— Камолый на месте?
— Он не Камолый, а Камолов, — поправила меня девочка.
— Какая разница для будущего покойника, — чуть ли не печально заявил я. Не дожидаясь, пока появится эффект от этих слов, вошел в кабинет директора «Аргуса» и без приглашения плюхнулся на стул у его огромного рабочего стола. Камолов тоже молчал, не здоровался. Глупо было бы нам желать друг другу этого самого здравствования даже в весьма условной форме.
— У меня мало времени, — сходу беру быка за рога, чтобы лишний раз доказать Камолову, что он по уши в дерьме и помощи от своих партнеров может ждать только в виде автомобильной катастрофы. — Поэтому сразу о деле. Ты знаешь старинное изречение «Пусть проигравший платит», его выдал Бренн, когда бросил свой меч на римские весы.
Камолов с легкой гримасой презрения посмотрел на меня и заметил:
— Бренн сказал: «Горе побежденным». Этот варвар был несколько образованней многих нынешних…
— Заткнись и слушай, — перебил я дельное замечание. Ну, конечно, наблатыкался в своем «Знании» всяких слов, а теперь мне замечания делает. — Тебе не о варварах, о своей шкуре думать пора. И платить по счетам.
Камолов все с той же легкой гримасой посмотрел на меня и, нагло пыжась, заявил:
— Я готов. Хоть сейчас.
Долго ждать будешь. И свою готовность ты так активно показываешь, потому что боишься, ишь, как пальчики дрыгаются. Что, думаешь, о тебе на могиле декламировать будут: «Он встретил смерть лицом к лицу, как в битве следует бойцу»? Выведешь меня из себя, все переиначу. Тебе смерть раем покажется; Вершигора с радостью поборется с организованной преступностью в твоем лице, процесс века закатит. А ты, падло, пойдешь в лагерь, там зад твой толстый повышенным спросом будет пользоваться. Все пятнадцать лет. А пока он бодрится, суперменом себя чувствует, постоянно к смерти готовым. Потому что догадывается — что-то мне от него нужно. В противном случае — давно бы уже свою «Ромашку» догонял.
— Сейчас и ответишь, — спокойно замечаю, запуская руку в карман. Боже, да у него желудок совсем ослаб, беззвучно воздух портит. Ничего, потерпим, со мной однажды такое тоже случилось, правда, очень много лет назад.
Может Камолов и ждал, что достану я из кармана револьвер, начну пулять в него, мстя за вероломное нападение на мои точки. Только вместо револьвера я извлек свое основное оружие — крохотный калькулятор «Сони» и начал считать, не обращая на директора фирмы, с которым приехал заключать договор, никакого внимания.
— Если пятьдесят умножить на один, — бормотал я, — а потом опять-таки на один разделить и умножить на, скажем, десять баксов… Камолый, сколько это будет?
Камолов, чувствуя подвох, промолчал.
— Это будет полштуки, — наконец подсчитал я. — Правильно? Я тебя, козел, спрашиваю, чтоб потом претензий не было…
Вот тут Камолов и повелся. Он еще надеялся откупиться, подумал я, когда Камолов тихо прошептал:
— Верно.
— Вот видишь, умные люди всегда между собой договорятся, — чуть ли не обрадовался я. — У меня здесь пятьдесят человек охраны, если каждый кинет твоей телке по одной палке, согласно среднему прейскуранту я заплачу ей…
Камолов вместо того, чтобы внимательно выслушивать директора фирмы «Козерог» и заключать с ним договор о совместной деятельности, быстренько привстал с места и потянул свои ухоженные пальцы к моему горлу. Я тоже сделал движение вперед, очутился между протянутых рук собеседника, прихватил его за волосы и от всей души стукнул головой об стол. Жаль только, что Камолов влетел мордой в какую-то толстую папку, лежащую перед ним, а не в полированную поверхность. Но и этого удара хватило, чтобы он немного успокоился.
Я демонстративно стал сдувать с пальцев волосы Камолова, но при этом сомневался, что он захочет ударить меня лбом в нос.
— Не бойся, Камолов, — успокаиваю приходящего в себя собеседника, — ничего с твоей девочкой не случится. Больше того, ее уже нет в твоем офисе. Правильно себя поведешь, я тебя не трону и телочку свою назад получишь. Секретарша у тебя классная, моим ребятам сходу понравилась, такая тоненькая, беленькая, губки рабочие.
После этих слов своих атак Камолов не возобновил, а значит я могу развивать наступление. И чего эти все деятели так стандартно себя ведут, подбирают себе подружек лет на двадцать моложе и обязательно в секретарши, чтоб постоянно под, скажем так, рукой была. Ну, Камолов, как тебе нравится, что с девочкой твоей случиться может, этой песней лебединой? Я ведь супругу твою в заложницы не беру, ты б еще, наверняка, доплатил за такое решение и его возможные последствия.
— Что ты хочешь? — наконец-то капитулировал Камолов.
— Не «что», — в свою очередь поправляю собеседника, — а «чего». Мне нужные кое-какие данные. И тогда я тебя не трону.
— А кто тронет?
— Это уже другой вопрос. Тебя может тронуть твой приятель Петр Петрович, например. Не понимаешь? Правильно. А если я скажу Городецкий, поймешь? Но это не моя проблема. Моя проблема — ты. Это ты напал на меня и, скажу честно, мне очень хочется размазать тебя по стенке. Как я это сделал с усопшей «Ромашкой». А чтобы ты все до конца понял, скажу одну подробность: я не отдавал приказ насчет ликвидации твоей банды, а лично ее на тот свет спроваживал. Такая между нами разница. И можешь не переживать насчет моей глупой откровенности. Разговоры в твоем офисе уже несколько дней не пишутся. Не тешь себя мыслью, что мне эта беседа может когда-то боком выйти.
— Какие сведения нужны? — приподнял белый флаг Камолов.
— Ты б еще задал дежурный вопрос о гарантиях, — усмехнулся я, глядя на его распухший нос. — Думаешь, мы не сумели войти в банк данных твоего компьютера? Так это было сделано через три дня после того, как твои придурки стали мне мозолить зрачки. Тоже мне бином Ньютона, — достал я из кармана блокнотик, одновременно доказывая свою начитанность. — Так у меня на тебя еще кое-что есть, о чем компьютер не подозревает.
Значит, наша доблестная фирма «Аргус» решила отпочковать «Ромашку». Мудрое решение. И бандитам этим за охрану платить не нужно, а только помогать им в выборе жертвы, и в крайнем случае, подмога, кроме конторской, гарантирована. Знаешь, Камолый, я ведь в свое время тоже работал по металлу. Но совсем другими методами. Что это за фирма такая, «Энтерпрайз-бриз»? Судя по названию — чересчур заграничная. А если разобраться, из сильно зарубежного только название. Наверняка, в Красноярске, где фирма зарегистрирована, даже не знают о существовании этого «Энтерпрайза», с которым у тебя договор. Чего там у меня записано, тут, Камолый, металлов не меньше, чем у Менделеева в его таблице. Ага, алюминий. Значит, «Энтерпрайз» трудолюбиво тянет через Грузию аж до Норвегии тысячу тонн алюминия. Чего через Грузию, Камолый, я бы это делал через Молдавию, а еще лучше — Приднестровье, государство непризнанное, а следовательно международные законы бессильны. Ну, да ладно. А в Норвегии груз получают некие Рейульф Крэк и Ул Кванде, представляющие фирму «Майкл», которая по другим документам значится как «Мишель».
Камолов заерзал на месте, видимо от мысли про свою близкую кончину он стал отвыкать, а про трудовые подвиги почему-то ему слушать тошно. Ничего, потерпишь, я доведу тебя до нужного состояния.
— Так самое интересное, что этих двух норвежских бизнесменов кредиторы днем с огнем найти не могут, а «Энтерпрайз» малоизвестный с ними в два счета связался. И за тысячу тонн алюминия честнейшие зарубежные партнеры, хотя и в бегах, но все равно расплатились. «Секонд-хэндом», естественно, аж на миллион крон подержанных тряпок, это ж сотню беженцев одеть можно и еще разворовать останется. А куда делась разница между тряпками и подлинной стоимостью металла? Не знаешь?
— Не знаю, — твердо ответил Камолов. И тут же кристально честно подчеркнул:
— Куда делась вся разница, я действительно не знаю.
Вот дурашка, он, наверное, думает, что я лезу за его заграничными счетами. Конечно, конторские ребята отбрасывали какую-то долю директору «Аргуса», но это для него суммы. А меня они мало устраивают.
— Кроме алюминия есть и другие железяки, представляющие интерес для зарубежных партнеров. Теперь же Прибалтика заграница, да, Камолый? Я слышал, там памятники на металлолом курочат. Ты, наверное, прибалтам хотел помочь, чтобы как-то облегчить участь выставленной «Ромашкой» «Салмо»? Что, контора решила, Прибалтика расплачивается той же валютой, только работать легче? Свои люди там остались, а с норвежскими агентами сильно потяжелело в последнее время. Значит, в славном городе Норильске производственное объединение «Жилбытремонт», естественно для нужд трудящихся, приобретает никель в слитках. Но почему-то этот «Жилбытремонт» не захотел никелировать оконные шпингалеты, видимо технологию не разработал, а потому гонит пару грузовиков со слитками никеля в Москву. А там его покупает не «Энтерпрайз» вовсе, а центр авиационно-парашютных работ «Импакт». А потом этот «Импакт», который с тобой в Москве одним банком пользуется, не привязывает слитки никеля к стропам парашютов, а перекидывает его литовской фирме «Лия».
Могу еще вспомнить о такой интересной подробности: как это «Аргусу» удается постоянно арендовать военные самолеты для нужд своих партнеров? Кто там помогает тебе руководить отечественной и зарубежной уже, но все равно по привычке доблестной авиацией? Не скажешь?
— Не знаю, — коротко отвечает Камолов.
Еще бы. Станет Городецкий докладывать о своих московских партнерах, которые готовят себе почву, если их стремление склеить обломки рухнувшей страны не увенчаются успехом. Или о Велигурове, сохранившем связи на Востоке, откуда течет на Кавказ наше же замечательное оружие в обмен на металл по будто бы демпинговым ценам. А что они получают за оружие я пока не знаю. Может быть — валюту, золото, бриллианты. Или наркотики. А что, я бы сам так сделал. Получил бы за оружие наркоту и назад ее, на братский Восток, и уже оттуда, например, в Амстердам. В результате — тройной навар. Только наркотой я не торгую из принципа, покойный Колотовкин меня в этом лишний раз убедил. А что они получают — это через пару дней Рябову на ушко обязательно шепнут в порядке дружеской взаимопомощи. Так что свою старость и возможную отставку при дальнейших демократических преобразованиях московский командир Городецкого, заместитель начальника внешней разведки Игнатенко обеспечил и себе, и своим подчиненным, А если произойдет очередная революция, так им эти мелочи даром не нужны. Потому что Игнатенко станет начальником КГБ вновь созданного СССР, перетянет к себе Петра Петровича, чтоб они здесь с Велигуровым по пустякам не спорили, кто больше так называемым демократам в борщ нагадил, а наш пенсионер Василий Васильевич вытащит из шкафа генеральскую форму и возглавит Южноморское областное отделение организации, которой он отдал всю свою жизнь. А если их затею будут именовать не революцией, а переворотом, эта компания будущее не только себе — правнукам обеспечила. Словом, застраховались они на все случаи жизни. Только Камолову я об этих мыслях не распространялся, а просто и незатейливо заметил: