Покидая полётное поле, Алекс ещё раз увидел Елену с дуэньей – и не одних, а в сопровождении флаг-офицера, увешанного аксельбантами и орденскими колодками, что твоя рождественская ёлка. Гардемарин не успел удивиться, а его бывших спутниц уже погрузили в роскошный дампфваген – как он успел заметить, с эмблемой имперских Воздушных сил на дверке.
В кабинете дежурного офицера (Алекс счёл необходимым доложиться о прибытии) пришлось проторчать не меньше часа. Поначалу гардемарин сидел, как на иголках: раз боевые действия начались, рассуждал он (а как иначе истолковать нападение инрийских инсектов на гражданский лайнер?) то его обязательно определят на военный дирижабль. Всё же старший курс, и Кайзер наверняка вот-вот издаст – если уже не издал – указ об отмене выпускных экзаменов для всех военных училищ и направлении выпускников в боевые части. Хорошо бы попасть на один из новых флюгцайтрейгеров. Хотя, на корвет тоже неплохо – знакомые рассказывали, какая лихая бывает служба на этих скромных с виду воздушных корабликах.
Но дежурный в чине декк-офицера не стал слушать сбивчивый рассказ об отражении налёта, о подстреленной «виверне», о ремонте газовых мешков и о загадочном Тусклом шаре. Он попросту приказал гардемарину заткнуться и следовать за ним – на этот раз, в приёмную начальника воздушного порта.
Здесь его, наконец, выслушали и даже задали несколько вопросов – по мнению гардемарина, ни о чём. А когда он закончил, дежурный офицер значительно переглянулся с присутствовавшим здесь же лейтенантом с нашивками связиста, и удалился, попросив Алекса подождать. А потом – отправил под конвоем лощёного адъютанта в очередную приёмную: «с вами хотят побеседовать, молодой человек!»
В этой, уже третьей по счёту приёмной Алекс застрял надолго. Спасибо, секретарша в военной форме, мило улыбавшаяся молодому человеку, сжалилась и угостила его чаем с бутербродами. Но увы, наотрез отказалась, в чью приёмную занесла гардемарина судьба, и лишь загадочно улыбалась в ответ на нетерпеливые вопросы и неуклюжие попытки сделать комплимент.
Так они и перешучивались – и вдруг дверь распахнулась и через приёмную шумно проследовал сам – «Великий и Ужасный», гросс-адмирал Найдёнофф, кумир гардемаринов-воздухоплавателей, ветеран бесчисленных сражений, потерявший кисть в абордажной схватке с инри, самолично зарубивший полдюжины нелюдей прямо на мостике своего флагмана.
На гардемарина гросс-адмирал не взглянул, а прошествовал прямиком в кабинет. Только тут до Алекса дошло, в чьей, собственно, приёмной он кукует уже третий час. Съеденный недавно бутерброд упал в желудок куском свинца; уши сделались ледяными, стул, на котором он только что так удобно сидел, превратился в пыточную скамью. Захотелось исчезнуть, раствориться, стечь на пол, в щели между досками пола – или вскочить и бежать, куда глаза глядят. О Найдёноффе в Корпусе ходили довольно-таки зловещие байки и, если верить им, грозный флотоводец ест провинившихся мичманов на завтрак, закусывая нерадивыми флаг-лейтенантами.
В смятении Алекс не заметил человека, проследовавшего вслед за свитой гросс-адмирала – типичного магистра самого что ни на есть академического облика. Появление сугубо гражданской фигуры в штаб-квартире было событием из ряда вон выходящим – но до того ли было юноше, все мысли которого были заняты предстоящей встречей с командующим Вторым Воздушным Флотом, которой он, скромный гардемарин, удостоился неизвестно за какие прегрешения?
Он так глубоко ушёл в невесёлые думы, что прозевал вызов. И лишь когда секретарша во второй раз выкрикнула: «Гардемарин Веденски, вас ждут» – вскочил, как встрёпанный, уронив фуражку. Адъютант, скучавший тут же, возле секретаршиного столика чуть заметно усмехнулся и посторонился, пропуская Алекса в кабинет. Тот вошёл, не чуя под собой ног.
Может, в Туманной Гавани, в штаб-квартире Второго Воздушного флота, крупнейшего в Империи, Найдёнофф и окружал себя роскошью – но здесь, на Плавучем острове, наскоро приспособленном под временную базу Флота ему явно не до того. Кабинет оказался аскетичным, хотя и просторным помещением; флаг-офицеры сгрудились у дверей, и перед Алексом открылась длинная, как килевой мостик, потёртая ковровая дорожка. В её конце возвышался необъятный письменный стол, над которым висел непременный портрет Кайзера; за столом сидел командующий Вторым Имперским Воздушным флотом гросс-адмирал Найдёнофф. Давешний штатский был тут, как тут – по-свойски устроился на стуле рядом с Найдёноффым, заложив ногу на ногу, развязно покачивал ступнёй в пыльной туфле.
– Что встали столбом, гард? Подойдите, Старик не любить ждать! – прошипел в спину адъютант, слегка подталкивая Алекса между лопаток.
Толчок оказался неожиданно сильным, и молодой человек едва устоял на ногах. Но – устоял и чётко, по-уставному, отчеканил десять шагов по дорожке и попытался щёлкнуть каблуками. Не вышло – ковровое покрытие съела звук. Алекс замешкался, и чуть было не повторил попытку – но вовремя опомнился и браво отчеканил:
– Гардемарин пятой роты Имперского Воздухоплавательного Корпуса Веденски по вашему распоряжению прибыл, ваше герр гросс-адмирал!
Найдёнофф небрежно махнул рукой, затянутой в чёрную, блестящей кожи, перчатку.
«…протез? Тот самый? Наверное…»
– Вольно, гард! Так это ты так ловко управлялся с митральезой на «Династии»?
– Так точно, я герр гросс.
– И позже, во время ремонта неплохо себя показал?
– Он самый, Лев Григорьич, никаких сомнений! – затряс головой штатский. – Дочь мне его совершенно точно описала.
«…дочь? Так этот академический сморчок – батюшка Елены? Он что, на короткой ноге с гросс-адмиралом? Вроде, она о чём-то таком упоминала.
Говорила Елена об этом, или нет – Алекс, по правде говоря, вспомнить не мог. Да и не пытался – в голове царил полнейший сумбур.
Гросс адмирал довольно кивнул.
– Вот и отлично… э-э-э…?
– Алекс Веденски, герр гросс-адмирал! – подсказал возникший из-за Алешиной спины адъютант.
– Покойному Петеру-Иоганну Веденски, командиру «Кайзерин Евгении», кем приходишься?
– Двоюродным внуком, герр гросс-адмирал!
– Достойный был солдат… я, гард, с твоим дедом, ещё на «Байерне» служил, в восемьдесят пятом! Славный был корабль.
Алекс, не понял, надо ли ему отвечать. На всякий случай, от выпалил «так точно герр гросс-адмирал»! – и попытался снова щёлкнуть каблуками. Как и в прошлый раз, безуспешно.
«…чёртов ковёр… на нём – как в болоте…»
– Да ты не тянись, парень, не тянись.! – теперь Найдёнофф говорил добродушно, будто дед с любимым внуком. – Небось, наслушался, какой я кровожадный. Ты не верь – кто исправно несёт службу, тот у меня всегда в почёте. Будешь служить исправно?
– Такточгергосадмрал! – выпалил Алекс. Он слышал, что эта манера, внезапно переходить от суровости к демонстративному радушию водилась за гросс-адмиралом. И тоже никого не обманывала: обратная трансформация любящего деда в рассвирепевшее начальство занимала ещё меньше времени.
– Вот вам, герр профессор, как заказывали – обратился Найдёнофф повернулся к «академику». – Надеюсь, он приглянулся вашей дочке не только смазливой физиономией. Впрочем, парень лихой, без пяти минут офицер-воздухоплаватель. Да и в бою, как мне тут доложили, не растерялся…
«…приглянулся? – Алекс совсем растерялся. – Так это Елена порекомендовала его отцу, а тот, в свою очередь, обратился к Найдёноффу? Ну, дела…»
– Полноценного офицера я вам сейчас выделить не могу – продолжал меж тем гросс-адмирал. – Поймите правильно, дружище: большие потери, каждый человек на счету, для боевых кораблей не хватает не то что для научной экспедиции. А вот гардемарина, так и быть, откомандирую. Берёте?
«…экспедиция? Научная? Что за…»
– Разумеется, беру! – обрадованно закивал «профессор». – Собственно, я об этом и просил. Только вот.
Он повернулся к Алексу.
– Надеюсь, вы, юноша, умеете хранить секреты? Не Бог весть какие у нас тайны, разумеется, а всё же не хотелось бы раньше времени.
– Пусть только попробует! – взревел Найдёнофф. – Ты ведь не станешь молоть языком, гард? А то знаю я вас в Корпусе – распустились с журнальчиками всякими либеральными!
– Никак нет, герр гросс-адмирал! – гаркнул гардемарин, внутренне обмирая от ужаса. В голове билась паническая мысль: «Неужели ЗНАЕТ? Кто и когда успел бы доложить гросс-адмиралу, что гардемарин Алекс Веденски был год назад изловлен офицером-воспитателем ночью, в ванной комнате, за чтением журнальчиков неподобающего содержания? И, ладно бы, это были фривольные картинки с барышнями в неглиже… Так нет же – сокурсник Алекса притащил в Корпус студенческий журнал где заумные статейки о ТриЭс соседствовали с историями из жизни инри и скабрёзными памфлетами из жизни августейшего семейства попадались чуть ли не на каждой странице. Тогда и он и прочие уличённые за неподобающим чтением, неделю провели, словно в кошмаре, ежесекундно ожидая исключения из Корпуса. Неужели – знает? Да нет, быть того не может.
А гросс-адмирал уже сменил гнев на милость.
– Кстати, мои поздравления гард! За сбитую «виверну» – можешь внести её в личный формуляр, – тебе полагается Железный Крест третьей степени. Подготовьте представление, я подпишу. – бросил он через плечо адъютанту. Тот торопливо извлёк из-за отворота блокнотик и что-то черкнул в нём тонким, оправленным в серебро, карандашом.
– С этой минуты поступаешь в полное распоряжение герра Собольски.
Найдёнофф указал на профессора (знать бы ещё, каких наук, подумал в смятении Алекс), и тот довольно кивнул.
– Чем заниматься, как, когда – тебе всё объяснят. А сейчас возьми в приёмной бумагу, получишь всё, что положено офицеру-воздухоплавателю, включая подъёмные и жалование за два месяца вперёд. У тебя, поди, и револьвера-то нет?
– Так точно, гросс-адмирал, нет! – отрапортовал Алекс. – Гардемаринам личного оружия не положено.
Перспектива заполучить, кроме револьвера, немалую сумму в имперских марках не оставила его равнодушным.