Я с трудом припоминала, как в детстве тянулась к этому чувству. Когда не стало мамы, в душу заполз холод и страх, и именно зверь тогда принял все на себя. Не дал мне скатиться в бездну отчаянья.
Это страшно — остаться маленькой девочкой в доме полной озлобленных женщин, которые ненавидят тебя просто за то, что ты дочь единственной их мучителя. И всем было плевать на то, как страдала мама из-за этой проклятой связи с безумцем.
Нет, бешеным отца сделала не кончина истинной, как многие полагали. Он был таким всегда. Высокомерный, жадный до золота и власти. Не считающий нужным слушать тех, кто рядом.
Иногда я думала, что двигало матерью, когда она соглашалась принять его брачные узоры в храме. Неужели полагала, что это хоть как-то изменит его?
Нет. Если человек страшнее своего зверя, то ничего в этом мире не способно его изменить и переделать.
Ни любимая, ни дети.
Ничего!
Но постепенно глядя на свору, потерявших человеческую душу, стала бояться уподобиться им. А именно этого от меня и ждали. Жестокости. Людоедства. Залитых кровью глаз.
Не дождались! Моя волчица, словно понимая терзающие душу страхи, старалась о себе не напоминать лишний раз. Это теперь я поняла, что она просто поддавалась, чтобы поддержать иллюзию моей похожести на простых крестьянских женщин.
Но я обманывала себя. Я из племени оборотней. И никем иным никогда не стану.
Снаружи до меня донесся странный шум. Разогнувшись, снова взглянула в окно и остолбенела на мгновение. Из курятника через распахнутую калитку летела с диким воплем Юниль. Прямо по грязи, теряя ботинки. Волосы дыбом. В руках у нее было маленькое ведерко, из которого обычно курам и подсыпаем зерно в кормушки. В панике она не могла сообразить, что его нужно бросить.
Хотя у нее была причина голосить на всю округу. Мою егозу преследовали вечно голодные раздосадованные птицы. На бегу из ведерка просыпалось лакомство, что делало погоню за моей мелочью для них ещё увлекательнее.
Кудахтанье нарастало.
Но и это еще не все. За Юниль летели не только курицы, вываливая всем скопом в огород, но и будущий правитель империи драконов. Он тщетно пытался остановить свою перепуганную подельницу, попутно отмахиваясь от птиц.
Прикрыв рот рукой, тяжело вздохнула.
И гадать не нужно было, что произошло — Юниль решила показать, какая смелая.
Руни бы ведром и по лбу. Ну сколько раз просила примирить ее с обитателями курятника.
Выдохнув, вытерла руки об подол влажного платья и пошла спасать дочь, а заодно и ампиратора.
Вроде умный молодой дракон, но, кажется, моя ведьма плохо на него влияла. Я бы сказала — губительно.
Отворив дверь бани, смекнула, что опоздала. К Юниль уже бежал выскочивший из дома Вегарт. Схватив ее, он аккуратно забрал из ее рук ведро и кинул его в сторону курятника.
— О чем ты думал, Льюис? — рявкнул он на своего сородича.
— Я не знал, что она пойдет туда. Поздно сообразил, что к чему.
— Я слышал днем, как ты подначиваешь девочку. Ещё раз и я буду зол. Так и знай!
— Да мне и этого раза хватило, — выдохнул Льюис.
Окинув взором двор, лишь всплеснула руками. Этим и привлекла внимание Вегарта. Он нахмурился ещё больше и осмотрелся. Вокруг него важно расхаживали курицы, хорошо, что не строем. Умные твари прекрасно чувствовали, кто их боится, а от кого и пинка под пернатый зад получить можно. Но при этом они быстро уничтожали остатки рассыпанного зерна и обратно во дворик курятника никак не спешили.
А чего? Там тесно, а в огороде раздолье. Травка есть свежая.
— Юниль! — Я строго взглянула на дочь. — И кто теперь загонит всех обратно?
Она увидела меня, распахнула глаза, сообразив, что сейчас влетит, и обняла Вегарта за шею.
— Не поможет, — быстро раскрыла её замысел. — Генерал мне не указ! И ты не его дочь! Так что, как натворила, так и исправляй!
— Ну, ма! — жалостливо воскликнула она. — Они сами как поперли на меня.
— А что же ты делала днем и в курятнике? М?
Печально вздохнув, дочь предпочла промолчать. Ну хоть здесь молодец — не врет и не ищет крайних, коль уж виновата.
— Так вот! Сейчас же слезаешь с орина и вместе с Льюисом идешь загонять курей обратно. Оба натворили — оба исправляйте. И мне все равно, кто там будущий ампиратор. В этом огороде закон я! Ясно?
Они переглянулись и слаженно кивнули. И если Юниль готова была разреветься, то Льюиса все произошедшее позабавило.
Развернувшись, я отправилась стирать дальше.
Странно, но происшествие с курятником ослабило напряжение в нашем доме и к вечеру, управившись со всеми делами, я пошла в свою комнату с одним желанием — выспаться. Умывшись, поставила на стол глиняный кувшин с водой. Проверила Юниль, поправив на ней одеяло, и выглянула в окно.
Темно. На горизонте сверкали молнии. Весной в этих краях затяжные дожди — привычное дело. Главное, чтобы река не вышла из берегов. Она у нас хоть и небольшая, но порой разливается так, что и до деревни доходит. А зима в этом году была снежной и на вершинах северных гор снега скопилось не мало.
Поправив занавеску, легла на кровать, закрыла глаза и прислушалась.
Льюис сидел на кухне и ждал Вегарта. Несмотря на его, казалось бы, хорошее настроение, я заметила странные задумчивые взгляды, которые он бросал на Юниль. В этот момент в глазах молодого дракона вспыхивал пугающий темный огонек.
Он словно изучал мою девочку и мне это не нравилось.
Прикрыв глаза, медленно погружалась в тревожный сон. Ворочалась. Прислушивалась к звукам. И вроде дремала, но как-то слишком поверхностно.
Гроза приближалась. Вспышки становились все ярче.
Повернувшись на правый бок, сильнее обняла подушку.
По крыше забарабанили крупные капли. Громкие шаги и входная дверь открылась.
«Вегарт вернулся» — мелькнула мысль.
Шепотки на кухне. Я спала дальше.
Прошло немного времени.
Дождь усиливался. Ветер с силой ударял в окна.
И снова шаги… Тихие.
«Амма, — легко узнала я того, кто крался по коридору, чтобы нас не разбудить. — Наверное, крыша протекла в комнате драконов»
А ведь там уже и ведра нужны. Распахнув глаза, встала и я.
Тихо прошла до занавески и выглянула. Это действительно была Амма. Она остановилась у стены и прислушивалась. Обернувшись испуганно, приложила палец к губам и подозвала меня.
Она явно подслушивала разговор на кухне.
Подкравшись, замерла рядом с ней. Мне не было видно, что происходило в кухне. Слышала лишь тихий стук глиняных бокалов. Противный скрип стула, на котором сидел один из мужчин.
Не выдержав, дернула Амму за подол серой ночной сорочки. Она обернулась на меня и снова приказала вести себя тихо.
Вид у пожилой ведьмы был испуганным.
— Может, ты ошибся? — наконец, послышался голос Льюиса. — Взгляни на нее. Веселый живой ребенок. Добрый и ласковый. Светлый. Что у нее общего с… этим?
Я насторожилась, не вполне ещё понимая, о ком они говорят. Но гадать не пришлось.
— Юниль его дочь. Я никогда не ошибаюсь, Льюис.
Этот тяжелый, суровый голос принадлежал Вегарту. И генерал сейчас явно радость не источал.
— Нет, да быть не может! — стул снова протяжно скрипнул. — Ты видел его поместье?! Мы вместе с тобой захватывали его. Слышал, что говорили уцелевшие о детях? Озлобленные, готовые глотку перегрызть друг другу. Что общего у нее с теми рассказами?
Снова тихий удар бокала об стол. Небольшая пауза… Моё сердце билось как бешеное.
Страх, непонимание, растерянность… Меня тихо трясло.
— Общее у них одно — порченная кровь, — негромко ответил генерал. — Но у детей разные матери. Грета хорошо справилась с воспитанием девочки. Только любовь матери способна сотворить такое чудо.
— Боги, Вегарт! Да прекрати! С чего выводы? С одного мыла? Ты ещё скажи, что Руни — его сын. А что? И силен, и странен. Так ведь говорили про младшего из сыновей.
Амма качнулась и схватилась за косяк.
— Чем младший будет отличаться от старших? Такой же кусок бешеной псины. И не передергивай, Льюис! — доносилось до нас из кухни. — Просто подумай головой. Они отличаются от местных. И это видно сразу. Я сегодня вечером поболтал тут с некоторыми, скажем, из старожилов. Амму помнят многие ещё молодой женщиной. Была у нее дочь. Уезжала из этой деревни она с ней. Вот только кто отец — не знают, и не вполне уверены, что то Грета была. Но положим, родилась моя волчица не здесь. Руни ей действительно брат. А то, что я не слышу связь пожилой женщины и Греты — виновата здесь кровь. В Грете ничего нет от ведьмы, впрочем, как в её дочери от волков.
— Да подожди!
Стул заскрипел и ударил ножками об пол. Льюис, видимо, вскочил.
Большая тень легла на стену. Молодой дракон прошелся по кухне и замер у окна, на котором горели две лучины.
— Подожди, Вегарт… Выходит, они все же местные?
— Только Амма, остальные пришли с ней два года назад. Дочь, сын и внучка. С ними жрицы Яники. Воительницы богини и назвали Грету вдовой, но плетений на руках нет и не было. Зато есть мыло. Видны манеры, речь. Льюис разуй глаза. Ее девочка… Она дочь Долона.
— Далось тебе это мыло! Она где угодно могла его взять, — тихо процедил младший дракон.
Я закивала, соглашаясь с ним. А сама богов молила, чтобы он переспорил Вегарта. Лишь бы отвести от нас подозрения.
— Они пришли сюда два года назад, — повторил генерал. — Тебе напомнить, когда я закинул тело ханыма и его безголового сынка на телегу? Два года назад. Именно тогда наложницы Долона и бежали из поместья…
— Наложницы! Но причем здесь Амма и Руни? Они каким боком?
— Я не знаю, — выдохнул Вегарт. — Возможно, старшая женщина работала в том доме с детьми, и ханым дотянулся до её дочери. Это много объясняет. Не в деревне Грета росла. Не в простой избе.
В этот момент Амма обернулась на меня. Её лицо исказил ужас. Ведь он действительно говорил правду. Только не до меня дотянулся ханым, а до её родной дочери. Закрыв рот рукой, я стояла словно к полу приросшая, и не могла сдвинуться с места.