ение! Моя троюродная сестра вот собиралась уничтожить его, да вот та девчонка появилась, которой парня надо было от соперницы увести… Спалит тебя это Кольцо, как спичку, вот что меня беспокоит. Надо такое количество энергии иметь, которое оказалось бы намного больше запаса энергии, покидающей тело внезапно умирающего человека. Не знаю, обладаешь ли ты такой силой…». «А иначе мой брат умрет», – Инга уверенно возразила, уже приняв непоколебимое решение. «Ну что ж, тебе видней…» – старушка развела руками, и на ее морщинистом лице появилась сочувствующая улыбка. «Я уже решила», – Инга покачала головой и, улыбнувшись, поблагодарила старушку.
… Наверное, никогда еще в жизни Вадим ни на кого не орал так, как сейчас – на «чудо-доктора». Еле сдерживаясь, чтобы не обложить побледневшего доктора матом, он орал так, что его, наверное, слышно было на всем этаже.
– За такие шуточки в суд можно подать на Вас и Вашу клинику!!!
– Послушайте, молодой человек… – доктор, нервно поправляя то и дело съезжающие на кончик носа очки, пытался вставить хоть слово.
– Да что «послушайте»! Я Вас уже послушал, теперь Вы меня послушайте! И часто у Вас так путают результаты анализов? Вы понимаете, что своей «ошибочкой», как вы только что мне сообщили, могли бы та-аких ошибок наворотить! «Ошибочка вышла…». Черт! Да я из-за Вас и Вашего диагноза, который Вы мне навесили, чуть и в самом деле на тот свет не отправился! Задумавшись, чуть под машину не угодил – прямо напротив Вашей бездарной клиники! Чудесная ошибочка…
– Вадим, послушайте… Пожалуйста, послушайте меня, – доктор, сложив ладони перед грудью, взмолился, и Вадим, уже наоравшись, замолчал.
– Мы могли бы это… хм… неприятное дело уладить другими способами. Скажем, клиника могла бы в качестве компенсации за моральный ущерб оказывать Вам бесплатные услуги – какой-то период… Мы договоримся! – доктор заискивающе улыбнулся. – Ради всего святого, Вадим… Суд – это излишняя волокита… Ну, случилось так, да, мы виноваты. У нас еще не бывало такого в практике, чтобы мы путали анализы и ставили пациенту чужой диагноз… Впервые так случилось. У Вас чудесное здоровье…
Доктор, блея оправдания, с заискивающей улыбкой смотрел на хмурого Вадима, боясь, что тот вновь поднимет скандал. Предложил чаю и тут же, не смотря на категорические возражения, схватил телефонную трубку и позвонил медсестре с просьбой принести чай.
– Да не надо, не надо! – Вадим замахал на доктора руками, отказываясь от угощения. – Не буду я подавать на Вашу клинику в суд, успокойтесь. Время тратить не хочется.
– Вот и чудесно! – доктор расплылся в счастливой улыбке и вытер со лба выступившие капельки пота. – Но медсестра пусть все равно зайдет, руку Вам обработает.
И Вадиму, который уже мечтал поскорей покинуть эту клинику, пришлось остаться и вновь слушать заискивающее кудахтанье доктора, борясь с желанием в сердцах сказать: «Заткнитесь, доктор».
– А знаете, доктор, Вы мне сейчас такой отдых испортили! – Вадим, воспользовавшись секундной паузой «чудо-доктора», с усмешкой вставил. – Я же ведь, после того, как Вы меня, как кукушка, огорошили сроком, сколько мне осталось жить, уже мысленно на Мальдивы собрался – отдохнуть напоследок. Послать работу к черту и махнуть на острова с девушкой! А теперь придется работать, работать, работать…
Доктор заискивающе хохотнул и, поправив на носу очки, вновь завел оправдательную песню:
– Сам не знаю, Вадим, как так получилось… Девочка-медсестра перепутала анализы! Лишу премии однозначно. Может, потому что фамилия Ваша настолько редкая… Да и имя. Вот если бы Вас звали, например, Сергей Иванов, ну или еще каким-то часто встречающимся именем… А так – смотрим, на бумажке написано «Дохновский», и имя Ваше. Решили, что Вы. Вот так и перепутали. А когда уже разобрались – год-то рождения совершенно не Ваш, да и отчество другое… Я сразу Вам и позвонил.
– Постойте… – Вадим, выцепив из жизнерадостного кудахтанья доктора иной для себя смысл, перебил того. В груди будто обдало горячей волной, и сердце в тревоге застучало часто-часто.
– У Вас что, есть еще пациент, который носит такую же фамилию? И такое же имя?..
– Представьте себе, да! – доктор радостно объявил, словно только что сообщил преприятную новость. – Наша клиника дорогая, обслуживаются у нас в основном VIP-клиенты – не поточное, одним словом, обслуживание… Мы каждого клиента чуть ли не в лицо знаем. Но вот перепутали как-то… Бывают же такие совпадения – два пациента с одинаковыми редкими фамилиями и именами.
В висках застучало, будто вся кровь прихлынула к ним. Бормотание доктора еле слышно, словно где-то вдалеке, аккомпанировало бьющим набатом мыслям. Почему-то в тот раз, когда врач поставил страшный диагноз ему самому, Вадим не испытал такого потрясения, как сейчас. Видимо, тогда еще не успел осознать.
– Доктор, да замолчите же вы! – все же вертевшаяся на языке фраза, надежно, казалось бы, удерживаемая за сцепленными зубами, вырвалась, и доктор, изумленно замолчав, вытаращился на него.
– Извините, – Вадим, смутившись, извинился. – Скажите, у того пациента, которого Вы перепутали со мной – рак? То есть все то, что Вы недавно произнесли мне, целиком относится к нему?
– Да. Не повезло ему… Уважаемый человек, и вот такая беда, – доктор сочувственно выдохнул – то ли и в самом деле сочувствуя пациенту, то ли просто потому, что так полагалось по приличиям.
– Год рождения его? И отчество?
– Послушайте, Вадим… Информация вся конфиденциальна, мы ее не разглашаем, тем более при… – доктор смущенно кашлянул и выразительно покосился на медсестру, которая, обработав Вадиму ладонь, теперь собиралась ее перевязывать.
– Спасибо, я обойдусь, – Вадим выдернул ладонь из рук медсестры. И снова, после того, как медсестра ушла, обратился к доктору:
– Услуга за услугу. Я заминаю скандал и обещаю к нему больше не возвращаться, вы сообщаете мне отчество и возраст моего однофамильца.
И, предугадывая возражения доктора, рявкнул:
– Надо!
– Ну хорошо, в порядке исключения, – доктор вздохнул и, порывшись в лоточке с бумагами, извлек нужные.
– Дохновский Вадим Юрьевич, 1957-го года рождения.
Вадим, не сказав больше ни слова, встал и, не попрощавшись, вышел.
Когда Лариса вернулась с работы, Вадим был уже дома. Как будто расстроенный, он сидел за кухонным столом над тарелкой с уже остывшим супом и, отложив ложку, о чем-то думал. И когда Лара вошла на кухню, вздрогнул, словно внезапно очнулся от своих мыслей.
– Привет! – она поцеловала его и нахмурилась:
– Что-то случилось?
– Да нет, ничего… – Вадим поднялся и, отодвигая свою тарелку, нарочно бодрым тоном сменил тему:
– Я разогрею тебе ужин. Кстати, Инга звонила, просилась приехать. Ей не терпится что-то еще нам рассказать. У меня в последнее время стало складываться впечатление, что мы живем не вдвоем, а втроем – я, ты и моя сестра.
Он усмехнулся, но видно было, что все же столь частые визиты сестры его не раздражают, и злословит он просто так, из «вредности».
– А хоть бы и втроем! Ничего не имею против Инги, – Лара рассмеялась и отправилась переодеваться и мыть руки.
…Вадим все же с большой неохотой, но сдался перед Ларисиными настойчивыми расспросами, чем он так расстроен.
– Барышни, есть у вас одна вредная черта – излишнее любопытство, граничащее с назойливостью, – он с усмешкой проворчал, а девушка, ничуть не обидевшись на его замечание, бойко парировала:
– Барышни не из любопытства лезут в душу, а из желания помочь. Выговоришься, легче станет. Поверь мне.
– Это вы, барышни, решаете проблемы, делясь ими с десятью подругами, а мужчины решают их, уходя в себя. Этим мы от вас и отличаемся.
– Не только этим, – девушка усмехнулась и отставила пустую тарелку. Приятно, конечно, что Вадим за ней так ухаживает – ужин, например, готовит или разогревает, если приходит с работы раньше ее. Влад так никогда не делал. Впрочем, может и Вадима ненадолго хватит, как знать…
– Чему улыбаешься? – он тут же подозрительно спросил.
– Да так… Не увиливай от темы.
– Если я закурю, не помешаю?
– Бо-оже, Вадим, какой ты деликатный! Нет, не помешаешь. Я чай пока налью. Будешь?
– Буду! – он кивнул и закурил, приоткрыв форточку. Затем, вздохнув, задумчиво произнес:
– Боюсь, Ларка, при всем твоем огромном желании помочь ты не сможешь. Никто не сможет. Я вот тут узнал кое-что, совершенно случайно, и теперь не знаю, что с этим знанием делать… Денечек у меня аховый был, адреналина получил больше, чем на американских горках.
Он, не вдаваясь в подробности, рассказал Ларе и про поставленный ему чудо-доктором «диагноз», и про «Жигуленок», и про последовавшее за этим опровержение «диагноза».
– Ошибочка у них вышла!
– Ничего себе! – Лариса испуганно-возмущенно воскликнула.– Вадим, странно как-то получается… Я, конечно, допускаю, что в клиниках могут путать анализы, но вот так сразу тебя огорошить… И, наверное, на онкологию сдают какие-то специальные анализы. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но все же мне кажется, что вряд ли бы тебя отправили сдавать такие анализы, когда ты обратился в клинику совсем по другому поводу.
– Перепутали, Лара! Прикрепили к моей карточке листочки с обследованиями другого человека – на основании того, что нас зовут одинаково. Но не в этом дело, Лара. Понимаешь, меня перепутали ни с кем иным, как с собственным дядей. Это ему этот диагноз поставили. Он болен, а ни я, ни Инга об этом даже не подозревали! Я вот таким образом узнал… И что теперь делать – честно, не знаю. И Инге сказать не могу. Не знаю, Ларка! Дядя, когда меня в эту клинику сосватал, не предполагал, что там ухитрятся наши карточки перепутать, и я в результате этого узнаю о том, что он болен. Черт, Ларка! Не знаю, как теперь себя вести!
Вадим легонько стукнул кулаком по столу и поднялся, отправляясь в коридор открывать дверь на звонок. Прежде чем выйти из кухни, предупредил Ларису: