малышка. — Ею можно заразиться, и тогда в животе появится паразит, который будет питаться женщиной и расти.
— Кто тебе такое сказал?
— Никто, об этом все знают, — махнула девочка рукой.
Не успела я удивиться, как заметила очень неприятную особу, скучающую в беседке. Амалия проследила за моим взглядом, просияла.
— Леди Фолис! — воскликнула она и, вмиг превратившись из упрямицы в маленького ребенка, побежала к моей бывшей подруге.
— Куда же ты? — обреченно вздохнула я, но зашагала следом.
— Амалия, как ты выросла, — радостно встретила ту настоящая Каталина, отложив на скамью веер. — Покрутись, покажи, какая ты. Ох, красавица, каких свет не видывал.
— Где вы были? Я приходила в наше тайное место, но вас больше не видела.
— Долгая история, малышка, как-нибудь потом расскажу. А почему ты здесь одна?
Не успела я сделать последних три шага, как Каталина обернулась. Улыбка сползла с ее лица. Взгляд стал колючим.
— Что забыла здесь?
— Эта лгунья назвалась вашим именем, представляете? — пожаловалась Амалия, ткнув в мою сторону пальцем. — Но я быстро раскрыла ее обман!
— Как она посмела? — возмутилась девушка и посмотрела на меня с таким пренебрежением, будто перед ней стояла вонючая оборванка и просила милостыню. — Я бы за такое ее жандармам отдала, пусть разбираются. Но мы ведь с тобой леди и не станем марать об нее руки.
Девочка закивала. Вздернув подбородок, села на скамью ко мне спиной. Каталина же усмехнулась, одними губами произнесла, чтобы я шагала прочь, и опустилась рядом с Амалией.
Где набраться терпения? Я возвела глаза к небу, но ответа сверху не получила. Молчали боги. Не желали разговаривать с простой смертной, хотя сами явно наблюдали за всем, что со мной происходило. Подобную клоунаду грех не посмотреть.
Зато не прошло и пары минут, как раздался радостный лай, и к моим ногам подбежала Фо-фо. Завиляла хвостиком, в нетерпении подпрыгнула. Сразу же следом за ней появилась знакомая служанка и с причитаниями подняла на руки вертлявое животное.
— О, леди Фолис, какая приятная встреча, — воскликнула едва поспевающая за ними леди Моддан.
— Доброго дня. И тебе привет, Фо-фо, — пожала лапку.
— Я увидела вас, и он стал значительно лучше! — заулыбалась женщина, а я задумалась: с какой стати она относилась ко мне хорошо? С самого начала мать Роуэна показывала свое расположение, хотя я ничего для этого не сделала. — Моя маленькая красавица очень полюбила вас. Признаться, я немного ревную, — она хлопнула меня сложенным веером по предплечью. — Ах, простите, где мои манеры? Как ваше здоровье?