Мертвячка отпустила мое запястье, скривила рот так, как живой сроду не сделает, погрозила мне пальцем и истаяла в воздухе. Причем одежда ее осела на землю, а после впиталась в нее, как вода.
– Спецэффекты те еще, – признал я, стирая пот со лба. – Спилберг и сыновья.
– Мя-я-я-я, – услышал я и, подняв голову, увидел на соседнем дереве все ту же рыжую кошку.
– Недоработка, – сказал я ей. – Почему мертвые днем по территории шастают? А если бы посетители это увидели?
Кошка фыркнула и отвернулась от меня.
– Кладбищенский дозор, блин, – пробормотал я и огляделся.
Однако – печалька. Со всей этой суетой и хождениями я, в результате, совершенно запутался. Аллеи тут были одинаковые, а потому отыскать ту, на которой остались мои знакомые, я затруднялся. Раньше они шумели так, что их было слышно издалека, но за это время, судя по всему, труп собрали, упаковали и унесли, а следом за ним отправились и полицейские.
Главное, вроде и отошел-то всего на пару шагов. Но нет – все вокруг не то.
Хотел было набрать Маринку – и обнаружил, что телефон дома забыл. Опять. Надо таблетки попить какие-то, наверное, память ни к черту.
Побродил и вышел к мусорному баку. Обрадовался – вроде тот самый. Оказалось, что нет, не тот. Около того торчащего из земли ржавого крана с вентилем не было. Рассудив, что я его мог просто не заметить, заглянул в бак. Нет, точно не тот. Характерных признаков нет, а должны быть. Мы в него все-таки вдвоем тошнили, причем недавно, такое быстро не исчезает.
При этом паники никакой у меня не было – с чего бы? В лесу не заплутал, а уж отсюда точно выберусь. И вообще – прозвучит по-дурацки, но здесь, в царстве мертвых, я ощущал себя достаточно комфортно, даже инцидент с мертвячкой меня не вывел из равновесия. Страха поначалу нагнал, но душевный настрой не поменял. Помню, раньше в подобных местах мне было маятно, хотелось поскорее отсюда свалить к людям, где пошумнее. А сейчас – ничего подобного даже и рядом нет.
Да и потом, как тут заблудишься? Вон указатель, на котором красуется надпись: «На главную аллею». Главная аллея по-любому ведет к выходу с кладбища. Другой разговор, что до дому ехать долго. А сладкая парочка журналистов меня искать не будет, в этом я не сомневался. Они ребята простые, подождут у машины минут пять, пока курят, потом Маринка меня пару раз наберет, не дождется ответа и скажет:
– Домой, наверное, уехал.
И все. И отчалят они по своим делам. А мне потом через всю Москву своим ходом чапать.
Я дошел до очередного перекрестка и повертел головой. Никого, ничего. Хотя нет – вон там вроде кто-то есть, и этот кто-то идет мне навстречу. Вряд ли ищут меня, но, может, этот посетитель проходил мимо места преступления и меня сориентирует?
И я угадал. Этот человек точно мог меня сориентировать. Это был Нифонтов.
– Привет, – сказал он мне, когда мы поравнялись. Причем мне показалось, что он совершенно не удивлен нашей встрече. – Видал?
Я понял, что он говорит про убийство.
– А то, – мне даже не пришлось добавлять в голос эмоций, все было натурально. – Ужас какой.
– Да, на этот раз даже я впечатлен, – согласился он со мной. – Доводилось мне видать расчлененку и похлеще, но там работали твари из ночи, живущие рефлексами и не отягощенные моральными принципами. А иногда даже и рассудком. Но тут-то человек чудил, а это совсем другой расклад. Да, ты в курсе, что погибший был ведьмаком?
– Откуда? – мне показалось, что на меня вдруг повеял холодный, пронизывающий до костей ветер.
– Представь себе, – невозмутимо сказал Нифонтов. – Самый что ни на есть, настоящий. Крепко вашего брата прореживают, прямо как морковку на грядке.
– Ох, – из соседних кустов на землю выбралась какая-то помятая фигура. – Упал, упал… Ногу больно. Юноша, вы мне не поможете? Вот вы, тот, что поближе ко мне стоит.
Нифонтов положил мне руку на плечо, пытаясь остановить, хотя я и не подумал даже двигаться с места.
– Иди туда, откуда пришел, – посоветовал я фигуре. – И остальным скажи – второй раз шутка уже не так заходит. Хотя и с первым разом не сложилось. Не смешно было. И не сильно страшно.
Мертвец ничего мне не ответил, а просто в тот же момент превратился в дымок, который немедленно развеял легкий порыв ветерка. Причем этот исчез прямо с одеждой.
– Матереешь, – Нифонтов глянул на меня, и в его взгляде я заметил уважение. – Ума-разума набираешься. Быстро, быстро. Не ожидал.
– Есть маленько, – его похвала оказалась мне неожиданно приятна. Наверное, потому, что немного совпала с моими собственными мыслями по этому поводу. Самому себя хвалить дело такое, ненадежное. Другой разговор, если это потом другие подтверждают.
– А теперь скажи мне, приятель, – ты здесь вообще какими судьбами оказался? – потребовал он. – Не скажу, что это кладбище находится рядом с твоим домом.
В двух словах я описал ему сложившуюся ситуацию, не касаясь, впрочем, причин, побудивших меня приехать сюда.
– Можно было бы все списать на случайность, – помолчав, сказал Николай. – Но это в том случае, если бы я в них верил. Чего-то ты не договариваешь. С приятелями твоими все ясно, это их хлеб. Но ты не стрингер, отсюда вопрос – с какого это перепуга тебя потянуло на кровищу поглядеть?
– Есть повод, – подтвердил я. – Но о нем лучше не здесь.
– С чего бы? – изумился Нифонтов. – Место тихое, спокойное, народ вокруг все больше безобидный, неразговорчивый.
– Спорный вопрос, – я показал на рыжую кошку, которая снова появилась в поле моего зрения и теперь сидела шагах в пяти от нас.
– А, ты про этих, – понятливо кивнул Николай. – Да, глаза и уши Хозяина. А тебе есть, что от него скрывать?
– Не то чтобы… – помялся я. – Но в последнее время в определенных ситуациях стараюсь побольше слушать и поменьше говорить.
– При твоей профессии ты это должен был начать делать давным-давно, – назидательно произнес Нифонтов. – Ладно, не вопрос. Мне все равно еще часа два убить нужно, потому можем побеседовать и в другом месте.
– Мне бы еще моих спутников найти. Не поверишь – потерялся я тут. Свернул куда-то, и теперь то место, где убийство произошло, найти не могу. А телефон дома остался.
– Обычное дело, – приободрил меня оперативник. – Я поначалу тоже на кладбищах плутал по полной программе. Вроде и участок знаешь, и вон указатели висят, а все равно, пока нужную могилу найдешь, упаришься весь. А если дело летом происходит и дожди были, то еще и комары зажрут. Они на кладбищах всегда зверствуют ужасно. Сейчас-то хорошо, сухо, а в сырую погоду – у-у-у-у!
Конец его речи я дослушивал уже на ходу, поскольку он довольно шустро зашагал по дорожке, уверенно поворачивая то налево, то направо.
И всего через какие-то несколько минут я оказался в том месте, которое безнадежно искал, оно было совсем рядом. Даже странно, что я сам его не нашел. Или это было закономерно? Не знаю.
Обнаружились там и мои приятели, они беседовали со Стасом, который что-то им негромко объяснял, активно при этом жестикулируя.
– ... пока не надо, – услышал я конец фразы, приблизившись к ним. – Как можно будет – дам отмашку.
– Горячий материальчик, – вкрадчиво произнес Севастьянов. – Стас?
– Материал – не колбаса, не протухнет, – жестко произнес полицейский.
– Протухнуть не может, но зато актуальность потеряет, – объяснил приятелю журналист. – Сам же знаешь, это ведь прописные истины.
– Серый, мы дружим с первого класса, и ты меня за это время изучил не хуже, чем себя, – Стас достал из кармана сигареты. – Если я сказал «нет», значит, нет. А если ты плюнешь на мои интересы, то сам знаешь, что будет. Помнишь, ты в шестом классе все-таки кинул карбид в унитаз в туалете на третьем этаже, хоть я и просил тебя этого не делать? Чем дело кончилось?
– А чем дело кончилось? – заинтересовалась Маринка. – И зачем кидать в унитаз этот самый карбид?
– Кидают его для смеха. Там химическая реакция начинается, зрелище еще то, – объяснил ей Севастьянов. – А кончилось это тем, что Стас со мной потом полгода не разговаривал. Игнорировал меня. Демонстративно.
– У меня мама тогда как раз в школу вечерней уборщицей устроилась, – пояснил полицейский. – Я особо это не афишировал, зачем? Сами понимаете – ей все это убирать пришлось. Точнее – я тогда там все в порядок приводил, после этого придурка.
– Сказал бы сразу, – насупился Севастьянов. – Чего молчал? Я же не знал? И извинился потом перед тетей Наташей. Она меня, между прочим, сразу простила.
– А просто выполнить просьбу друга было сложно? – сдвинул брови Стас. – Без вопросов и объяснений?
– Ты всегда любил играть меня втемную, – разошелся Севастьянов. – Вечно буркнешь что-то вроде «Так надо», и все. И я гадаю – почему надо, отчего надо…
– Успокойтесь, девочки, – попросила их Маринка. – Что с этим материалом делать будем?
– Ждать будем, – махнул рукой ее коллега. – Пока соизволения Станислава не воспоследует.
– Вот, – полицейский одобрительно кивнул. – Правильные слова. Серый, да не менжуйся. Такое шило в мешке не утаишь, особенно при нынешнем развитии технологий. Один хрен, просочится что-то в сеть, а потом и ваше время придет. У тебя же, по сути, эксклюзив, причем с фотоматериалами и комментариями сотрудников полиции. По-хорошему, ваш «Столичный вестник» мне очередную «поляну» задолжал.
– Будет тебе «поляна», – пообещал ему Севастьянов. – Я шефа распатроню. Он у нас дядька лютый, но тему понимает, и на такие вопросы не жмется. Нет, сначала, как и полагается, поорет, но потом открывает сейф с кассой.
Пока они общались, последние полицейские покинули кладбище, даже липкую ленту, огораживающую место преступления, и то сняли.
– Ладно, поехали и мы, – Маринка поежилась. – Вечереет, однако. Сань, может заедем куда-нибудь, выпьем по маленькой? Какое-никакое, а нервное потрясение. Не каждый день такое видишь.
Она бросила взгляд в сторону могильной плиты, на которой даже отсюда можно было разглядеть потеки бурого цвета.